Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)

Я покосился недоверчиво.

– Так что же, говоришь, этот бугор следует за каждым, кто приближается к куполу?

– Конечно! Можете проверить, Андрей Николаевич.

Танака шагнул в сторону. Стоячая волна дернулась к японцу, гребень завибрировал подобно желе. Через минуту замер и… вроде бы сдвинулся на несколько сантиметров! Такеси хмыкнул и быстро зашагал вдоль купола. Волна дернулась, опала резко, и тотчас из жижи вынырнули две волны поменьше. Одна замерла на прежнем месте, другая – помельче – весело покатилась вслед за японцем, на гребне выросла шапка рыжей пены. Танака остановился в десятке метров от нас, и гребень замер вместе с ним.

– Это еще не все, – сказал Курков. – Смотрите!

Из нагрудного кармана появился пульт дистанционного управления.

– Следите во-о-он за тем «циклопом»! Сейчас подведу его.

Пальцы Платона заплясали по клавишам, и дозорный аппарат сорвался с позиции под сводом, резко пошел на снижение. Купол надежно отрезает звуки, машина беззвучно вышла на бреющий полет. Едва подошел к циркулярному потоку метра на три, из жидкости к «циклопу» протянулся очередной вырост, волна встала посреди бурой реки.

Курков развел руками.

– Так что вот, – заключил техник. – Судите сами.

– Так, значит, впервые это заметили сегодня днем? – уточнил я.

Платон кивнул.

Отпустил Куркова в Институт, с Такеси же двинулись бок о бок вдоль стеклянной стены. Бурая волна выросла слева от нас, принялась сопровождать молчаливым эскортом.

– Слыхали, что за слухи уже бродят по Институту? – поинтересовался я.

Танака вопросительно приподнял бровь.

– Говорят, что у нашей «лепешки» – ее теперь кличут «амебой» – обнаружили сенсорную систему. Как-то же она чует приближение людей и «циклопов»! Особо смелые рассуждают в том духе, что Кормаку удалось синтезировать живой организм из мертвой материи. Разок даже слышал, как квазиорганизм объявляли разумным! На полном серьезе.

– А на самом деле? – с улыбкой спросил Танака.

Я пожал плечами.

– А на самом деле сводки «циклопов» и микроботов все те же, ни бита качественно новой информации. Схожие внутренние потоки в системе, схожий катализ, прежние обратные связи. Ваша симуляция ведь тоже не показывает ничего необычного?

– Ну-у, – протянул японец, – ее ценность теперь вообще сомнительна, но да, вы правы, никаких неожиданностей. Впрочем, теперь она отстает уже на несколько суток, так что ничего необычного там и не должно быть.

Солнце прокатилось по вершинке дальнего холма, каменистый гребень словно бы расплавился от оранжевого света, и светило стало погружаться туда, как в море. Мы вошли в полосу иссиня-черной тени.

Я остановился.

– Такеси! – позвал я. – У меня к вам один странный вопрос.

Японец обернулся и застыл в ожидании. Я кивнул на стеклянный купол.

– Я помню, вы как-то назвали эту штуковину «садом камней». Почему?

В глазах Танаки блеснуло веселье, уголки губ поползли в стороны. В полумраке сверкнула белозубая улыбка.

– Ну, видимо, каждый пытается увидеть здесь что-то близкое, знакомое. Как-то классифицировать «Саморганизм» для себя. Некоторые, я слышал, даже называли экспериментальную среду… впрочем, не будем, это может показаться слишком вульгарным.

Японец тихо рассмеялся. Я поморщился, с трудом выдавил кислую ухмылку. Наверняка Курков разнес по всему Институту…

– Так вот, – продолжал Танака, – на самом-то деле, конечно, эта штука никакой классификации не поддается, она слишком, гм, странная. И если б, не дай бог, она и впрямь была разумной, как о том болтают, ни о каком контакте с таким «братом по разуму» нам бы и не мечталось. Если б мы вообще смогли понять, что оно что-то там себе мыслит! Такая задачка, – добавил Танака, – потруднее, чем навести мосты между Вроцеком и Алонсо.

Мы рассмеялись и двинулись в долгий подъем к Институту.

На следующие сутки ситуация вроде бы стабилизировалась. Ажиотаж вокруг «Саморганизма» даже поугас – результаты измерений бьют рекорды стабильности, а жижа циркулярного потока наматывает круги вокруг экспериментальной зоны.

Тем не менее на пятый день круговое течение замедлилось, а по стенкам купола поползла вверх тонкая бурая пленка. Когда странный занавес дополз до половины высоты колпака, стало ясно, что описать происходящие изменения никто не в состоянии. Пришлось созывать ученый совет.

После безобразной дискуссии на повышенных тонах и споров о биоэтике с пеной у рта Алонсо заявил:

– Я вынужден проинформировать кураторов проекта о сложившейся обстановке. Буду настаивать на немедленном вмешательстве и принятии необходимых мер.

С этими словами вспыльчивый испанец покинул совещание.

– Иногда мне кажется, что действительно, постарайся мы понять эту рукотворную амебу, – заметил Танака, – у нас получилось бы лучше, чем друг с другом… Впрочем, сами мы те еще амебы, – невесело добавил он.

К вечеру странная пленка сомкнулась на купольном своде. Визуальное наблюдение квазиорганизма оказалось невозможным.

Открытая терраса вознесла над землей, словно памятник на пьедестале. Стою, открытый взглядам и палящему солнцу. Воздушные потоки сползают со склонов Сьерра-Невады, ветер треплет волосы и приятно холодит лицо. По долине пролегла синяя тень, солнце бросает из-за укрытия горных отрогов копья рыжих лучей.

В небесной синеве над дальними пиками показались темные точки – одна, две, десяток. Я поймал их и проводил взглядом неспешный уверенный полет.

Со спины долетел грохот металлических ступеней, подошвы застучали по покрытию террасы. Раздалось напряженное сопение. Я обернулся и едва не обжегся взглядом пылающих, как уголья, глаз. Кормак взмокший от бега, лицо пылает алым, как заготовка из кузнецкой печи. Подлетел ракетой, сухие ладони стиснули мои плечи стальными захватами.

– Что!.. – возопил он. – Что это?! Почему не предупредили?!!

Он судорожно взмахнул рукой, трясущимся пальцем указал на горизонт. Точки уже выросли в размере, и в крохотных силуэтах угадываются винтокрылые машины.

Я ужом выскользнул из непрошеных объятий и развел руками.

– Мак, поверьте, я сам узнал менее получаса назад. Не знаю, в чем тут дело, возможно, они просто не хотели дать нам время опомниться, подать жалобы. Если б было возможно, так бы непременно и поступил! Но тут они нас переиграли…

Кормак беспомощно всплеснул руками, закрыл ладонью лицо. В молчаливом ожидании мы слушали нарастающий гул несущих винтов.

Вертолеты прошли красивым, гордым строем, на боках красуются знаки отличия ООН, собственные силы безопасности. Семь машин зашли на круг над куполом, пилоты как по команде направили их вниз. Столбы пыли скрыли картину посадки, но уверен, все расположились строгим, заранее оговоренным порядком.