Антология мировой фантастики. Том 2. Путешествия во времени

— Я думаю, очень дорого.

— А у Купера наверняка не густо с деньгами. Кроме того, оно все равно должно быть небольшим во избежание излишних подозрений. Подумай, Харлен, какой величины оно может быть?

— Полколонки, — показал руками Харлен.

— Колонки?

— Видите ли, эти журналы печатались на бумаге. Текст располагался колонками.

— Да, да. У меня книги всегда ассоциируются только с пленками… Ну вот, мы получили еще одно приближение. Нам следует искать рекламное объявление на полколонки, которое с первого взгляда покажет нам, что его поместил человек из другого, более позднего Столетия, но в котором люди 20-го века не увидели ничего подозрительного.

— А что если я не найду его? — спросил Харлен.

— Обязательно найдешь. Вечность ведь существует, не так ли? Пока она существует, мы на верном пути. Кстати, скажи мне, когда ты занимался с Купером, тебе не попадалось похожего объявления? Не было чего-нибудь хоть на секунду показавшегося тебе странным, непонятным, каким-то не таким?

— Нет.

— Мне не нужны мгновенные ответы. Подумай минут пять, потом отвечай.

— Бессмысленно. Когда я просматривал эти журналы вместе с Купером, его еще не было в 20-м веке.

— Мой мальчик, для чего у тебя голова? Послав Купера в 20-е, ты произвел воздействие. Это еще не Изменение, ведь воздействие не является необратимым. Но существуют изменения с малой буквы, микроизменения, как их называют Вычислители. В то же самое мгновенье, в которое Купер был послан в 20-е, в соответствующем выпуске журнала появилось это объявление. Твоя собственная Реальность претерпела микроизменение в том смысле, что ты с большей вероятностью остановил бы свой взгляд на странице с объявлением, чем на странице без объявления. Ты понял?

И снова у Харлена голова пошла кругом от той легкости, с которой Твиссел пробирался сквозь джунгли “парадоксов” Времени. Он растерянно покачал головой.

— Не припоминаю ничего похожего.

— Ну что ж, оставим это. Где ты хранишь свою коллекцию?

— Я воспользовался особым положением Купера и устроил специальную библиотеку на Втором уровне.

— Чудесно, — ответил Твиссел. — Пошли туда. И поскорее.

Войдя в библиотеку Харлена, Твиссел долго с удивлением разглядывал старинные переплетенные тома и затем снял один из них с полки. Книги были такие старые, что непрочную бумагу пришлось пропитать специальным составом; в неловких руках Вычислителя хрупкие страницы переворачивались с легким треском.

Харлен поморщился. В другое время он велел бы Твисселу держаться подальше от полок, будь он хоть трижды Старшим Вычис­лителем.

Твиссел напряженно разглядывал хрустящие страницы, медленно произнося про себя устаревшие слова.

— Так это и есть тот самый английский язык, о котором столько толкуют лингвисты? — спросил он, ткнув пальцем в страницу.

— Да, английский, — пробормотал Харлен. Твиссел поставил том на полку.

— Громоздкая и неудобная штука.

Харлен пожал плечами. Конечно, в большинстве Столетий, охватываемых Вечностью, в ходу были книгофильмы; там, где технический прогресс шагнул еще дальше, применяли запись на молекулярном уровне. Но все же книги и бумага не были чем-то неслыханным.

— Печатать книги было проще и дешевле, чем изготавливать пленки, — ответил он.

Твиссел потер рукой подбородок.

— Возможно. Ну что, приступим?

Он снял с полки другой том и, открыв его на первой попавшейся странице, принялся разглядывать ее со странной пристальностью.

“Что это он делает? — подумал Харлен. — Неужели рассчитывает, что ему сразу же повезет?”

Очевидно, догадка Харлена была верной, потому что Твиссел, встретив его удивленный взгляд, смущенно покраснел и сунул книгу назад.

Харлен взял первый том, относящийся к 25-му сантистолетию 20-го века, и начал методично его перелистывать. Все его тело застыло в напряженной сосредоточенности, двигались только глаза да правая рука, переворачивавшая страницы.

Через долгие, казавшиеся ему веками промежутки биовремени Харлен вставал и, что-то бормоча себе под нос, тянулся за новым томом. В эти коротенькие перерывы рядом с ним обычно оказывалась чашка кофе или бутерброд.

Харлен тяжело вздохнул:

— Ваше присутствие здесь бесполезно.

— Я тебе мешаю?

— Нет.

— Тогда я лучше останусь, — пробормотал Твиссел.

Он вставал, садился, снова вставал и принимался бродить по комнате, беспомощно разглядывая корешки переплетов. Искры от бесчисленных сигарет обжигали ему кончики пальцев, но он не обращал на это внимания.

Биодень подошел к концу.

Харлен спал мало и плохо. Утром в перерыве между двумя томами Твиссел, помедлив над последним глотком кофе, задумчиво проговорил:

— Порой мне кажется странным, почему я не отказался от звания Вычислителя после того, как я… ты знаешь, о чем я говорю.

Харлен кивнул.

— Мне хотелось так поступить. Долгие биомесяцы я страстно надеялся, что мне больше не придется иметь дела ни с одним Изме­нением. Меня тошнило от одной мысли о них. Я даже стал задумываться, имеем ли мы право совершать Изменения. Забавно, до чего могут довести человека эмоции. Ты специалист по Первобытной истории, Харлен. Ты знаешь, что она собой представляла. Реальность тогда развивалась слепо, по линии наибольшей вероятности. И если эта наибольшая вероятность означала эпидемию чумы или десять Столетий рабства, или упадок культуры, или… давай поищем что-нибудь по-настоящему скверное… или даже атомную войну, если бы только она была возможна в Первобытную эпоху, то, разрази меня Время, именно это и происходило. Люди были бессильны предотвратить катастрофу.

После возникновения Вечности все сделалось иначе. Начиная с 28-го Столетия подобные явления не происходят. Великое Время, мы подняли нашу Реальность на такой высокий уровень благоденствия, о котором в Первобытные Времена невозможно было даже мечтать. Если бы не вмешательство Вечности, человечество никогда не достигло бы этого уровня; его вероятность ничтожно мала.

“Чего он добивается? — пристыженно подумал Харлен. — Заставить меня работать еще напряженнее? Я и так делаю все, что могу”.

— Если мы упустим сейчас эту возможность, — продолжал Твиссел, — то Вечность погибнет, и, вероятнее всего, безвозвратно. Одним грандиозным скачком Реальность изменится в сторону максимальной вероятности. Я совершенно уверен, что это означает атомную войну и гибель человечества.

— Я думаю, мне пора взять следующий том, — сказал Харлен.

— Как много еще осталось! — растерянно произнес Твиссел в очередной перерыв. — Нельзя ли делать это побыстрее?

— Скажите как, — огрызнулся Харлен. — Мне лично кажется, что я должен просмотреть каждую страницу от начала и до конца. Как я могу делать это быстрее?