Джордж Мартин - Стеклянный цветок

Лаура (сонно). Том? Это ты? Сколько времени? Ты только что вернулся? (Смотрит на часы.) О боже, еще слишком рано. Уходи. Оставь меня в покое.

Поворачивается к нему спиной и натягивает простыню на голову. Том мягко стаскивает простыню обратно.

Том. Просыпайся. Кофе готов. Давай в душ, а потом надевай свою шляпку стряпчего. Мне нужна помощь.

Том слегка отодвигается. Лаура вздыхает, потягивается. Потом садится на кровати, сердитая, но проснувшаяся.

Лаура сидит за кухонным столом. Она накинула махровый халат, но еще не успела причесаться. Она держит в руках дымящуюся чашку кофе и слушает. Том нетерпеливо расхаживает по кухне.

Том. Говорю тебе, в этой девушке есть нечто странное.

Лаура. Несомненно, ей удалось произвести впечатление. Обычно ты не проявляешь сочувствия по отношению к людям, которые лупят тебя коленом по промежности.

Том. Это было не колено. Послушай, ты можешь ей помочь?

Лаура. Я посмотрю, что тут можно сделать. Она действительно откусила ему нос?

Том (хмуро). Только самый кончик.

Лаура (не сумев сдержать улыбку). Ну, это уже кое-то. Если бы она откусила весь нос, ее можно было бы наказать по всей строгости закона.

Она допивает кофе и встает. Том хватает ее, прижимает к себе и целует.

Том. С меня причитается.

Лаура (игривым тоном). Значит, она хорошенькая? Мне следует ревновать?

Том. А это еще что? Перекрестный допрос?

Лаура. Свидетель должен ответить на вопрос.

Том. Не виновен.

Лаура. Это хорошо. В противном случае…

Их губы сливаются. Лаура неожиданно слегка отстраняется и осторожно кусает его за кончик носа. Том вырывается из ее объятий. Они смеются, а потом снова целуются.

Сожженный остов грузовика все еще мешает движению по одной из полос, но его почти удалось стащить на обочину. Кран, грузовая платформа. Дорожные рабочие возятся со стропами. Машин на автостраде еще совсем мало.

Рабочий. В прошлом году на автострадах стреляли из пистолетов. Теперь перешли на снаряды.

Прораб. С этих пор я больше не езжу по автострадам.

Неожиданно раздается оглушительный хлопок, подобный удару грома, словно самолет преодолел звуковой барьер.

Какого дьявола…

Кран останавливается, гаснут огни, замирает двигатель. Одновременно отключается мотор грузовой платформы. На заднем плане также гаснут все огни: дома, фары автомобилей, уличные фонари.

Видны только две или три машины. Все они останавливаются, фары погасли, двигатели смолкли. Водители выходят из своих автомобилей.

Рабочий (щелкает выключателем большого аварийного фонаря). Ничего не понимаю, я только что сменил батареи. Мы слышим медленные, зловещие шаги.

На шоссе появились шесть фигур, трое мужчин и столько же женщин, стройных и крепких, как их спутники. Все в высоких черных сапогах и черных униформах с серебристой металлической отделкой. Волосы очень коротко подстрижены. Вслед за ними возникает диковинное средство передвижения, паланкин или открытый портшез из черного металла, размером с «кадиллак». Он парит над шоссе, двигаясь в полнейшей тишине. Внутри сидит единственный пассажир, окруженный клубящимся серым туманом. Постепенно этот туман распространяется, отчего все вокруг становится неясным и таинственным. О пассажире можно сказать лишь то, что он сгорбленный и массивный, огромный по человеческим стандартам.

Прораб и рабочие с ужасом наблюдают за происходящим.

Лидера шестерки зовут Зейн. На воротнике виден знак отличия: серебряная булавка в форме головы гончей. Ему за тридцать, он в прекрасной форме, глаза подобны льдинкам — такие могут быть у охотника или воина. На мгновение он встречается взглядом с прорабом. Один за другим охотники поднимаются на борт паланкина, занимая положение по бокам, подобно слугам старинной кареты. Зейн садится последним. Паланкин исчезает в темноте. Дорожные рабочие замерли в ошеломленном молчании.

Рабочий. Черт побери, что это было?

Прораб. Думаю, лучше этого не знать.

И в следующее мгновение все приходит в норму: зажигаются фары и уличные фонари, включаются двигатели.

Том, насвистывая, шагает по коридору. Затем он замечает нечто необычное: у двери палаты Кошки нет полицейского. Он перестает свистеть, подходит к двери и открывает ее.

Пусто, все приведено в идеальный порядок, кровать застелена. Здесь давно уже никого нет.

Люди спешат по своим делам: сестры, пациенты, диетсестра с подносом, санитар.

Том. Пит, что стало с девушкой из этой палаты? Ее перевели в другое место?

Санитар. Когда я заступил на дежурство, палата была пуста.

Диетсестра. Пациентку выписали ночью.

Том. Кто? Я не давал указаний. Кто-нибудь видел, как уходили полицейские?

Пожимают плечами. Появляется старуха, которая с трудом движется по коридору, опираясь на ходунок.

Старуха. Они ее забрали. Люди в костюмах. В три часа утра. Она меня разбудила — так кричала и отбивалась.

Том. Проклятье!

И он с сердитым видом уходит.

Он говорит по телефону, ему до сих пор не удалось справиться с яростью.

Лаура сидит за столом в своем офисе.

Том. …Так ее не арестовывали?

Лаура. Я хочу сказать, что в полиции нет никаких записей о ее задержании. Не осталось никаких бумаг. Твоей маленькой кошечки попросту не существует. Несчастного случая на автостраде не было. С офицерами Санчесом и Чэмберсом таинственным образом невозможно связаться.

Том. Но они же не могут сделать вид, что ничего не произошло. Осталась сотня свидетелей.

Лаура. А тебе известны их имена?

Прежде чем Том успевает ответить, палец нажимает кнопку на телефонном аппарате.

Продолжая держать умолкнувший телефон, он поворачивается и видит крепкого высокого мужчину лет пятидесяти в темно-сером костюме, с тщательно причесанными волосами. Это Трейгер. Про такого говорят: «Человек изо льда и железа».