Филип Пулман - Тень 'Полярной звезды' (Салли Локхарт - 2)

И постепенно, мало-помалу, вернулась к жизни.

Первой и самой неотложной проблемой был их общий бизнес. Ее собственные документы не пострадали, так как лежали у мистера Темпла, но компания "Гарланд и Локхарт", жизнеспособная и набиравшая силы, которую она так любила, была разгромлена и уничтожена. Страховку она возобновила лишь несколько месяцев назад, так что обзавестись новым оборудованием будет не слишком затруднительно; хотя, как ей было известно, самым дорогим в этом бизнесе были вовсе не имущественные активы. Она отыскала в Хаммерсмите старенькую студию и предложила всем служащим вернуться к работе, выплачивая жалованье из собственных средств, пока поступления не позволили платить, как положено. Она дала объявления во все газеты, обещая, что особо значительные заказы и комиссии будут выполнены в течение недели. Она купила студийную камеру, напечатала новые фирменные бланки, принимала новые заказы. Она боролась, залезала в долги, шла на подкуп, доводила ресурсы до истощения но дело двигалось. Не прошло и месяца, как оборот начал постепенно расти. Салли надеялась, что фирма на подъеме; тем временем ее личные средства быстро таяли.

Но гораздо страшнее материальных потерь, которые потерпела их фирма, был удар, постигший Вебстера. Все, чего ему удалось добиться, весь труд его жизни в области фотографии, все великие и невосстановимые образы, схваченные его камерой и перенесенные со стекла на бумагу, исчезли, словно и не существовали. Словно в течение всех своих шестидесяти лет он вообще никогда ничем не занимался.

С мучительным чувством беспомощности Сал ли смотрела, как он рассеянно делает что-то, а затем удаляется на ночь к утешительнице - бутылке виски. Она знала: он был сильный человек, но знала также, что он любил Фредерика как сына, которого у него никогда не было, и оставалось только догадываться, что означала для него еще и потеря всех его трудов.

Сложнее всего оказалось отыскать подходящее помещение. Домик, который она нашла в Хаммерсмите, был слишком мал и годился только под студию для стационарных портретных съемок, да и расположен был не слишком удачно; а ближайшее место для магазина, грязноватое строение, находилось в трех кварталах от студии; таким образом, дело разделялось на две половины, создавая для всех неудобства и дополнительные затруднения в работе.

Однако поиски чего-то лучшего потребовали бы времени, как и переезд, и все это время они не имели бы никаких доходов. Днем Салли старалась отвлечься от этих проблем, однако ночью они неизменно возвращались. В темноте она ощущала себя другим человеком: обессиленная, измученная, она лежала без сна, плакала и шепталась с тенью.

Однажды утром, как только смогла выкроить время, она села на поезд и поехала к мисс Сьюзен Уолш.

Почтенная леди занималась с частной ученицей, когда появилась Салли; потрясенная тем, как она выглядела, мисс Уолш отослала девушку, попросив вернуться позднее, усадила Салли поближе к огню и предложила стаканчик хереса. Замерзшая, усталая Салли все приняла с благодарностью и протянула мисс Уолш чек на ту сумму, которой она добилась от Беллмана, - и вдруг, презирая себя за это, разрыдалась.

- Дитя мое, дорогая! - воскликнула мисс Уолш. - Что же вам пришлось ради этого пережить?

Час спустя она уже знала все. Когда рассказ был окончен, она только покачала головой, потрясенная. Затем взяла чек и положила его на колени Салли.

- Прошу вас инвестировать эти деньги в вашу фирму, - сказала она.

- Но...

Старая леди пресекла ее протесты одним лишь суровым взглядом.

- Последний совет, который вы мне дали, - сказала она очень резко, был не самым удачным. Вы должны признать это. На сей раз, мисс Локхарт, я хочу поступить с моими деньгами так, как лично мне представляется правильным. Я полагаю, инвестиция в фирму "Гарланд и Локхарт" надежнее, чем в какую-то пароходную компанию.

И отказать ей было нельзя. Если эмансипация женщин что-то значит, сказала она, то это, прежде всего, право женщины поддерживать труды другой женщины так, как подсказывает ей ее собственное разумение, и больше она ничего не желает слышать на эту тему. Ланч мисс Уолш, состоявший из супа и сыра, они съели вместе, беседуя о Кембридже. И расстались лучшими друзьями.

Джим провел три недели в постели. Он сильно повредил ногу, разыскивая Салли, и доктор боялся, что он останется хромым на всю жизнь. Джим проводил время в опустевшей комнате дома Тремблера Моллоя в Айлингтоне, читая нашумевшие романы, раздражаясь хилостью сюжетов, сочиняя собственные повестушки, которые тут же яростно рвал в клочья, вырезая и расставляя декорации игрушечного театра (купленного по его просьбе Салли), стараясь придумать сюжет с помощью маленьких картонных фигурок и то и дело теряя терпение; еще он написал шесть писем леди Мэри (и все их уничтожил), метался и ворочался в постели, сбрасывал простыни, обливался потом от боли и вытаскивал из самых глубин своего словаря проклятия в адрес общего положения вещей столь красочно, что посрамил бы самые краски.

Он мог бы, в сущности, послать письмо леди Мэри, если бы не то, что он узнал от Макиннона через две недели после их возвращения в Лондон.

Макиннон написал ему, что решил уехать с женой в Америку; там он сможет совершенствовать свое искусство в более свободной и прогрессивной обстановке, чем та, какую предоставлял ему английский мюзик-холл, а также выполнять обязанности женатого человека без тех препятствий, какие чинили ему в Англии. Во всяком случае, он формулировал это так.

Джим показал письмо Салли.

- Хотел бы я знать, как долго он выдержит, - сказал он с кислым видом. - Ты вспомни, ведь он под конец стал парень что надо, старина Макиннон. В твоем спасении есть и его доля. И он все-таки не дал тягу с золотом, как сделал когда-то. В общем, пожелаем ему удачи... Но если он вздумает обращаться с ней не так, как должно!..

Оставшись один, он недоумевал, каким образом Макиннон вообще сумел уговорить эту очаровательную, мечтательную, трагическую девушку разделить судьбу фокусника из мюзик-холла и как отнесся ко всему этому ее отец, когда узнал, что она в самом деле уезжает.

Но у лорда Уитхема хватало других забот. Он скоро понял, что Беллман давно знал о замужестве леди Мэри и нарочно подталкивал его признать это; Беллман знал также, что лорд не решится на это, и теперь Уитхем подозревал, что никогда не увидит денег, которые попросил за нее. Он попал в ловушку. Если он признает, что ему известно о ее замужестве, деньги Беллмана для него потеряны, если же не признает, даст тем самым возможность обвинить его в сговоре, пособничестве двоеженству... и он не мог решить, какой вариант хуже. Единственный его шанс - притвориться, что он даже не подозревает об этом браке, и надеяться на то, что весть о нем распространится не слишком скоро, а он тем временем сумеет стать настолько полезным Беллману, что, в конце концов, его положение в фирме окажется, по крайней мере, надежным.