Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Это было бы слишком скучно.

— Я так не думаю. — И он растянулся на плоту с таким видом, будто бы мог вот так пролежать на воде всю свою жизнь.

Он сказал правду. В Боевой школе с ним произошла какая-то метаморфоза. Было совершенно ясно одно — он растратил там свое честолюбие. Он и в самом деле не хотел покидать это согретое солнцем озеро.

«Нет, — вдруг поняла она. — Нет, он только думает, что не хочет отсюда уезжать. Но в нем слишком много от Питера. Или от меня. И никто из нас троих не смог бы быть счастлив достаточно долгое время, ничего не делая. А может быть, просто любой из нас не может жить в компании, состоящей только из него самого».

Поэтому она снова занялась прощупыванием его слабых мест:

— Назови единственное имя, которое знает весь мир.

— Майзер Рэкхэм.

— А что, если ты выиграешь следующую войну, как это сделал Майзер?

— Майзер Рэкхэм оказался везунчиком. Он был в резерве. Никто в него не верил. Он просто оказался в нужном месте в нужное время.

— Представь себе, что тебе это тоже удалось. Представь, что ты победил чужаков, и твое имя так же знаменито, как и имя Майзера Рэкхэма.

— Пусть знаменитыми будут другие. Питеру хочется стать знаменитым. Пусть он и спасает мир.

— Я говорю не о славе, Эндер. И не о власти. Я говорю о случайностях, о таких случайностях, как с Майзером Рэкхэмом, который стал тем человеком, который оказался под рукой человечества, когда надо было остановить чужаков.

— Если я здесь, то я не могу быть там. Найдется кто-нибудь еще. Пусть с ним и происходит эта случайность.

Этот тон усталой беспечности привел ее в бешенство:

— Я говорю о моей жизни, ты, эгоцентричный ублюдок.

Если ее слова каким-то образом и задели его, то он этого не показал. Он продолжал лежать на плоту с закрытыми глазами.

— Когда ты был маленьким и Питер мучил тебя, скажи спасибо, что я не сидела в стороне, дожидаясь, когда придут папа с мамой и спасут тебя. Им и в голову не приходило, как опасен Питер. Я знала, что у тебя монитор, но и их я тоже не ждала. Знаешь, что Питер обычно делал со мной за то, что я не давала ему мучить тебя?

— Заткнись, — прошептал Эндер.

Она видела, что его бьет дрожь, и знала, что причинила ему настоящую боль. Почти так же, как Питер, она смогла найти его слабое место и ударить прямо по нему. Она замолчала.

— Я не смогу побить их, — мягко сказал Эндер. — Когда-нибудь я буду там, как Майзер Рэкхэм, и все будет зависеть только от меня, а я буду не в состоянии это сделать.

— Если это не удастся тебе, то этого не сможет сделать никто. Если ты не сможешь их победить, это значит, что они заслужили победу, потому что они сильнее и лучше нас. В этом не будет твоей вины.

— Скажешь это мертвым.

— Но если не ты, то кто?

— Кто-нибудь.

— Никто, Эндер. Я тебе кое-что скажу. Если ты попытаешься и проиграешь, в этом не будет твоей вины. Но если ты не станешь пытаться и мы проиграем, виноват будешь ты. Ты убьешь всех нас.

— Я и так убийца, это не имеет значения.

— А ты и не можешь быть никем другим. Человеческие существа не для того развивали себе мозги, чтобы валяться всю жизнь на озерах. Убивать мы научились в первую очередь. И хорошо сделали, а то давно уже были бы мертвыми. И вместо нас на земле хозяйничали бы тигры.

— Я никогда не мог победить Питера. Что бы я ни делал или ни говорил. Ни разу.

«Итак, все опять сводится к Питеру».

— Он был намного старше тебя. И сильнее.

— Как и чужаки.

Она понимала его логику. Или, может быть, отсутствие логики. Он мог бы победить всех, кого захочет, но в глубине души он знает, что всегда найдется кто-то, кто сможет уничтожить его. И он всегда знал, что его победы были неполными, так как оставался Питер — непобежденный чемпион.

— Ты хочешь победить Питера? — спросила она.

— Нет, — ответил он.

— Побей чужаков. Затем вернись домой и посмотри, будет ли кто-нибудь все еще замечать Питера Виггина. Посмотри ему в глаза тогда, когда весь мир будет любить и боготворить тебя. И ты увидишь в его глазах отступление. И это будет твоей победой.

— Ты не понимаешь, — сказал он.

— Нет, понимаю.

— Нет, не понимаешь. Я не хочу победы над Питером.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы он меня любил.

Тут она была бессильна. Насколько ей было известно, Питер вообще никого не любил.

Эндер больше ничего не сказал. Просто лежал и лежал.

Наконец, обливаясь потом и отмахиваясь от атакующих ее комаров, Вэлентайн в последний раз искупалась в предзакатном озере, а затем принялась толкать плот к берегу. Эндер не показывал, что заметил, что она делает, но его неровное дыхание подсказывало ей, что он не спит. Когда они добрались до берега, она вскарабкалась на мостки и сказала:

— Я люблю тебя, Эндер. Больше, чем когда-либо. Независимо от твоего решения.

Он не ответил. Он мог просто не поверить ей. Она поднималась на гору, беспрерывно злясь на то, что ее заставили вот так встретиться с Эндером. И на то, что она в конце концов сделала то, что от нее требовалось. Она убедила Эндера вернуться к занятиям, и он теперь не скоро простит ее за это.

Эндер вошел в дом все еще мокрый после своего последнего купания в озере. Снаружи стемнело, и в комнате, где его ждал Грэфф, тоже было темно.

— Мы едем прямо сейчас? — спросил Эндер.

— Если хочешь, — ответил Грэфф.

— Скоро?

— Как только соберешься.

Эндер ополоснулся под душем и оделся. Он с трудом, но привык к тому, как штатская одежда сидит на нем, но ему все еще не хватало формы и боевого костюма. «Я уже никогда не надену боевой костюм, — подумал он. — Это была игра только для Боевой школы, а с ней я покончил». Он слышал, как в лесу бешено стрекочут кузнечики; совсем неподалеку послышался шуршащий звук автомобиля, медленно едущего по гравию.

Что еще он может с собой взять? Он прочитал несколько книг из библиотеки, но они принадлежали дому, и он не мог забрать их с собой. Единственная вещь, принадлежащая ему, — это плот, который он сделал своими руками. Он тоже останется здесь.

В комнате, где его ждал Грэфф, сейчас зажгли свет. Грэфф тоже переоделся. Он снова был в форме.

Они вдвоем сидели на заднем сиденье автомобиля, который вез их по пустынным деревенским дорогам в аэропорт.

— С того самого времени, когда население стало расти, эта территория охраняется вместе с лесом и фермами. Это земля, где вода от обильных дождей собирается в многочисленные потоки — истоки рек и подземных течений. Земля очень глубока, Эндер, и она живая до самого дна. Мы, люди, живем только на самой поверхности, как микроорганизмы в пене спокойной прибрежной воды.

Эндер молчал.

— Мы готовим командиров именно так, потому что так нужно. Они должны думать определенным образом, их не должно сбивать с толку обилие впечатлений, и для этого мы их изолируем. Вас. Держим вас отдельно от остальных. И это срабатывает. Но когда долго не видишь людей и забываешь саму Землю, когда живешь за толстыми металлическими стенами, защищающими тебя от космического холода, очень легко забыть, почему Землю вообще стоит спасать. Почему мир людей может стоить той цены, которую ты за него платишь.