Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Никто и не пробовал. А почему ты этим интересуешься?

— Я хочу стать Глашатаем.

— Что ж, давай. Компьютер натренирует тебя. Это не похоже на религию — не нужно заучивать догмы. А теперь оставь меня, — он слегка оттолкнул ее, так что она отшатнулась, и пошел прочь.

— Я хочу говорить от вашего имени, — выкрикнула она.

— Я еще не умер, — откликнулся он.

— Я знаю, что вы собираетесь на Лузитанию! Я знаю!

«В таком случае ты знаешь больше меня», — ответил про себя Эндер. Несмотря на яркое солнце и одетые на нем три свитера, его охватила дрожь. Он не ожидал такой эмоциональности от Пликт. Было очевидно, что она пришла проникнуться им, его мыслями. Ее отчаянное стремление к нему испугало его. Он провел много лет, практически не соприкасаясь ни с кем, кроме своей сестры Вэлентайн и, конечно, мертвых, за которых он Говорил. Остальные люди, которые что-то значили в его жизни, уже умерли. Он и Вэлентайн оставили их позади многих веков и миров.

Мысль о том, чтобы пустить корни в ледяном грунте Тронхейма, заставила его содрогнуться. Что хотела Пликт от него? Неважно, она этого не получит. Как она смела требовать от него чего-то, будто он ей принадлежит? Эндер Виггин не принадлежит никому. Если бы она знала, кем он был на самом деле, она прониклась бы к нему отвращением как к «Ксеноциду» или же почитала бы его как Спасителя Человечества — Эндер помнил такое отношение людей, и ему не нравилось ни то, ни другое. До сих пор они знали его по выбранной им для себя роли, по имени Глашатай, Тальман, Фаланте, Шпилер или как там на языке их города, нации или страны называется Глашатай Мертвых.

Он не желал, чтобы они узнали его. Он не принадлежал к ним, к человеческой расе. У него было другое назначение, он принадлежал кому-то другому. Не людям. И не этим чертовым свинкам. Так, по крайней мере, он думал.

Питание: прежде всего мачос — блестящие черви, обитающие на коре деревьев среди обвивающих их лиан мердона; иногда мы видели, что они жуют листья капима, иногда — случайно? — они заглатывают вместе с мачос и листья мердоны.

Мы никогда не видели, чтобы они ели что-нибудь еще. Новинья сделала анализ всех трех видов пищи — мачос, листьев капима и мердоны — результаты оказались ошеломляющими. Одно из двух — либо пекениньос не нуждаются в разнообразной белковой пище, либо они все время голодают. В их питании отмечена также существенная нехватка многих микроэлементов, а потребление кальция с пищей настолько низко, что мы сомневаемся в том, что механизм использования кальция в костях у них такой же, как и у нас.

Конечно, все это из области догадок — раз уж мы не можем взять образцы их тканей, единственным источником информации об анатомии и физиологии свинок остаются фотографии расчлененного тела особи по имени Рутер. При этом мы наблюдаем некоторые явные отклонения. Так, язык свинок обладает невероятной подвижностью и может издавать как доступные, так и недоступные нам звуки; очевидно, язык такого строения развился в процессе эволюции с какой-то определенной целью — какой, нам еще не ясно. Например, добывание насекомых в коре деревьев или в земле. Возможно, древние предки свинок так и делали, однако несомненно, что сейчас они так не делают. А костяные пластины на внутренней стороне коленей, позволяющие им забираться на деревья с помощью одних только ног — почему они развились? Чтобы спасаться от хищников? Но на Лузитании нет достаточно крупных, могущих представлять для них опасность хищников. Чтобы забираться на деревья в поисках насекомых? Это вполне увязывается со строением их языка, но где же там насекомые? Единственные насекомые — это кровососущие мухи и пулядоры, но они не живут в коре, да и свинки их не едят. Мачос имеют довольно значительные размеры и живут на поверхности коры, их легко собирать прямо с земли, потянув за лиану, свинкам даже не нужно для этого забираться на деревья.

Либо высказал следующую гипотезу: язык, как и способность лазить по деревьям, сформировался в другой окружающей среде с гораздо большим разнообразием пищи, включая насекомых. Впоследствии что-то — ледниковый период? миграция? болезни? — вызвали изменения окружающей среды. Например, вымерли древоточцы и т. п. Может быть, все крупные хищники были истреблены. Это могло бы служить объяснением столь малого разнообразия видов на Лузитании, несмотря на благоприятные условия жизни. Катаклизм произошел, очевидно, недавно — полмиллиона лет назад? — поэтому эволюционные изменения не успели проявиться.

Подобная гипотеза выглядит правдоподобно, поскольку по имеющимся данным нельзя понять, для чего вообще появились свинки. Им не с кем бороться за выживание. Занимаемую ими экологическую нишу могли бы занять и гоферы. Разве для выживания вида он обязательно должен быть разумным? Однако привлекать для объяснения такого однообразного и малопитательного рациона свинок гипотезу катаклизма было бы равносильно стрельбе из пушки по воробьям. Бритва Оккама с легкостью раскроила бы эту гипотезу.

Как только мэр Боскинья приехала на ксенологическую станцию, положение вышло из-под контроля Либо и Новиньи. Боскинья привыкла распоряжаться, и ее позиция почти не оставляла возможности для протеста или хотя бы обсуждения.

— Останься здесь, — приказала она Либо почти сразу же, как только уяснила ситуацию. — Я послала арбитра к твоей матери сразу же после твоего звонка.

— Нам нужно принести его тело, — произнес Либо.

— Я уже связалась с живущими поблизости мужчинами и попросила их помочь, — ответила она. — Епископ Перегрино уже готовит ему место на церковном кладбище.

— Я хочу быть там, — настаивал Либо.

— Ты ведь понимаешь, Либо, что мы будем фотографировать все это в подробностях.

— Это же я сказал вам, что так нужно сделать для составления отчета Звездному комитету.

— Но тебе не следует присутствовать при этом, Либо, — голос Боскиньи был властным. — Кроме того, нам нужен твой отчет. Нам необходимо известить Звездный комитет как можно раньше. Готов ли ты приступить к работе прямо сейчас, пока все происшедшее свежо у тебя в памяти?

Она, безусловно, была права. Только Либо и Новинья могли как очевидцы описать происшедшее, и чем скорее, тем лучше.

— Я готов, — сказал Либо.

— И твои наблюдения, Новинья, тоже нужны. Пишите раздельно, не советуясь друг с другом. Сто Миров ждут вас.

Компьютер уже получил извещение, и их донесения были отправлены по ансиблу незамедлительно, со всеми ошибками и исправлениями. Во всех Ста Мирах люди, занимающиеся ксенологией, прочли каждое напечатанное ими слово. Многие другие получили обобщенную компьютером информацию о происшедшем. Эндрю Виггин, находящийся на расстоянии в двадцать два световых года от Лузитании, узнал об убийстве свинками ксенолога Жоао Фигейра Альвареса и рассказал об этом своим студентам еще до того, как его тело было внесено на территорию Милагре. Как только Либо закончил свое донесение, его окружили представители власти. Новинья смотрела на них и со все возрастающей мукой видела, что лидеры Лузитании не в состоянии утешить Либо, что своими словами они лишь растравляют его боль, и пуще всех — епископ Перегрино; по-своему понимая утешение, он сказал Либо, что, несмотря на их сходство с человеком, свинки на самом деле животные и что его отец был разорван дикими зверями, а не убит. Новинья готова была крикнуть ему: «Значит, Пипо посвятил свою жизнь ничему иному, кроме как изучению зверей? И его смерть была не убийством, а деянием Бога?». Но ради Либо она сдержалась; он сидел в присутствии епископа, кивал и, наконец, отделался от него благодаря своей терпимости гораздо быстрее, чем Новинья смогла бы добиться этого спором.