Бет Рэвис - Ярче солнца

Земля меньше, чем модель Центавра-Земли, и так детализирована, что можно различить и длинную Флориду, и неровную гряду Скалистых гор. Подпрыгиваю, пытаясь достать до нее, но даже до Южного полюса не дотягиваюсь. На секунду мне приходит в голову найти лестницу, снять Землю и расколоть, как орех, но едва ли оттуда посыплются тайны Ориона. Ее повесили туда еще до отправления — как бы Ориону удалось что-то туда засунуть?

Бросаю взгляд на модель корабля. Вот эту, кажется, можно было бы спустить — надо только снять с крючка, если встану на стул, наверное, Дотянусь. Но… какой дом из «Годспида»? Может, мой дом и не Флорида, и не Колорадо, но уж точно не «Годспид».

Вдруг раздается тихое «бип, бип-бип». Потом снова: «бип, бип-бип».

Мой вай-ком! Подношу запястье к уху и нажимаю кнопку.

— Входящий вызов: Старший, — сообщает вай-ком.

— Принять! — с энтузиазмом командую я.

— Эми? — Голос Старшего звучит измотанно.

— Да. Что случилось? Что там в Городе?

Старший игнорирует мои вопросы.

— Где ты сейчас?

Оглядываюсь.

— В Регистратеке. Подумала, что стоит поискать следующую подска…

Он обрывает меня на полуслове.

— Можешь найти место побезопасней? Иди к себе в комнату, ладно?

— Что случилось?

— Просто хочу быть уверен, что с тобой ничего не случится. Запри дверь.

Старший оборудовал мою дверь биометрическим замком еще в самую первую неделю. Моя комната стала одним из немногих мест на корабле, где можно по-настоящему побыть в одиночестве.

— Старший, в чем дело?

— Я просто… хочу, чтобы ты была в безопасности. Мне пора…

Связь обрывается, хотя он еще не договорил.

— Не толпитесь! Нам нужно пространство! — От криков Дока нет никакой пользы; толпа только смыкается плотнее.

— Хорошо, что ты уже здесь, — говорю я, опускаясь на колени рядом с ним, пока он осматривает Стиви.

Док касается его шеи, качает головой и отклоняется.

— Что случилось? — спрашивает Барти. И куда только делась бравада из его голоса… На мгновение он снова мой старый друг, с которым мы когда-то устраивали гонки на креслах-качалках по крыльцу Регистратеки. И он испуган. — Что ты натворил?

— Ничего, — говорю я.

— Ты сделал что-то с его вай-комом. А теперь он умер. — Его голос становится громче. И снова он уже не мой друг — он мой обвинитель. — Вот что бывает с теми, кто идет против тебя, Старший? Они умирают?

— Не неси ерунды, — встревает Док и отклеивает что-то с руки Стиви. Маленький бледно-зеленый медпластырь. Мы коротко обмениваемся взглядом. Это пластырь с фидусом — тот, что Док недавно разработал.

— Что это за пластырь? — спрашивает Барти. Я чувствую, как мою спину прожигают глазами. Марай — оперативная, как всегда, — выстроила корабельщиков вокруг нас так, чтобы удержать толпу. Но вряд ли их хватит надолго.

— Особый, — отвечает Док. Приглядывается к нему и, позабыв о Барти и всех остальных, шепчет мне: — На нем что-то написали.

Протягивает руку; Барти пытается схватить пластырь, но я его опережаю.

— «Следуй», — читаю вслух. Только одно слово, жирно написанное черным. Следуй.

— Но как пластырь мог убить человека? — спрашиваю я.

— Этот пластырь его не убивал, — говорит Док и, задрав рукав Стиви, демонстрирует еще два, скрытые одеждой. — Один был бы безвреден. Но три вызывают передозировку. — С этими словами он отклеивает остальные пластыри с тела.

Я хмурюсь; медпластыри, конечно, действуют быстро, но какая же тут должна быть концентрация фидуса, если три штуки способны с такой скоростью убить человека…

— Что на них написано? — вмешивается Лютор, пытаясь оттолкнуть Марай, чтобы подобраться ближе.

Док подает пластыри мне, но Барти выхватывает их из его протянутых рук.

— «За», — громко, чтобы все слышали, читает он на одном. — «Лидером». — Поднимает на меня глаза, в которых плещется искренний ужас. Он думает, это сделал я. — Следуй за лидером. Эти пластыри — особые пластыри, которые убили Стиви, — это приказ. Угроза. Команда следовать за лидером.

Не давая мне объяснить, что это не моих рук дело, что я не писал этих слов и не приклеивал пластырей, Барти оборачивается к толпе.

— Вот что бывает, когда восстаешь против лидера, — выплевывает он и бросает пластыри на землю у тела Стиви.

— Вот что бывает! — подхватывает Лютор, и его крик эхом проносится по Городу. — Вот что будет с теми, кто не слушается лидера! Не слушайся Старшего — и он тебя убьет!

— Погоди, — восклицаю я, вставая на ноги. — Неправда! Я этого не делал!

Поздно. Слова Барти и Лютора ядом растекаются по толпе. С отвращением и ужасом в глазах они ломают живой барьер корабельщиков, хлынув вперед, толкают меня на землю, отстраняют Дока и подбирают безжизненное тело Стиви. Они скандируют: «Следуй за лидером!», но в их голосах звучат злоба и насмешка. Они издеваются надо мной.

Это боевой клич.

Шумная толпа все растет — к ней прибиваются те, кто смотрел из переулков. Труп Стиви превращается в знамя восстания. Бездыханное тело передают из рук в руки, подняв над толпой, будто оно качается на волнах.

— Хватит, — говорю я.

— Они не слышат. — Глаза Дока сверкают, но лицо словно окаменело.

Нужна помощь вай-кома.

— ДОВОЛЬНО! — ору я, и на этот раз меня слышат все до одного на этом долбаном корабле. — Я объявляю комендантский час. Идите по домам. Не выходите на улицу. Корабельщики за этим проследят. Всем — всем! — уйти с улиц, оставить работу и возвращаться домой.

Если бы такой приказ отдавал Старейшина, он бы говорил холодно и властно. Но я не он. Меня аж трясет от ярости, поэтому голос тоже дрожит. Обращаю взгляд на толпу перед собой, хоть они все и так слышат сообщение.

— Посмотрите, что вы делаете. Как вы обращаетесь с телом своего друга. Это отвратительно. Оставьте его в покое и дайте Доку отправить его к звездам.

Молчание.

— Разойтись. Сейчас же, — говорю я, и теперь мой голос звучит точно так, как когда-то голос Старейшины.

Они расходятся.

Ворчат, хмурятся и бормочут ругательства… но расходятся. Сзади бесшумно подходит Марай.

— Они еще боятся, — говорит она. — Боятся прошлого. Помнят Старейшину.

— Этого мне хватит. Ведь сработало же?

Но я сам в этом не уверен. Может, моего приказа и достаточно, чтобы отослать всех по домам, но кто знает, о чем они будут теперь говорить за закрытыми дверьми?

Дойдя до больничного лифта, я несколько секунд держу руку над кнопкой третьего этажа, но в конце концов нажимаю четвертый. Не хочу торчать в комнате. Если что-то случилось, мне надо бы спрятаться… и уж лучше я спрячусь у мамы с папой. К тому же криоуровень для меня — одно из самых спокойных мест на корабле. Хотя Старший всем о нем рассказал, когда отменил фидус, мало кому захотелось туда спуститься, да и доступа почти ни у кого нет. Торопливо прохожу по коридору четвертого этажа и прикладываю палец к сканеру. В тот самый момент, как открываются двери лифта, мой вай-ком вдруг пищит.