Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)

Вроцек поймал взгляд, ответил вежливой улыбкой и проговорил елейно:

– И вам доброго дня, сеньор Алонсо.

Милош бросил взгляд на часы.

– Макнил Кормак задерживается. Быть может, начнем без него?

– Едва ли корректно будет вести обсуждение без доктора Кормака, – подал голос Танака. – Все-таки, насколько понимаю, в основном речь пойдет о его проекте…

Вроцек пренебрежительно пожал плечами.

– Кто знает. Быть может, это, наоборот, шанс выработать мнение по некоторым аспектам проблемы без лишних эмоций…

Я жестом оборвал разворачивающуюся дискуссию.

– Друзья, попрошу не накручивать на ситуацию дополнительных смыслов и не переводить в область корпоративной этики и человеческих отношений. Наша задача – найти трезвое решение, которое удовлетворит по возможности и Кормака, и руководство Института в моем лице, и наших кураторов из международных структур. Предлагаю, действительно, начать. Полагаю, мистер Кормак сейчас занят и простит нас, что начали обсуждение столь важной проблемы без лишних отлагательств.

Я перекинул документы по «Саморганизму» в общий доступ и жестом предложил ознакомиться.

– Полагаю, все из вас довольно близко знакомы с обстоятельствами дела. Пробелы в данных можете восполнить сейчас, здесь полная информация из отчетов проекта. Включая ту, что ранее носила статус закрытой. Тем не менее, думаю, у каждого есть уже сложившееся мнение. Излагайте прямо сейчас.

Слово взял Алонсо.

– Вношу предложение о приостановке проекта. Дальнейшие эксперименты вслепую просто невозможны! Это переходит всякие рамки…

Алонсо всплеснул руками, покачал головой, хлопнул ладонью по столу. В глазах сверкнул ужас, потом взгляд осветился праведным негодованием. Черные гусеницы бровей сползлись к переносице, левая попыталась взлететь на лоб, но словно подумала – и ретировалась.

Танака хмыкнул.

– Как вы обтекаемо выразились, Мигель. Я уже возражал вам лично и повторяю свой аргумент публично. Думаю, все в курсе, что «приостановить» или «заморозить» «Саморганизм» невозможно. Система принципиально неравновесна, и остановить ее развитие нельзя. Проект можно прекратить, но это означает потерю всего, достигнутого за последние полгода.

Я кивнул.

– Такеси прав. Надеюсь, вы осознаете, Мигель, что для такого решения нужны серьезные основания.

– Какие основания вам нужны еще?! – воскликнул биоэтик; кресло под ним жалобно всхлипнуло: Алонсо вскочил. – Нам неизвестно, что за живая или неживая система получится из этого всего. Мы просто не имеем морального права на подобные безответственные эксперименты…

Хихикнул Вроцек.

– Скажите, Мигель, – начал он задиристо, – вы вообще знакомы с методологией научного эксперимента? Мне казалось, что не надо объяснять простейших истин: ни один исследователь не может предсказать, что получит в ходе качественно нового эксперимента. Будь иначе, за историю человечества не случилось бы и мало-мальски значительного открытия… Пока что эксперимент выглядит абсолютно безобидно. В конце концов, если квазиорганическое варево доктора Кормака станет действительно опасным, его запросто можно уничтожить средствами, имеющимися в распоряжении одного лишь Института!

Из глаз Алонсо пролилось пламя возмущения, биопанк под взглядом биоэтика должен, наверно, рассыпаться горстью пепла.

– Уничтожить! Эк у вас все просто. А ведь если эта система станет действительно сложной и потому опасной, она наверняка станет живой! Понимаете? Живой! Конечно, если это случится в реальности, наши определения жизни придется скорректировать… но вы готовы уничтожить новую неизвестную форму жизни?

Милош ответил ясным взглядом, невинно хлопая глазами.

– А почему нет?

Повисла пауза, воздух между спорщиками сгустился, пространство напиталось атмосферным электричеством, вот-вот разразится грозой! Я бросил взгляд на Танаку, жилистый японец напрягся, ладони легли на столешницу, готов вскочить и броситься разнимать. Шейла бросила насмешливый взгляд и уткнулась в планшетник.

– Господа!

В дверях возник Кормак – длинный и сухой, как жердь, жиденькие волосы взъерошены, брови сведены к переносице. Руководитель отдела искусственной жизни и квазибиологических систем собственной персоной.

– Прошу прощения за задержку. В отделе возникли непредвиденные трудности. Сейчас с проблемой разбираются мои ассистенты, хотя по-хорошему требуется мое присутствие.

Кормак почти пробежался по комнате, полы его лабораторного халата развеваются, как флаг на ветру, потрепанные, в пятнах от кофе… Ученый нервно потоптался на месте, порывисто повернулся к аудитории, его кресло сиротливо застыло нетронутым.

– Я слышал издалека отголоски вашей беседы, – начал Кормак. – Конечно, я уловил лишь часть, но… Простите, я выскажусь сразу, возможно, кого-то прерву. Но, по-моему, проблема просто не стоит долгих разговоров! Буду краток. Вы все знакомы с данными эксперимента и компьютерного моделирования – по последнему мистер Танака подтвердит. Эксперимент идет по плану, за все время ни одного тревожного сигнала. Мы полностью контролируем ситуацию! Я просто не знаю, с чего тут нагнетать обстановку. По-моему, рационально оставить все как есть.

Кормак умолк, но молчание было ему ответом. Ученый покосился на часы, словно в ближайшие минуты должно рухнуть небо и ему вот прямо сейчас бежать, снимать с этого события замеры, однако застыл столбом в ожидании ответа.

– Эээм… Погодите, доктор Кормак, давайте все-таки не так скоропалительно, – начал было Алонсо, но тут в коридоре раздался топот бегущих ног.

С треском задев плечом косяк, в конференц-зал ввалился Платон. Раскрасневшийся, грудь вздымается высоко, словно Курков пытается вдохнуть весь воздух в комнате. В ладони зажат лист электронной бумаги.

– Доктор Кормак… Доктор Скольник!.. – выдавил парень, задыхаясь. – Камни, камни исчезли! Пропали спирали! Вот, взгляните…

Он кинул на стол электронную распечатку.

– Это те самые проблемы, о которых вы говорили, доктор Кормак? – саркастически поинтересовался Алонсо.

Кормак побледнел и подался вперед. Вслед за ним члены совета склонились над листком с данными…

Кормак влетел в центр управления «Саморганизма» ураганом, за его спиной взвихряются маленькие торнадо, ветер подхватывает листы электронной бумаги, те с шелестом разлетаются по углам. Техники отшатываются от руководителя эксперимента, на лицах ужас, будто по комнате пронесся всадник Апокалипсиса. Я держался в фарватере Кормака, все равно тот прет, как ледокол, в любой толпе остаются такие проходы, что стадо слонов можно прогнать на водопой. Макнил рванулся к пультам управления, взгляд прикипел к дисплеям, там сменяются картинки с камер «циклопов», извиваются кривые замеров.