Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Значит, они оба…

— Свинки не хотели убивать ни Пипо, ни Либо. В обоих случаях решающее открытие принадлежало свинкам. Единственная причина, по которой они умерли, это то, что они не смогли заставить себя взять нож и убить друга.

Миро был уверен, что видит боль на лице Эндера, несмотря на все его усилия скрыть ее. Потому что именно на боль и горечь Эндера он ответил.

— Вы, — сказал Миро, — вы можете убить любого.

— Я родился с этим умением, — согласился Эндер.

— Вы убили Хьюмэна, потому что знали, что это даст ему возможность жить новой и лучшей жизнью.

— Да.

— И меня, — произнес Миро.

— Да, — сказал Эндер. — То, что я отправляю тебя в полет, очень похоже на убийство.

— Но буду ли я жить новой и лучшей жизнью?

— Не знаю. Ты уже передвигаешься лучше, чем дерево.

Миро засмеялся.

— Итак, я хоть в чем-то обошел старика Хьюмэна — по крайней мере, я ходячий. И никто не бьет меня палками для того, чтобы я мог говорить. — Затем выражение лица Миро опять стало кислым. — Конечно, теперь у него может быть хоть тысяча детей.

— Не рассчитывай на то, что проживешь всю жизнь в безбрачии, — сказал Эндер. — Можешь разочароваться.

— Надеюсь, что так, — отозвался Миро.

И потом, после некоторого молчания спросил:

— Глашатай?

— Зови меня Эндером.

— Эндер, получается, что Пипо и Либо погибли ни за что?

Эндер понял настоящий вопрос: я тоже терплю это ни за что?

— Бывают причины смерти и худшие, — ответил Эндер, — чем неприятие убийства.

— А что же будет с тем, — спросил Миро, — кто не может ни убить, ни умереть и ни жить?

— Не обманывайся на свой счет, — сказал Эндер. — Когда-нибудь ты сделаешь все три эти вещи.

Миро уехал на следующее утро. Были слезные прощания. Еще несколько недель после его отъезда Новинье тяжело было находиться в собственном доме, потому что отсутствие сына было очень болезненным для нее. Даже несмотря на то, что она искренно согласилась с Эндером в том, что для Миро это было верным решением, потеря ребенка оставалась невыносимой для нее. Это навело Эндера на мысль о том, чувствовали бы его родители такую боль, если бы его забрали. Он подозревал, что нет. Они тоже не надеялись на его возвращение. Он уже любил детей другого мужчины больше, чем его родители любили своего собственного ребенка. Хорошо же, он даст им достойный ответ на их пренебрежение им. Он покажет им, через три тысячи лет, как должен вести себя отец. Епископ Перегрино обвенчал их в своих палатах. По расчетам Новиньи, она была достаточно молода, чтобы родить еще шестерых детей, если они поторопятся. Они охотно принялись за выполнение задачи.

До свадьбы, однако, было еще два дня. В один летний день Эла, Уанда и Новинья показали ему результаты своих исследований и свои выводы, характеризующие, насколько возможно полно, жизненный цикл и структуру общества свинок, мужских и женских особей и предположительную реконструкцию их образа жизни до того, как десколада привязала их к деревьям, которые до того были для них не более чем окружающей средой. Эндер сам дошел до понимания сущности свинок и особенно того, кем был Хьюмэн до его выхода на свет.

Он неделю прожил со свинками, когда писал «Жизнь Хьюмэна». Мандачува и Листоед внимательно прочитали ее и обсудили с другими; он отредактировал книгу, и наконец она была готова. В тот день он пригласил всех тех, кто работал со свинками — всю семью Рибейра, Уанду и ее сестер, большое число рабочих, которые принесли технические чудеса свинкам, монахов-учителей из ордена Детей Разума Христова, епископа Перегрино, мэра Боскинью — и прочитал им книгу. Чтение книги не заняло много времени — меньше часа. Они собрались на склоне холма, рядом с тем местом, где саженец дерева Хьюмэна, подросший уже до трех метров, стремился ввысь и где Рутер закрывал их от полуденного солнца.

— Глашатай, — произнес епископ, — ты почти что обратил меня в гуманизм.

Другие, менее искушенные в красноречии, не нашли слов, ни тогда, ни после. Но с этого дня они поняли, кто такие свинки, точно так же, как читатели «Королевы» поняли баггеров, а читатели «Гегемона» поняли человечество в его бесконечных поисках величия среди полного разделения и подозрительности.

— Именно для этого я вызвала тебя сюда, — сказала Новинья. — Когда-то я мечтала написать книгу. Но написал ее ты.

— Я играл в этой истории куда большую роль, чем собирался, — ответил Эндер. — Но ведь это ты воплотила свою мечту, Новинья. Именно твоя работа привела к этой книге. И именно с тобой и твоими детьми я почувствовал в себе силы написать ее.

Он подписал ее тем же именем, что и предыдущие, — Глашатай Мертвых.

Джейн получила эту книгу и передала ее по ансиблу во все Сто Миров. К ней она приложила текст договора и рисунки Ольгадо, изображающие подписание договора и переход Хьюмэна в новую жизнь. Она поместила книгу здесь и там, в несколько компьютеров на каждом из Ста Миров, дав людям возможность прочитать ее и понять. Копии книги пересылались с компьютера на компьютер, и к тому моменту, когда Межзвездный Конгресс узнал о ее существовании, она была так широко распространена, что уже не было возможности запретить ее.

Вместо того они попытались дискредитировать книгу, объявив ее фальшивкой. «Иллюстрации были наскоро сделанным монтажом. Текстовый анализ выявил, что эта книга не могла быть написана автором двух предыдущих книг. Регистрационные книги передач по ансиблу свидетельствовали о том, что книга вряд ли могла быть передана с Лузитании, на которой не было ансибла». Некоторые люди поверили этому. Многие не обратили внимания. Многие же, заинтересовавшиеся достаточно, чтобы прочитать «Жизнь Хьюмэна», не снизошли до того, чтобы воспринять их как раманов. Некоторые признали свинок, прочитав написанное Демосфеном несколько месяцев назад обвинение, и стали называть флот, находящийся уже в пути к Лузитании, «Вторым Ксеноцидом». Это было очень безобразное название. В Ста Мирах было недостаточно тюрем, чтобы посадить туда всех, кто пользовался им. Межзвездный Конгресс полагал, что война начнется через сорок лет, когда флот достигнет Лузитании. Но война уже началась, и она обещала быть жестокой. Многие люди верили тому, что написал Глашатай Мертвых, и многие были готовы признать свинок и считать тех, кто добивался их смерти, убийцами.

В один осенний день Эндер достал тщательно завернутый кокон, и они, вместе с Новиньей, Ольгадо, Кимом и Элой, пролетели несколько километров над ковром из капима до знакомого холма у реки. Посаженные ими маргаритки были в пышном цвету; зима здесь будет мягкой, и Королева будет в безопасности от десколады.

Эндер осторожно вынес Королеву на берег реки и положил ее в приготовленную им с Ольгадо пещеру. Снаружи они положили тушу свежеубитой кабры.