Филип Дик - Человек из Высокого Замка

«И кто же эта их мамочка? — задумалась она. — Фюрер?.. Умирающий герр Борман?.. А может, этот больной?..

Адольф, говорят, в каком-то санатории доживает последние дни в старческом маразме. Мозговой сифилис, подхваченный еще во времена его люмпенствования в Вене… длинный черный плащ, грязное белье, ночлежки…

Поистине неумолимая кара Божия — прямо как в старых фильмах. Страшный человек сражен собственной грязью, — не закономерная ли это кара человеческого зла?

Но самое страшное в том, что нынешняя германская империя является детищем этого мозга. Прежде всего, — партия, затем народ и, наконец, — полмира. А ведь нацисты сами определили диагноз, отождествили болезнь; тот свихнувшийся лекарь, доктор Морели, пичкавший его какими-то таблетками доктора Кестнера, был венерологом. Это известно всему миру, однако бред фюрера продолжает оставаться святыней. Библией. Его взглядами заражена вся цивилизация, и теперь ослепленные белокурые нацистские педики, как бациллы, разносят болезнь по другим планетам.

Кровосмешение рождает безумие, слепоту и смерть».

Б-р-р… Она стряхнула все эти мысли.

— Чарли! — крикнула она шеф-повару. — Как там мой заказ? — Юлиана, ощущая себя абсолютно одинокой, поднялась, подошла к стойке и уселась рядом с кассой.

Никто не обратил на нее внимания, — кроме молодого итальянца, не отрывавшего от нее взгляда. «Интересно, какая у него фамилия», — подумала она.

Вблизи она рассмотрела, не так уж он и молод, как ей показалось: окружающая его напряженная атмосфера вводила в заблуждение. Он снова и снова проводил ладонью по волосам, зачесывая их назад искривленными, негнущимися пальцами. Что-то особенное отличало этого человека от других. Какая-то аура смерти. Одновременно оно и беспокоило, и привлекало. Шофер постарше нагнулся и что-то шепнул ему на ухо. Теперь уже оба приглядывались к ней, однако это не походило на обычную мужскую заинтересованность.

— Прошу прощения, — начал старший. Несколько сковывающее их напряжение ощущалось все явственнее. — Знаете ли вы, что это такое? — спросил он, показывая ей небольшую плоскую белую коробочку.

— Знаю, — ответила Юлиана, — нейлоновые чулки. Из искусственного волокна, производством которого занимается исключительно нью-йоркский филиал «АГ. Фарбэн». Очень дорогие.

— Монополия, следует признать, — неплохая идея немцев. — Шофер постарше передал коробочку товарищу, а тот локтем подвинул ее к Юлиане.

— У вас есть машина? — спросил Джо в паузе между двумя глотками кофе.

В дверях кухни показался Чарли с ее тарелкой.

— Вы не могли бы меня подбросить к тому мотелю, где мне придется переночевать? — Он продолжал разглядывать ее своими шальными глазами, и это переполняло ее беспокойством и вместе с тем притягивало еще больше.

— Да, — ответила она. — У меня старенький «студебеккер».

Чарли глянул на нее, потом на молодого шофера и поставил тарелку на стойку прямо перед ней.

Из динамика в конце прохода раздалось: «Achtung, meine Damen und Herren!» [8] Внимание, дамы и господа! (нем.).

Господин Бэйнс пошевелился в кресле и открыл глаза. Через стекло иллюминатора с правой стороны виднелась коричневато-зеленая поверхность земли, а где-то вдали — синева Тихого океана. Он понял, что ракета начинает долгую плавную посадку.

Сперва на немецком, затем на японском, и, наконец, на английском объявили, что нельзя курить и отстегивать ремни безопасности. Посадка продлится восемь минут.

Тормозные двигатели заработали внезапно и с таким оглушительным шумом, что корабль задрожал, и многие пассажиры охнули. Господин Бэйнс улыбнулся, а сидящий с противоположной стороны прохода молодой блондин с короткой стрижкой улыбнулся в ответ.

— Sie furchten, daβ… [9] Они боятся, что… (нем.). — начал молодой человек, но Бэйнс перебил его на английском:

— К сожалению, не знаю немецкого.

Немец вопросительно посмотрел на него, но все же повторил свой вопрос по-немецки.

— Не немец? — наконец изумленно спросил он на ломаном английском.

— Я швед, — ответил Бэйнс.

— Но господин садиться в Темпельхофе.

— Да, я находился в Германии по делам. Моя работа связана с пребыванием во многих странах.

Молодой немец определенно не мог поверить, что в современном мире кто-то, поддерживающий деловые связи с иностранными партнерами и передвигающийся — черт возьми! — в новейших ракетах «Люфтганзы», не умеет или не желает говорить по-немецки. Поэтому он обратился к Бэйнсу:

— Где вы работать, mein Herr?

— В области производства пластмасс. Полистиролы, синтетические смолы. Эрзацы для промышленного применения. Никаких потребительских товаров.

— Швеция иметь промышленность пластмасс? Я не верить.

— Да, и очень неплохую. Если вы оставите мне визитную карточку, я распоряжусь и вам вышлют каталог нашей фирмы. — Бэйнс достал авторучку и записную книжку.

— Нет-нет. Мне очень жаль. Я есть художник, не торговец. Без обид. Быть может, господин иметь возможность видеть мои работы на континент? Алекс Лотце, — представился он и выразительно замолчал.

— Увы, я не знаток современного искусства. Люблю старых довоенных кубистов и абстракционистов. Мне нравится, когда изображение что-то выражает, символизирует, а не только представляет собой идеал, — сообщил Бэйнс и отвернулся.

— Но это есть цель искусства, — запротестовал Лотце, — развивать дух, побеждать чувственность. Ваш абстракционизм демонстрировать упадок духа, как распад плутократия. Международное еврейство и капиталистические миллионеры поддержать декаданс, но эти времена уходить. Искусство развиваться, а не стоять на месте.

Бэйнс кивнул, вглядываясь в окно.

— Господин уже посещать Пацифида? — осведомился Лотце.

— Много раз.

— Я нет. В Сан-Франциско есть выставка моих работ. Организация ведомством доктора Геббельса, договор с японскими властями. Культурный обмен, взаимопонимания. Добрая воля. Необходимо смягчать напряженность между Запад и Восток, так ли? Должны иметь больше контактов. Здесь помочь искусство.

Бэйнс снова кивнул. Внизу, за пределами огненного кольца, вырывающегося из реактивных сопел, виднелись Сан-Фракциско и Залив.

— Где вы будете питаться в Сан-Франциско? — спросил Лотце. — Мне бронировать номер в отеле «Палас», но я слышать о неплохой еда в международном районе в Чайна-таун.

— Это так, — подтвердил Бэйнс.

— Высоки ли цены в Сан-Франциско? Приходится все рассчитывать в этой поездка. Министерство есть очень скупое, — Лотце рассмеялся.

— Все зависит, по какому курсу вы собираетесь производить обмен. Я полагаю, у вас чеки Рейхсбанка. В таком случае рекомендую воспользоваться услугами Токийского банка на Самсон-стрит и обменять их там.