Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Теперь уже Стирк торопливо проговорил:

— Убийство, есть убийство. Этот разговор о раманах и варелсах — сущая ерунда. Если свинки убивают, то они — зло, как и баггеры. Если поступок является злом, то таков же и совершающий его.

Эндрю кивнул.

— Перед нами дилемма — был ли поступок злым или же он был, хотя бы в понимании свинок, добрым? Кто же такие свинки — раманы или варелсы? Придержи-ка на минуту свой язык, Стирк. Я знаю постулаты кальвинизма, но даже Джон Кальвин назвал бы твою доктрину глупой.

— Откуда вы знаете, что Кальвин…

— Потому что он мертв, — проревел Эндрю, — а мое назначение — говорить от его имени.

Студенты рассмеялись, а Стирк погрузился в упрямое молчание. Эндрю знал, что он парень с головой и его кальвинизм не переживет выпускных экзаменов, но его исход будет долгим и болезненным.

— Тальман, Глашатай, — сказала Пликт. — Вы говорили так, как будто ваша гипотетическая ситуация произошла на самом деле, и свинки действительно убили ксенолога.

Эндрю мрачно кивнул:

— Да, это правда.

Общее спокойствие было нарушено: древний конфликт между баггерами и людьми опять выплыл из небытия.

— Теперь постарайтесь заглянуть в себя, — произнес Эндрю. — Вы обнаружите, что за вашей ненавистью к Эндеру «Ксеноциду» и вашей скорбью о смерти баггеров кроется нечто более уродливое — ваша боязнь чужих, будь то ютланнинг или фрамлинг. Когда вы думаете о чужаке, убившем человека, которого вы знали и уважали, для вас тогда не важно, какое у него обличье. Он — варелс или даже дьюр, ужасный зверь со слюнявой пастью, нападающий ночью. Ведь если у вас в деревне только одно ружье, а звери, унеся одного человека, приходят вновь, остановились бы вы, задумались бы, что они тоже имеют право на жизнь, или же изо всех сил защищали бы свою деревню, людей, положившихся на вас?

— Из вашего утверждения следует, что мы должны сейчас пойти и убить свинок, этих примитивных и беспомощных созданий! — выкрикнул Стирк.

— Из моего утверждения? Я задал вопрос. Вопрос — это не утверждение, если, конечно, ты не уверен, что знаешь мой ответ, а я уверяю тебя, Стирк, что ты его не знаешь. Подумай об этом. Занятие окончено.

— Мы вернемся к этому завтра? — спросили студенты.

— Если вам этого захочется, — отвечал Эндрю. Но он знал, что даже если они и будут обсуждать это, то он не примет в диспуте участия. Для них спор об Эндере «Ксеноциде» был всего лишь философской дискуссией. В конце концов, войны с баггерами были более чем три тысячи лет назад; сейчас уже был 1148 год после принятия Звездного Кодекса, а Эндер уничтожил баггеров в 1180 году до принятия ЗК. Однако для самого Эндрю события не были столь далекими. Он совершил межзвездных путешествий гораздо больше, чем могли предположить его студенты; с тех пор как ему исполнилось двадцать пять лет, он ни на одной планете, за исключением Тронхейма, не задерживался более полугода. Путешествуя между мирами со скоростью света, он ощущал себя камнем, прыгающим по поверхности времени. Его студенты не могли и подумать, что их Глашатай Мертвых, которому было, очевидно, не более тридцати пяти лет, ясно помнил события трехтысячелетней давности, что на самом деле эти события произошли в его памяти едва ли двадцать лет назад, чуть более половины его жизни. Они не имели понятия, насколько сильно мучил Эндера вопрос его давней вины и как он тысячи раз безуспешно пытался себе на него ответить. Учитель был известен им только как Глашатай Мертвых; они не знали, что, когда он был еще ребенком, его старшая сестра Вэлентайн, будучи не в состоянии произнести имя Эндрю, звала его Эндером — именем, которое приобрело недобрую славу, когда ему не было еще и пятнадцати. Так что пусть непримиримый Стирк и вдумчивая Пликт сами разбираются в этом, несомненно, значительном вопросе виновности Эндера; для Эндрю Виггина, Глашатая Мертвых, вопрос не был чисто академическим.

Идя по холодку вдоль влажного травянистого склона холма, Эндер не мог отрешиться от мыслей о свинках, уже совершивших это необъяснимое убийство. Он сопоставлял их с баггерами, бездумно убивавшими людей с самой первой встречи. Было ли это обязательным атрибутом встречи незнакомых рас, неужели первая встреча обязательно должна быть помечена кровью? Баггеры убивали людей без раздумья, но только потому, что у них был коллективный разум — для них жизнь индивидуума значила не больше, чем для нас обрезки ногтей, и, убивая одного-двух людей, они просто давали знать о своем присутствии. Не могут ли и свинки убивать по той же причине?

Однако голос в ухе говорил о пытке, о ритуальном убийстве — точно так же умертвили одну из свинок. Да и разум свинок не был коллективным, они не были баггерами, и Эндер Виггин должен был узнать, по какой причине они сделали то, что сделали.

— Когда вы узнали о смерти ксенолога?

Эндер обернулся. Это была Пликт. Она шла за ним, вместо того чтобы вернуться в Пещеры, где жили все студенты.

— Прямо во время нашего разговора. — Он дотронулся до своего уха — имплантированные терминалы стоили дорого, но они встречались не так уж редко.

— Я просматривала сообщения прямо перед занятием. Об этом там ничего не было сказано. Если по ансиблу поступило важное сообщение, то всех предупредили бы. Разве только вы получаете сообщения прямо с ансибла.

Пликт, очевидно, полагала, что приоткрыла завесу какой-то тайны, что было недалеко от истины.

— Глашатаи имеют приоритетный доступ к публичной информации, — ответил он.

— Вас просили объяснить смерть ксенолога?

Он покачал головой.

— Лузитания — католическая колония.

— Я это и имела в виду, — пояснила она. — У них нет своего Глашатая. Однако им придется допустить туда Глашатая, если кто-нибудь попросит об этом. А Тронхейм ближе всего к Лузитании.

— Никто не вызывал Глашатая.

Пликт потянула его за рукав.

— А почему вы приехали сюда?

— Ты же знаешь. Я Говорил о смерти Вутана.

— Мне известно, что вы приехали со своей сестрой Вэлентайн. Она пользуется гораздо большим успехом как учитель, чем вы, — она отвечает на вопросы ответами, тогда как вы — вопросами.

— Это потому, что она знает некоторые ответы.

— Глашатай, вы должны мне сказать. Я пыталась что-либо узнать про вас — мне это было интересно. Ваше имя, например, откуда вы прибыли. Все засекречено, засекречено настолько, что я не могу даже узнать, каков уровень секретности. Сам Господь не смог бы заглянуть в ваше прошлое.

Эндер взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Не твоего ума дело, вот каков уровень секретности.

— А вы более значительная личность, чем думают многие, Глашатай, — произнесла она. — Ансибл сообщает вам сведения прежде других, так? И никто не может узнать что-либо о вас.