Кир Булычев - Заповедник для академиков

— В пруду, — сказала она, — есть волшебный колодец, там дьявол прячет своих агнцев, смешно?

Как сквозь сон Лидочка видела и слышала, что профессор нажал на звонок, лежавший на столике у его кровати. Он держал его, не отпуская, а Лидочка плакала. А потом прибежала женщина в белом халате — и она стала что-то делать, и было щекотно…

Ночью Лидочка просыпалась несколько раз — почему-то она спала не в своей кровати, а в белой маленькой комнате, где был столик, на столике стояла лампа, женщина в белом приходила и уходила, Лидочка все хотела к себе в комнату, но ее не пускали…

Лидочка проснулась, причем ее будили, и один голос требовал, чтобы Лидочка скорее проснулась и куда-то шла, а другой Лидочку защищал и хотел, чтобы она спала и дальше, потому что она жестоко простужена и не исключено, что у нее воспаление легких. Лидочка с сочувствием слушала второй голос и внутренне с ним соглашалась. Ей очень хотелось пить, но она не смела попросить воды, потому что обладатель паршивого голоса только и ждет, что она проснется. И тогда выскочит из-за кустов.

— Она в первую очередь больная, а уж потом вы решайте свои проблемы, — сказал приятный голос, и Лидочка догадалась, что он принадлежит краснощекой докторше Ларисе Михайловне. Лидочка чуть приоткрыла глаз — дышать носом она не могла, и потому она лежала очень некрасивая, с приоткрытым ртом, и дышала как старуха. «Ага, так я и думала — над кроватью стоял президент Филиппов. Конечно же, от него ничего хорошего не дождешься…»

Лидочке казалось, что она приоткрыла глаз незаметно, но Филиппов заметил и закричал — словно поймал вора:

— Все! Она проснулась!

Раз попалась, можно попросить воды. Все равно уж не спрячешься.

Глаза открылись с трудом, будто к ресницам были привязаны гирьки.

— Пить, — сказала Лида.

— Сейчас, моя девочка, — сказала Лариса Михайловна. Она подвела ладонь под затылок Лиде и приподняла ее голову.

Лида нащупала губами носик поилки, вода была сладкая и теплая.

— Вы ждали, что я проснусь? — спросила Лидочка, стараясь в вопросе передать благодарность докторше.

— Лежи, отдыхай, — сказала Лариса Михайловна.

— Здесь не больница, а санаторий, — сообщил президент. — Если больная, то мы сдадим ее в больницу. Правильно?

Последний вопрос относился к вошедшему в маленький санаторный бокс Яну Алмазову. Алмазов был строг, печален, одет в военную форму с ромбами в петлицах.

— Ну как, наша авантюристка пришла в себя? — сказал он. — Вот и замечательно. Сейчас мы с вами оденемся, Иваницкая, и вы нам поможете. Вы ведь нам поможете?

— Товарищ командир, — сказала Лариса Михайловна. — Больную нельзя поднимать с кровати. Ей нужен полный покой. У нее воспаление легких.

— Это только предположение, а я думаю, что у нас насморк, — сказал президент, и Лидочке показалось, что он при этих словах помахал хвостом.

— Сначала мы решим все наши дела, — сказал Алмазов, — в больницу всегда успеем.

— Я протестую! — сказала Лариса.

— А мы ваш протест запишем куда следует, — сказал Алмазов, — запишем, а потом спросим, почему это вдруг доктор из нашей любимой Санузии так шумно протестовала? Может быть, они с Иваницкой были знакомы? Или дружили даже? Ну!

Последнее слово прозвучало резко, и Лида хотела заткнуть уши, потому что такой Алмазов был беспощаден. Но почему он так сердился на нее, она совершенно не представляла. Его крики мешали сосредоточиться и вспомнить, что случилось. Кажется, был маскарад?

— Вы были освобожденный пролетарий, — сообщила Лидочка Алмазову.

— Давайте не будем валять дурочку, — сказал Алмазов. — Ты совершенно в своем уме. Будешь одеваться или мне тебя одеть?

Лидочка посмотрела на докторшу и поняла, что та не хочет встречаться с ней взглядом. Значит, ей тоже страшно! Лидочке стало жалко добрую Ларису Михайловну.

— Мне надо в уборную, — сказала Лида.

— Обойдешься ночным горшком! — воскликнул президент.

— Как так? — удивилась Лидочка. — Здесь?

— А мы поглядим! — Из президента буквально сочилась радость от того, что он мог унизить Лидочку.

— А ну отставить! — сказал Алмазов брезгливо. — Пускай одевается и идет, куда ей надо.

— А если она уничтожит улику?

— Ей же хуже, — сказал Алмазов.

— А такой худенький, — сказала Лидочка вслух, с сочувствием. Президент догадался, что она говорит о нем, и выругался, а Лариса Михайловна сказала:

— Постыдились бы женщин.

Президент хотел ругаться и дальше, но Алмазов сказал:

— Доктор права, не надо переходить границ.

— Выйдите, пожалуйста, — сказала Лидочка, — мне же надо одеться.

— Еще чего не хватало! — даже обиделся президент. Можно было подумать, что он играет в игру, а Лидочка все время норовит нарушить правила.

— Правильно, — сказал Алмазов. — Давайте выйдем, Филиппов.

— Ей не во что одеваться, — сказала Лариса Михайловна. — Все было мокрое и еще не просохло.

— Дайте ей свои туфли — у вас вроде нога побольше. Чтобы через три минуты она была полностью одета.

— Но ей же нельзя!

— Я это слышал, Лариса Михайловна. Но поймите — мы на работе, мы не в бирюльки играем. К сожалению, нам известно, что гражданка Иваницкая, надеюсь, не по своей воле, оказалась втянута в грязные интриги наших врагов. Так что шутки в сторону, Лариса Михайловна. Или вы нам помогаете и этим помогаете Лидочке, к которой я отношусь с симпатией. Или мы с вами будем вынуждены говорить иначе.

Лариса Михайловна поддерживала Лидочку, ведя ее по коридору к умывальной, а остальные шли сзади и громко разговаривали.

— Вы слишком либеральны, — сказал президент. — С ними так нельзя, товарищ комиссар.

— Дурак, — ответил Алмазов. — Зато она сама оделась, а теперь как ей доказать, что она больная?

Лидочка понимала, что этот разговор ведется специально, чтобы она его слышала и трепетала. А ей было все равно. Даже интересно — что же они подозревают? Будь она здоровой, испугалась бы куда больше, а сейчас она боролась с кашлем и головной болью и в конце концов не выдержала и, повиснув на руке Ларисы Михайловны, зашлась в приступе.

Краем глаза Лида увидела, как приоткрылась дверь в девятнадцатую палату и оттуда выглянула Марта. Лицо у нее было жалкое и испуганное, а из-за ее плеча выглядывал Максим Исаевич. Дверь захлопнулась…

Пока Лидочка была в умывальной, где докторша помогала ей привести себя в порядок, чекисты молча стояли снаружи.

— Что с ним? — спросила Лида шепотом.

— Ума не приложу! — слишком громко ответила докторша.

— Все в порядке? — спросил Алмазов с издевкой, когда женщины вышли из туалетной. — Полегчало? Тогда я предложу вам совершить маленькое путешествие.