Тим Пауэрс - Лицо под шерстью (Врата Анубиса - 1)

- Я только хотела посмотреть, что с ним сделали. Его что, пытали?!

- Ну еще бы! Не приставай, Шейла. Ему и так досталось. Подумать только связали по рукам и ногам, бросили в речку Челси, потом выудили - и все только затем, чтобы теперь слушать какую-то идиотку. Сядь немедленно!

Мужчина поднял Дойля за воротник, откинул намокшие полы пальто, ухватился за пояс брюк и перетащил его через планшир. Дойль старался помочь, но он слишком ослабел и ему удалось только перекинуть руки через планшир, когда его проносили над ним. Он бездвижно лежал на банке, впитывая удовольствие от того, что может расслабиться и дышать.

- Спасибо, - ухитрился он выдавить. - Я не смог бы... продержаться на плаву... больше минуты.

- Мой муж спас вам жизнь, - сурово сказала картофелелицая старуха и наклонилась, чтобы он мог ее видеть.

- Ну, ну, Мэг, уверяю тебя - это ему прекрасно известно. Полагаю, он щедро выразит нам свою благодарность. А теперь, если ты не возражаешь, я двинусь дальше, а то нас относит к берегу. - Он сел в центр банки, и Дойль услышал, как скрипнули уключины, когда он взялся за весла. - Мне придется сейчас здорово потрудиться, чтобы нагнать то время, которое мы потеряли, Мэг, сказал он нарочито громко. - И все-таки я боюсь, что мы доберемся до места слишком поздно и не сможем занять наше обычное место на Биллингсгетском рынке. - Он остановился на мгновение, потом лодка дернулась и ринулась вперед.

Девочка Шейла с любопытством склонилась над Дойлем.

- Какая хорошая одежда, прямо как у джентльмена. Эх, жалко, что такую одежду попортили, - заметила она. Дойль кивнул.

- Сегодня вечером я это надел в первый раз, - сказал он хрипло.

- Кто вас связал и бросил в речку? Уже отдышавшись и немного придя в себя, Дойль сел, но тут же понял, что поторопился - закружилась голова.

- Цыгане, - ответил он. - Они вдобавок еще меня и ограбили. Не оставили мне ни цента... то есть я хотел сказать - ни пенса.

- О Боже, Крис, - воскликнула старуха, - он говорит, что у него совсем нет денег! И говорит-то он не по-нашему - никак иностранец?

Ритмичные всплески весел прекратились.

- Откуда вы родом, сэр? - спросил Крис.

- Из Калиф... то есть я хотел сказать - из Америки. На холодном ветру в мокрой одежде его стала пробирать дрожь, и он покрепче стиснул челюсти, чтобы не клацать зубами.

- Ну тогда, Мэг, у него наверняка есть деньги на путешествие. Где вы остановились, сэр?

- На самом деле я... о черт! Холодно, не найдется ли у вас, во что можно завернуться? На самом деле я только что приехал. Они забрали все: все деньги, мой багаж, мой - ox! - мой паспорт...

- Другими словами, он нищий, - подытожила Мэг, обратив на Дойля взор оскорбленной добродетели. - Ну и как же вы собираетесь расплатиться с нами за все, что мы для вас сделали?

Дойлю все это уже порядком надоело.

- Почему вы не сообщили мне ваши условия предварительно, до того как понапрасну тащить меня из реки? Я бы так прямо и сказал, что такие условия для меня неприемлемы, и вы могли бы отправиться восвояси и поискать кого-нибудь более достойного быть спасенным вами. Позволю, впрочем, заметить, что мне никогда не доводилось читать последнюю часть этой притчи - ту часть, где бережливый самаритянин подает бедняге счет за оказанные услуги.

- Мэг, - сказал Крис, - а ведь этот парень прав, и нам не следует принимать от него деньги, даже если бы они у него и были. Я знаю, он будет счастлив отработать долг - да, да, именно так, сэр, по законам божеским и человеческим, - помогая нам на рынке. Например, вы можете таскать корзины, сэр. - Он глянул на ботинки и пальто Дойля. - А сейчас принесите ему одеяло, чтобы он смог снять мокрую одежду. Мы ему разрешим, пожалуй, взять рабочую одежду Патрика в обмен на его вконец испорченное тряпье - мы попробуем продать это старьевщику как ветошь, сэр.

Дойлю бросили одеяло, которое воняло луком, и Мэг раскопала в рундуке на носу лодки пальто и панталоны - все бывшее в употреблении, а еще немного порывшись, вытащила латаные-перелатанные плисовые штаны, некогда белую рубашку и пару башмаков, которые выглядели так, будто они украшали ноги старого Криса еще в те далекие времена, когда он был в возрасте Дойля.

- Ax! - воскликнула Мэг, достав напоследок грязный белый шарф. - Патрик так его любил.

Холод заставил Дойля не только без отвращения, но и с видимым удовольствием переодеться в эти жалкие, но сухие обноски. Он выпихнул свои мокрые вещи из-под одеяла, Мэг собрала их и сложила столь бережно, что Дойль теперь не сомневался - они рассчитывают получить хорошую цену.

Он почти досуха вытер одеялом волосы и, уже немного согревшись и придя в себя, решил отодвинуться подальше от лужи, в которой все это время сидел. Эх, жаль, что сейчас нет трубки, или сигары, или хотя бы сигареты! Он заметил, что в лодке свалены какие-то бочонки и мешки.

- Судя по запаху - это лук, а в бочонках?..

- Гороховый суп, - сказала юная Шейла. - Рыбаки и торговцы рыбой так мерзнут на Биллингсгетском рынке, что с радостью выложат два пенса за тарелку супа. А зимой - три пенса.

- Лук... это, э-э, главное предприятие, - пропыхтел Крис. - Суп - это только... хм, ну, из вежливости, что ли. Мы едва ли получаем за него то, что тратим на его приготовление.

Ну еще бы, так я и поверил, уныло подумал Дойль.

Луна стояла низко над горизонтом - огромный золотой, затуманенный шар, и таинственный лунный свет на полях, на деревьях, на ряби реки. Мэг потянулась, отцепила фонарь на носу лодки, чиркнула кремнем и повесила фонарь на крюк.

Русло стало шире, и Крис развернул лодку налево.

- Вот и Темза, - спокойно отметил он. На широком пространстве реки виднелись две лодки, связанные вместе, - тяжелогруженые, низко сидящие в воде, и на каждой что-то огромное, накрытое парусиной.

- Барки с сеном, - сказала Шейла, пристроившись рядом с Дойлем. - Мы видели, как одна такая лодка загорелась, и горящий человек сиганул в воду с верхушки тюка с сеном. Вот это было здорово! Куда лучше, чем в мюзик-холле! И бесплатно.

- Надеюсь... э-э... актеры тоже получили удовольствие, - сказал Дойль. Он подумал, что маленькое путешествие - довольно забавная история, вполне можно будет когда-нибудь рассказать за рюмкой бренди в клубе - в "Будлс" или "Уайт"... когда-нибудь, когда он разбогатеет.

А в том, что так и будет, он нисколько не сомневался. Первые несколько дней, конечно, придется трудно, но преимущество его знаний из двадцатого века непременно склонит чашу весов в его пользу. Черт подери, конечно, он сможет найти работу в газете, ну, или будет делать потрясающие предсказания - когда будет война, например, или относительно литературных направлений... и Эшблес приедет в Лондон через недельку, наверняка нетрудно будет с ним подружиться... и Байрон через два года вернется в Англию, - у него будет время завязать знакомство до того, как "Чайлд-Гарольд" сделает его суперзвездой. А почему бы мне, думал Дойль, не изобрести что-нибудь эдакое - электрическую лампочку или двигатель внутреннего сгорания... или ватерклозет? Нет, лучше уж ничего не менять в истории - любое подобное вмешательство может аннулировать рейс, которым я сюда прибыл, или даже обстоятельства встречи моих родителей. Надо быть очень, очень осторожным... но, пожалуй, я все-таки могу дать, к примеру, Фарадею, или Пастеру, или кому-нибудь еще парочку контрабандных советов. Он вспомнил, как спрашивал у портрета Вильяма Эшб-леса, были ли девочки, виски и сигары лучше в его время. Ладно, теперь уж я и сам как-нибудь выясню это. Он зевнул и растянулся на мешке с луком.