Тим Пауэрс - Лицо под шерстью (Врата Анубиса - 1)

- Разбудите меня, когда прибудем в город, - сказал он и отдался убаюкивающему ритму движения лодки.

Глава 3

Несмело он вступил в сей Град,

Но только Клоуна там встретил...

Старая баллада

Здание крытого Биллингсгетского рыбного рынка уже существовало, но шумное торжище по-прежнему выплескивалось на соседние кварталы. Тележки с турнепсом, капустой, луком и морковью и прочими плодами земли нескончаемой вереницей тянулись по всей длине Темз-стрит - мимо Белого Тауэра с флагами на башнях, мимо дорического портика здания Таможни, мимо восьми причалов у реки и дальше - к Лондонского мосту.

Пестрая рыночная толпа запрудила всю улицу - от переулков у северной оконечности Темз-стрит до крутого спуска к реке. Лодки продавцов устриц, пришвартованные к деревянной набережной, образовали узкий и извилистый проход - Устричную улицу, как обычно называли это место торговцы овощами.

Дойль уныло стоял, прислонившись к углу рыбного сарая. Не было сил сделать ни шагу - он уже успел изучить здесь каждый камень, пока бегал все утро по проклятому рыбному рынку.

Он с отвращением посмотрел на корзину с тощим луком и порадовался, что, несмотря на жуткий голод, все-таки не соблазнился этой сомнительной пищей. Дойль похлопал по карману, проверяя, на месте ли четыре пенса, честно заработанные тяжким трудом. "Все, что ты выручишь сверх шиллинга, можешь оставить себе, - милостиво разрешил Крис, когда Дойль и Шейла забегали к нему на лодку, - теперь ты дорогу знаешь и сам сможешь обойти весь рынок по обычному маршруту". С этими словами он всучил Дойлю корзину самого никудышного лука и велел им с Шейлой отправляться в разные стороны. Безусловно, находиться в обществе Шейлы, создания на редкость отвратительного, - удовольствие сомнительное, но сейчас, одинокий, измученный и беспомощный, он был бы рад и такой попутчице.

В шиллинге - двенадцать пенсов, безнадежно размышлял он. С этим убогим луком я никогда не заработаю столько! Ни полстолька... ни шиша! - как сказали бы его новые знакомые.

Призвав на помощь всю свою волю, Дойль оторвался-таки от стены сарая и горестно побрел к Тауэру.

- Лук! - робко прокричал он. - Кому лук? Отличный лук!

Шейла научила его выкрикивать именно это.

Мимо прогрохотала повозка с овощами. На козлах восседал румяный толстяк на редкость цветущего вида. "У него-то наверняка торговля идет прекрасно!" - с горечью подумал Дойль.

Толстяк снисходительно смерил взглядом унылую фигуру Дойля и почему-то расхохотался.

- Эй, парень! И это ты называешь луком? По-моему, это крысиный яд!

Толпа уличных зевак ответила улюлюканьем - шутка явно пришлась им по вкусу. Они заинтересованно подошли поближе. Парень бандитского вида неожиданно пнул корзину ногой. Лук рассыпался по мостовой, а одна луковица сильно ударила Дойля по носу. Толпа шумно выразила одобрение. Толстяк в повозке брезгливо поморщился - видимо, он хотел просто подшутить, но шутка зашла слишком далеко.

- Ну и козел же ты! - ласково сказал он Дойлю. Тот стоял в полном ошалении, отстраненно созерцая, как уличные мальчишки играют в футбол его луком.

- Эй! На, возьми! Здесь вдвое больше того, что стоил твой жалкий лук. Черт тебя подери, да проснись же ты!

Дойль машинально протянул руку за подачкой и поймал две монетки. Всего два пенса, подумал он. Жалкая плата за унижение.

Процветающий торговец счел инцидент исчерпанным и двинулся дальше.

Дойль положил монеты в карман и оглянулся вокруг. Толпа потеряла к нему интерес. Нигде не было видно ни лука, ни даже корзины. Никакого смысла идти дальше, подумал он. Совершенно разбитый, Дойль потащился обратно к реке.

- А, вот один из скорбных собратий! - пропищал странный, высокий, как у Микки-Мауса, голос. - Посмотрите, он только что отправил весь свой лук в уличную похлебку. Эй, сударь!

Пораженный и смущенный, Дойль осмотрелся и увидел, что к нему обращается ярко размалеванная кукла. Кукла высовывалась из уличного балагана, разрисованного разноцветными изображениями драконов. Перед балаганом собралась немногочисленная публика - оборванные мальчишки и старые бездельники.

- Скорее сюда! Старина Панч тебя утешит, - пропищала кукла. Дойль почувствовал, что краснеет. Он покачал головой и собрался было идти своей дорогой, но кукла добавила: - Быть может, я смогу подсказать тебе, как заработать деньги, ну?

Дойль остановился.

Бессмысленно-стеклянные глаза куклы пристально смотрели на него. Кукла снова закивала.

- Что вам терять, ваша светлость? - спросила она свистящим, птичьим голосом. - Вас уже высмеяли, а Панч никогда не сделает того, что до него сделали другие.

Дойль подошел поближе, старательно сохраняя скептическое выражение лица. А вдруг невидимый кукловод действительно предложит ему работу? Теперь ему все равно уже нечего терять, так почему бы и не выяснить, чего хочет кукла. Дойль становился в нескольких ярдах от балагана, скрестив руки на груди.

- О чем это ты, Панч? - спросил он.

- О! - воскликнула кукла, хлопая в деревянные ладоши. - Ты иностранец! Прекрасно! Но ты не сможешь поговорить с Панчем раньше, чем окончится представление. Садитесь, пожалуйста, ваша светлость. - Кукла радушно указала на мостовую: - Ложа для вас и вашей спутницы!

Дойль растерянно посмотрел по сторонам.

- Моей спутницы? - спросил он, чувствуя себя партнером клоуна в цирковой репризе.

- О да, - прочирикала кукла, - мне кажется, я узнал Леди Нищету. Так ведь?

Дойль пожал плечами и сел, надвинув на глаза шапку. "Какого черта, подумал он, - я все равно не собирался возвращаться к лодке раньше одиннадцати, значит, у меня в запасе минимум полчаса".

- Прекрасно! - воскликнула кукла, пристально изучая немногочисленное сборище оборванцев перед балаганом. - Теперь, когда ваша светлость почтили нас своим присутствием, мы начинаем представление Тайного Волшебства, или Новое Представление Панча.

Послышались унылые звуки старой шарманки - хрипя и громыхая, шарманка неуверенно выводила нечто, возможно, некогда и бывшее бодрой танцевальной мелодией. Дойль подумал, что в балагане, должно быть, не один человек, а больше - ведь на сцене сейчас уже две куклы, а кто-то еще играет на шарманке.

Ну разумеется, как всегда, вторая кукла - это Джуди. Дойль, отупевший от голода и усталости, смотрел, как куклы то объясняются в любви, то бьют друг друга палкой.

Все одно и то же. Интересно, почему эта заезженная дурацкая пьеса - Новое Представление Панча? Сначала Панч, напевая, успокаивал плачущего младенца, а затем швырял его головой о стенку и выбрасывал в окошко. Далее Панч сообщает об этом Джуди, та лупит Панча чем ни попадя, и Паич ее убивает.

Дойль зевал от скуки и надеялся только на то, что представление не слишком затянется. Солнце пробилось сквозь тучи, начало припекать, и старое засаленное пальто на солнцепеке тошнотворно завоняло рыбой.