Кир Булычев - Заповедник для академиков

В ответ раздался невероятной пронзительности визг Марты, который был прерван ладонью президента Филиппова.

Лидочка рванулась мимо них и, выбегая, столкнулась с докторшей Ларисой Михайловной, которая именно в эту секунду проходила мимо комнаты девятнадцать и, услышав нечеловеческий визг, мгновенно бросилась на помощь, потому что долг медика требовал от нее немедленных действий.

Вбегая в комнату, докторша автоматически включила свет. Тут в нее и врезалась Лидочка, но Лариса, подхватив ее, не упала и не потеряла способности наблюдать и делать выводы.

В следующее мгновение в дверь ворвался и Матя Шавло, шедший сюда в поисках Лидочки и кинувшийся на помощь.

И все они — Лариса Михайловна, Матя Шавло и Лидочка — стали свидетелями некрасивого и даже жалкого зрелища: нелепо запутавшиеся в руках и ногах партнеры стояли, обнявшись, у кровати.

— Уйдите прочь! — закричал президент, поворачиваясь к дверям и жмурясь от яркого света. В горячке он не понимал, что обнажен до пояса снизу.

Но как известно, медика человеческим телом не испугаешь, и Лариса Михайловна не смутилась и спросила:

— Кто кричал?

И тогда Марте не оставалось ничего иного, как закричать:

— Это он! Он хотел надо мной надругаться! Он напал на меня в моей комнате! Лида, подтверди!

Лида не могла ничего подтвердить, потому что ей стало смешно, смех ее передался Мате, он подхватил Лиду, чтобы она не упала. И тут начала смеяться даже серьезная докторша.

Стреноженный собственными брюками президент далеко не сразу смог спастись бегством, не смел он и проклинать виновников его несчастья, а только издавал угрожающие междометия, которые в тот момент никого не пугали.

А Лидочке настолько не хотелось в очередной раз объясняться с Мартой и выслушивать просьбы не выдавать ее маленьких тайн Мише Крафту, что она подчинилась настойчивой руке Мати, и они спустились вниз, где в гостиной горела только одна из ламп, а у патефона покорно дежурил старый астроном Глазенап. А все, кто мог, отплясывали фокстрот. Было очень душно и шумно. Матя сразу подхватил Лидочку — танцевать с ним было приятно: он чувствовал музыку и, главное, знал, как надо вести партнершу.

— Вы туда случайно зашли? — спросил он Лиду.

Та кивнула и еле удержалась, чтобы не сообщить, что это второе приключение ее соседки за день. А впереди еще четырнадцать таких дней.

— А что с ее мужем? — спросила Лидочка.

— А как его фамилия?

— Крафт. Миша Крафт.

— Кажется, есть такой органик. Но он уехал, или его сослали… не имею представления.

В дверях гостиной стояла Полина и смотрела на Матю.

Музыка прервалась. Лида хотела сказать Мате, что его ищут, но Полина пропала из глаз.

Из стопки, лежавшей рядом, Глазенап взял новую пластинку, поднес к глазам и долго шевелил губами. Кто-то крикнул из толпы:

— Румбу!

— Танго! — произнес Глазенап торжественно, словно сам собирался сыграть для присутствующих.

Началось танго, медленное и жгучее, и Лида почувствовала, как страсть овладевает Матей. Она Мате симпатизировала, но не настолько, чтобы обниматься с ним посреди зала, тем более что прошедший день сказал ей многое о странностях любви.

— Матя, — сказала она, — обернитесь к двери в столовую. Только не сразу и не привлекая внимания. Вы знаете эту женщину?

Матя послушно исполнил просьбу.

— Странно, — соврал он, — но она глазеет на меня, как знакомая.

— У вас плохая память на лица?

— Отличная. Только не ночью, — сказал Матя и засмеялся собственной шутке.

— Точно не знаете?

— Не помню, — сказал Матя, и Лидочка поверила бы ему, если бы не была днем свидетельницей его разговора с Полиной.

Попытка отвлечь Матю не удалась, и он принялся гладить Лидочкину спину. Он делал это очень профессионально, и если бы Лидочка была кошкой, то, наверное, с ума бы сошла от счастья. Но она не была кошкой и потому сказала:

— Сейчас замурлыкаю.

— За вами трудно ухаживать, — сказал Матя.

— Вы лучше расскажите мне что-нибудь очень интересное.

— Неужели сейчас?

— Как ваши дела с ужасной бомбой?

— Не скажу — я не разговариваю о делах с любимыми девушками.

— Вы правы, — согласилась Лида.

Танец кончился. Глазенап воздел горе толстые ручки и закричал, что лучше всех исполнили аргентинское танго доктор Шавло и его партнерша, за что им полагается приз.

Все захлопали в ладоши. А астроном добавил, когда шум стих, что приз будет вручен завтра за завтраком, потому что сейчас куда-то исчез товарищ президент Санузии.

Он зализывает моральные раны, хотела сказать Лидочка, но вместо этого сказала:

— Матя, можно я вас попрошу — стакан воды. Ужасно хочется пить.

Матя послушно потек в путь. Но Лида отправляла его в этот путь не случайно. В конце концов, должна же в этом скорбном и довольно неприятном мире существовать одна настоящая тайна без участия Алмазова. Она понимала, что так не бывает, но теплилась какая-то надежда, что тайна, объединяющая Полину и Матю, окажется скорее интересной, увлекательной, но вовсе не страшной. Когда потом Лидочка старалась для себя восстановить последовательность событий тех часов, ей было почти смешно — насколько человек склонен заблуждаться, если ему хочется заблуждаться.

Отправив Матю на кухню — куда же еще можно пойти за водой в этом доме, — Лидочка поглядела на Полину — та исчезла.

А к Лиде шагал несчастный Ваня Окрошко.

Лида отрицательно покачала головой, и Ваня послушно остановился.

Лида прошла несколько шагов за Матей и увидела его посреди буфетной. Он ждал.

Матя улыбнулся своим мыслям — Лидочке был виден его профиль: крупный нос, покатый широкий лоб, толстые губы, выпуклые глаза — лицо человека, который обожает много есть, любить женщин и работать — все с удовольствием. Матя уже начал полнеть, но он — крупный человек, как следует располнеет он только лет через десять.

Из прохода на кухню вышла Полина.

Полина передала Мате стакан с водой, но не ушла, а что-то стала ему говорить. Матя пожал плечами, он был недоволен, но Полина продолжала говорить. Матя отрицательно покачал головой и пошел к Лиде.

— Пейте, — сказал он, — вы о чем-то задумались?

— Спасибо. — Пить совсем не хотелось. — О чем вы разговаривали с подавальщицей?

— Вы подглядывали, моя фея?

Глазенап завел фокстрот, и они снова танцевали, но Матя был занят своими тревогами. В гостиной стало меньше людей — многие разошлись по комнатам.

— Она напомнила мне об одном эпизоде из моей жизни, — сказал Матя. — Я был тогда совсем мальчишкой и постарался потом изгнать из памяти все, что со мной произошло. У меня такое впечатление, будто это было не со мной.

Лида не стала спрашивать. Захочет — сам расскажет. Ему хотелось рассказать, но он не решался.