Юрий Никитин - Мегамир

Дмитрий отвернулся. Саша похлопала его по плечу:

— Ясно? Двумя способами.

Уже несколько муравьев суетились над извивающейся гусеницей. Самые крупные дотрагивались кончиками сяжков, бегали в исступлении вокруг, сшибались с такими же энтузиастами, охваченными одним трудовым порывом.

Один, перелезая через других соискателей, едва не тяпнул гусеницу жвалами, но пирамида раздвинулась, он слетел кубарем, так и не заметив решения шимпанзиной проблемы.

Дмитрий выкрикнул пораженно:

— Они глупее шимпанзе?.. Никогда бы не подумал! С виду-то, с виду, а? Все блестят и сверкают. Куда там паршивой обезьяне...

— Вообще-то, — добавил Кирилл ради объективности, развитое скотоводство, земледелие, ирригация — это дело рук... э... лап муравьев. Шимпанзе до этого не доросли.

— Я же говорил! — воспрянул Дмитрий. — Куда нестриженой обезьяне до начищенных и надраенных... Кирилл, в слаборазвитых странах тоже не очень про ирригацию или гидропонику. Я родом из Великороссии, так у нас...

Саша вклинилась, ее носик раздраженно морщился:

— Димка, разве тебе еще не ясно? Это муравейник занимается скотоводством, а сами муравьи об этом и не подозревают!

— Спасибо, Саша! — сказал Кирилл с поклоном. — Вы все очень хорошо объяснили.

Дмитрий наморщил лоб, потом лицо его просияло:

— Ну, конечно, все ясно! Это когда меня ноги несут в гастроном, а я продолжаю думать, что иду в филармонию!

— Ребята, — остановил его Кирилл, — приступайте к первому научному заданию.

Он объяснил коротко, Дмитрий возликовал, даже радостно ржанул, как боевой конь при звуках военного оркестра. Парень не думал, что научные задания могут быть такими простыми и понятными.

За четверть часа он согласно указанию набросал рядом горку камней. Муравьи все также суетились и прыгали под гусеницей, и Дмитрий начал с паузами подбрасывать им по камню. Муравьи спотыкались, свирепели, щелкали жвалами друг друга. Наконец камней набралось порядочно, и тогда один крупняк, ксеркс-акселерат, дотянулся до раскачивающейся добычи. Тонкая нить, рассчитанная на вес гусеницы, оборвалась, и муравей бегом понес лакомство к муравейнику.

За это время Кирилл подготовил на второй магистрали кормушку с медом. Мимо вихрем промчался в заросли Дмитрий, очень разочарованный, что муравьи не научились строить пирамидки, как умеет даже карикатурная обезьяна, с первой попытки. Вскоре он приволок точно такую же гусеницу, даже рисунок на лапах совпадал. Возможно, подошла бы и другой породы или хотя бы другого размера, но Дмитрий где-то слышал — недаром терся возле ученых, — что в науке важна точность, потому даже подвесил гусеницу головой зюйд-зюйд-вест, хотя Кирилл вряд ли мог сказать, где юг, где север.

Кормушка с медом стояла на земле. Ксерксы карабкались друг на друга по головам, спеша полакомиться насыщенным раствором, затем Кирилл начал поднимать приманку выше... Наконец муравьи едва дотягивались, стоя на задних лапах, а передними цеплялись за край корыта.

Когда кормушка оказалась еще выше, даже самые рослые обозленно забегали вниз, вставали на цыпочки, пробовали подпрыгнуть. Умопомрачительный запах сводил с ума. Мед был совсем близко, сладкий, концентрированный...

Где-то через полчаса возбуждение начало спадать. Недосягаемое корыто с сиропом все также покачивалось над головами, но ксерксы проходили, не останавливаясь, только недовольно дергали сяжками. Возможно, объясняли, что мед зеленый.

— Пора, — напомнил Кирилл, четко двигая губами. Он повернул Сашу за плечо, чтобы она видела его лицо, и повторил: — Пора.

Саша с энтузиазмом начала выкладывать пирамидку из крупных кристаллов кварца. Иногда эти глыбки выскальзывали, она работала одной левой рукой, но пирамидка росла. Муравьи часто задевали, натыкались, и все еще странно было, как замедленно, почти бесшумно, словно воздушные шарики, рассыпается горка из крупных каменных глыб.

Саша гневно корила муравьев за несообразительность, глупая обезьяна и то, а ведь они потомки древней цивилизации, стыдно, где память предков, нет гордости... Она показывала, что и как делать, суетилась, лезла под ноги. Наконец один ксеркс обратил на нее внимание, он взял ее в жвалы и выбросил в сторону от магистрали.

Когда же она сумела выстроить пирамидку, первый же ксеркс, добравшийся до меда, набрался сиропа так, что брюхо раздулось, как у стельной коровы... Но горка внезапно рассыпалась, муравей скатился на головы менее расторопным.

А Дмитрий подвешивал над тропой уже пятую гусеницу.

Вечером они собрались в пещере-спальне-лаборатории Кирилла. Дмитрий гремел:

— Они дурней не только мартышек, а... Червяк бы сообразил! Я сам становился на четвереньки, лазил вверх-вниз, наглядную агитацию проводил, только на них никакие положительные примеры не действуют!

— На моих тоже, — убито подтвердила Саша. Ее лицо снова побледнело, вытянулось, как у кузнечика. Она тоже личным примером поднимала энтузиазм муравьиных масс, но в призывах затратила чересчур много нервной энергии.

— Я все делал, — заявил Дмитрий обвиняюще. Его палец упирал в грудь мирмеколога. — Все! Только что сяжками не шевелил!

Кирилл предложил задумчиво:

— Может быть, дело именно в этом?

— В чем? — не понял Дмитрий.

— В сяжках. Пошевелим ими правильно...

— Где я возьму сяжки? Приклею?.. Ладно, Кирилл, не остри. Я и руками могу сказать все, что хочешь, только бы поняли. А понимают только то, что уже знают. О жратве, добыче, погоде, неприятеле...

Кирилл сказал терпеливо:

— Ребята, успокойтесь. Это муравьи. Не люди, даже не млекопитающие. У них другой отсчет времени. Если повторять наш эксперимент изо дня в день, то через какую-то тысяченку-другую лет кто-то и положит песчинку.

Их лица вытянулись, как в кривом зеркале. Кирилл засмеялся, сказал очень серьезно:

— Не исключено, что случится раньше. Через восемьсот, даже пятьсот лет. Личный пример играет исключительную роль!

Дмитрий смотрел подозрительно. Мирмеколог явно вжился, начинает острить, повеселел...

— А вдруг не получится и через миллион лет?

— Это еще вероятнее, — ответил Кирилл бодро. Он смотрел чистыми честными глазами. — Отрицательные результаты, естественно, бывают чаще. Однако они почти так же важны науке, как и положительные. Дескать, такой путь бесперспективен. Не только вы, но и тысячи других ученых в мире уже не пойдут такой дорогой. И не только сегодня, но и в будущем, через сотни и миллионы лет! Все будут опираться на результаты негативного опыта Дмитрия Немировского...

Дмитрий раздосадованно отмахнулся:

— Негативного! Я хочу позитивного.

— Ребята, наука должна быть точной. Это экстрасенсы могут выдавать желаемое за действительность, только не мы. Ладно, поговорим завтра, у меня даже язык замирает. Спокойной ночи...