Юрий Никитин - Мегамир

— Прямо перед собой! — заорал Кирилл. — Быстрее, пока их мало!

Муравьи бросились на штурм. В этот же момент из темноты выметнулся как огромная летучая мышь Дмитрий. Глаза у него были выпучены, он прижимал к себе неподвижную Сашу, у которой не осталось ни кровинки в лице.

Они упали на муравья, который только что подбежал, мобилизованный запахом местной тревоги. Муравей крутнулся, еще не зная, хватать или не хватать. Кирилл успел вклиниться, погладил разиню по усикам:

— Быстрее, вон в тот тоннель...

Дмитрий метнулся, задев Сашей о стену. Посыпались камешки вперемешку с трухой. Кирилл оставил муравья, прыгнул следом.

Саша свисала с плеча Дмитрия беспомощно. Глаза ее были закрыты. Ее левая рука была по самое плечо в темной поблескивающей пленке крови.

— Что случилось? — крикнул Кирилл им в спины.

— Эти зверюги набросились без повода! — ответил Дмитрий на бегу.

— Муравьи не люди, без повода не нападут!

Дмитрий исчез за поворотом, когда Кирилл догнал, уловил обрывок оправдательной речи:

— ... нарушили какое-нибудь табу? Задели религиозные чувства или нечаянно плюнули на их святыню? Помню, как-то раз в Кабуле... Нет, это было в Ливане...

Саша застонала, попробовала шевельнуться. Дмитрий замолк, осторожно взял ее в руки, понес, прижимая к груди.

— Поди разберись, — буркнул он. — С людьми не всегда поймешь, а это муравьи!

— Золотые слова, — сказал Кирилл с чувством. — Раньше бы вспомнил! Что с Фетисовой?

Дмитрий опустил Сашу. Она лежала бледная, на груди темнела сухая корочка крови. На плече ранка еще сочилась, кровь вздувалась темными шариками, затем растекалась тончайшей темной пленкой.

Саша открыла глаза. Голова перекатилась из стороны в сторону, шея казалась совсем тонкой, беспомощной.

— Плечо малость повредила, — сказала она едва слышно. — А так все терпимо.

Дмитрий хлопнул себя ладонями по бедрам, взревел:

— Терпимо? Он же тебя ел! Самым натуральным образом. Я твою руку у него из желудка выдернул... Вся изгрызанная, посмотри!

Он подхватил Сашу, та воспротивилась, попробовала идти сама. Там, в Большом Мире, сил вряд ли хватило бы, но здесь пошла, пошла. Погони не было, муравьи про них уже забыли, и Саша часто останавливалась, только не для отдыха, как предположил, было Кирилл, а, зверски перекосив лицо, сама вправляла себе суставы, безжалостно ощупывала раны.

Когда выбежали из муравейника на яркий свет, Дмитрий остановился, щурясь от нещадного солнца, спросил со вздохом:

— Теперь вместо наших муравьев будут бегать чужие?

Саша мазнула взглядом по его опечаленному лицу, попробовала утешить:

— Это будет не скоро, Кирилл же говорил...

Кирилл заколебался, говорить — не говорить, в каком случае ущерба меньше:

— Ну... не будут.

— Ты же сам сказал, — начал Дмитрий удивленно.

Его взгляд зацепился за шпагу Кирилла. В зазубринах блестела слизь, рыжел прилипший клочок хитина.

Дмитрий оглядел Кирилла с ног до головы, словно впервые увидел. В глазах героя-испытателя было безмерное удивление. Вдруг взгляд его потух, он сказал неожиданно рассудительно:

— Впрочем, мы тоже... Кто дал мне право вмешиваться? Или, тебе, Саша? Вдруг правы именно рыжие? Вдруг они отстаивали исконные свои земли, которые временно оккупировали черные?

— Дмитрий, — вздохнул Кирилл, — лучше помолчи. Это муравьи! Насекомые. Просто... за тридцать миллионов лет инстинкты настолько усложнились, что кое в чем обгоняют разум...

По вспыхнувшим фанатичным огнем глазам Саши понял, что плеснул масла в огонь, поспешно закончил, повысив голос:

— ... но разумом эти инстинкты не стали! Все, ребята. Замолкаем. До самой Двери — ни звука. У нас с вами по-разному мозги устроены. Все понимаете как-то по-армейски. Вы не марсиане случаем?.. Дмитрий, вызывай лифт! Нам троим ходить пешком, как я вижу, противопоказано.

Дмитрий выпрямился, обвел глазами окрестности, словно прощаясь, медленно поднял руки над головой. Саша укоризненно посмотрела на Кирилла. Кирилл отвел взгляд, потом так же прямо взглянул ей в глаза. Он был сильнее этих десантников, он чувствовал. И на тысячи лет старше.

Вдруг все трое содрогнулись. По нервам Кирилла словно ударило электрическим током. Дмитрий глухо заворчал, словно у него в пищеводе прокатились тяжелые камни, хищно пригнулся. Саша быстро стала спиной к стволу растения, бросила испуганные взгляды вправо и влево.

Люди не были муравьями, но запах узнали.

Общая тревога!

Промчался разъяренный муравей. За ним тянулась узкая и почти видимая глазом, как за высотным самолетом, струя газа, в который превращался на выходе из брюшка феромон тревоги. Так же, как за самолетом, струя быстро рассеивалась, расплывалась в плотном воздухе. Жвалы муравей раздвигал до упора, черные гибкие сяжки бешено секли вечерний воздух. Муравей на ходу подпрыгивал, виляя брюшком, усиливая запах.

Среди растений замелькали черные спины. Ни одного рабочего — одни солдаты! Крупноголовые, широкожвалые, все разъяренно метались, с разбегу натыкались друг на друга, вцеплялись, но тут же, признав своего, мчались в разные стороны.

Первой ощутила запах чужих муравьев Саша, а через секунду волна новых феромонов настигла Дмитрия с Кириллом. У Кирилла зашевелились волосы, по спине пробежал озноб. Рядом присел с растопыренными руками, словно изготовился к схватке с гориллой, Дмитрий. У Саши вид был решительно отчаянный. Она готова была защищать собственную жизнь, жизни друзей, беспомощного расплода, нежных личинок, пакетов яиц...

— Не сходите с ума! — предостерег Кирилл во весь голос. — Мы пропитались феромонами, и те манипулируют даже нами. Бегом отсюда! Это не наша война.

Из-за зеленого растения со свисающими до земли листьями выметнулся первый враг, ярко-рыжий, словно вымазавшийся в охре, крупный муравей. Он увернулся от двух черных, сбил с ног третьего. Драться не стал, хотя был крупнее, мощнее. Дмитрий и Саша натренированно отпрыгнули, Кирилл полетел вверх тормашками. Рыжий солдат, не обращая на них внимания, со всех ног промчался к муравейнику лазиусов.

— Амазонки? — спросил Дмитрий, становясь в боевую стойку.

— Они, — буркнул Кирилл.

Голова раскалывалась от боли, он поднялся на подрагивающих ногах, чувствуя себя так, словно его переехала колонна армейских грузовиков.

Рыжие мелькали среди зелени, как бегущие за невидимыми зайцами лисы. Все крупнее, массивнее, а жвалы вообще длиннее вдвое, зазубрины — что бритвы.

Сухо хрустнули панцири — рядом с Кириллом сшиблись черный с рыжим. Рыжий свирепо сжал черного жвалами за голову, литой хитин отвратительно захрустел, жвалы стали погружаться, но с боков на рыжего набросились двое черных, вонзили серпы жвал.