Юрий Никитин - Империя Зла

Итак, что мы имеем? Похоже, войнам за обладание чужими землями пришел конец. Их сменили войны за влияние. Но если раньше страны и народы готовы были, скрепя сердце, поступиться частью суверенитета ради более прочного союза против агрессора, того же СССР. То теперь, когда русские оставили идею построить самый справедливый мир у себя, а заодно и распространить на всю Европу, можно перевести дух, оглядеться и даже вытолкать из своей страны хоть и союзнический, но неприятный гарнизон.

В хаотичные мысли, что бродят вроде бы бесцельно и без толку, но в конце-концов возвращаются с оригинальным решением, ворвался свирепый голос президента:

– Загнали в угол проклятые!.. Виктор Александрович прав. Когда вот так припрут, то хватаешься за любую палку. Давайте думать, где можем дать отпор. Что скажете вы, Виктор Александрович?

Я вздрогнул, снова возвращаясь в кабинет, где члены кабинета трудятся в мыле, кто за столом Кречета, кто за малыми отдельными столиками. Кое-кто уже снял галстук и пиджак, жарко. На меня смотрят внимательно, с тем ожиданием, когда серьезных предложений не ждут, а только передышки, паузы, когда можно собраться с мыслями, сформулировать свое выступление, пока этот клоун пляшет и острит...

Я развел руками:

– Это дело профессионалов. Я же могу только посоветовать использоваться тягу народа к справедливости. Вернее, ее оборотную сторону.

Кречет хмыкнул:

– Что значит, оборотную?

– Даже в самом либеральном обществе, – пояснил я, – богатых не любят. Это не мы придумали Робин Гуда, Картуша, Зорро. У нас своих Кармалюков и Довбушей хватало, не считая Пугачевых и Разиных. Не любят не только богатых, но и вообще тех, кто чем-то выделяется в лучшую сторону. К примеру, красивых. Раз красивый, значит – идиот. Если сильнее меня – тоже идиот. Если богаче, то либо папочка вор оставил в наследство, либо сам наворовал. Даже если тебе вручили миллион долларов за изобретение, то ты наверняка скрытый наркоман, гомосек, садист, мучитель кошек, а характер скверный, ни одна женщина не уживется даже за такие деньги... Масса людей уже не любит США только за то, что там живут богаче. Не вдаваясь в идеологию. Они тоже попутчики...

Коломиец поморщился:

– Да с такими людьми даже в отхожее место заходить вместе не хочется!

– А что делать, их большинство. Кто-то из нас не любит США за то, что они губят мировую цивилизацию, таких в России наберется от силы тысячонка. И то из молодых только те, у которых еще «сердца для чести живы...» А то и той не будет, это ж надо еще голову иметь, а когда это у молодых были головы? Зато вот таких, кто не любит за их витамины, за здоровье, за богатство, за высокую зарплату...

Так, наверное, чувствовала себя огромная толстая жаба, что объявила о желании жениться на прекрасной Дюймовочке. На меня смотрели с таким отвращением, словно я весь покрылся мерзкой слизью и бородавками, а потом отводили взгляды и ерзали им по полу и стенам, вытираясь.

Забайкалов неожиданно пророкотал:

– Вот видите, Виктор Александрович мыслит как политик. Прожженный, как говорили раньше. Реально мыслящий, как говорят теперь. Он просто деликатно напоминает нам, что сами мы, пытаясь заставить народ вспомнить о чести и благородстве, должны... гм... эти качества пока что засунуть, как говорит наш дорогой Краснохарев в... гм... я имел в виду долгий ящик, а вы что подумали? По крайней мере, в общении с Америкой... черт, со Штатами! Как они с нами, так и мы с ними.

Коган сказал с восторгов:

– Двойные стандарты!

– Иди ты, – сказал Коломиец, – как говорит, оказывается, наш дорогой Краснохарев, в долгий ящик. Человек тем и велик, что стоя говорит одно, сидя – другое, а лежа – третье. Это не твои циферки! Я всегда такой представлял дипломатию.

Забайкалов даже не поморщился, непоколебимый как байкальские скалы:

– Ладно-ладно. Давайте определим, что у нас есть... гм... ну, у нас много чего есть, как здесь, так и там... но что есть такого, что можем использовать в ближайшее время.

Они переглядывались, я видел по их напряженным лицам и ускользающим взглядам, что все думают об одном и том же.

О ядерных чемоданчиках.

Марина в сопровождении двух девушек из столовой принесла еще кофе, бутерброды. Кречет движением головы велел один из подносов отнести за дальний столик, кивнул силовым министрам.

Пока они вчетвером отправились обсуждать что-то секретное или нехорошее, остальные занялись бутербродами, коричневая струя ударила в чашку Краснохарева, на то он и премьер, остальные растаскивали бутерброды, только Коломиец, прихватил двуручную ватрушку, с бесцеремонностью человека искусства отправился за силовиками..

Издали я видел как Сказбуш раскрыл на коленях ноутбук. Из всех высших чинов он первый освоил этот инструмент, превратив в оружие, у Когана ноутбук той же модели, но хард побольше, Сказбуш еще обвинил в том, что в скрытых директориях министра финансов хранятся порнушные геймы.

Яузов и Сказбуш едва отбивались от Коломийца, тот, ястреб на словах, превращался в зайчика, когда дело подходило к конкретике, но сейчас, похоже, из зайчика снова стал ястребом, но уже не на стороне Сказбуша.

Одним глазом я, не утерпев, заглянул на экран сказбушевского ноут-бука. Ядерных чемоданчиков, судя по данным, создана целая серия. По заказу КГБ. Весили от девятнадцати до сорока килограммов. Один такой чемоданчик может взорвать Нью-Йорк или Лос-Анджелес. В США тоже созданы такие же, только эти бомбы назывались рюкзачным вариантом. Штатовцы заявляли, что предназначены взрывать большие мосты, плотины, дамбы.

– Они же не взорвали у нас! – сказал Коломиец возмущенно.

– Они и так нас давят как тараканов, – огрызнулся Кречет. – Еще чуть-чуть, и вся Россия с ее лесами, нефтью, золотом, всеми подземными потрохами – не зараженными их атомными взрывами! – будет ихняя. А нам их проклятую страну жалеть нечего. Как говорит наш Виктор Александрович, слабый имеет право на выбор оружия. А когда слабого собьют на землю и добивают ногами – может схватиться за палку, нож или пистолет, что попадет под руку.

Посчитав, что меня приглашают к разговору, я приблизился к их столу, сказал успокаивающе:

– Это всего лишь философское течение. У терроризма богатая история. Конечно, это чисто русское изобретение. Как квас или лапти. А теоретическое обоснование князя Кропоткина, Бакунина – все это сделало террор мощным орудием русских народовольцев. А потом и партии эсеров. Конечно, применять его можно с известными оговорками...

Коломиец отшатнулся в ужасе:

– Даже применять? Как можно!..

– Идет война, – напомнил Кречет.

– Но... вы же слышали, что подсчитывает наш Илья Парфенович? Мол, если вдруг какими-то маньяками будет взорвана мощная бомба прямо перед Белым Домом, то какие, мол, вызовет последствия... Это недопустимо!