Филип Дик - Человек из Высокого Замка

— Герр Бэйнс?! — воскликнул японец, делая несколько шагов вперед и нерешительно кланяясь.

— Добрый вечер, господин Тагоми, — проговорил Бэйнс.

Они обменялись рукопожатием, а затем и поклонами. Сияющий молодой японец тоже поклонился.

— На открытом поле довольно прохладно, — сказал господин Тагоми. — Мы направимся в центр на вертолете Миссии. Может быть, вы чего-нибудь желаете?.. — Господин Тагоми заботливо глянул в лицо гостя.

— Мы можем отправляться немедленно, — ответил Бэйнс. — Я бы хотел зарегистрироваться в отеле. Мой багаж…

— Им займется господин Котомичи, — перебил его Тагоми. — Он доставит багаж позже. Видите ли, в этом аэропорту почти час уходит на получение вещей. Дольше, чем продолжается полет.

Господин Котомичи вежливо улыбнулся.

Бэйнс не возражал.

— Я бы хотел вручить вам небольшой сувенир, господин Бэйнс, — сказал господин Тагоми.

— Сувенир? Но зачем? — удивился Бэйнс.

— В надежде снискать вашу благосклонность. — Господин Тагоми опустил руку в карман плаща и извлек небольшую коробочку. — Я выбрал это из лучших образцов американского искусства, представленных на рынке.

— Ну что ж, благодарю вас, — проговорил Бэйнс, и взял коробочку.

— Специалисты вели поиски во всех южных странах. И оказалось, что это действительно имеет отношение к исчезающей старой американской культуре, — редчайший, чудом сохранившийся экземпляр, окутанный аурой минувших золотых времен.

Господин Бэйнс открыл коробочку. На черном бархате лежали часики с Микки Маусом.

«Шутит этот Тагоми, что ли? — Бэйнс поднял глаза и увидел его напряженное и обеспокоенное лицо. — Нет, это не шутка».

— Не знаю, как и благодарить вас, — сказал он. — Невероятно.

— Во всем мире остались лишь считанные единицы, наверное, не больше десятка экземпляров подлинных часиков с Микки Маусом выпуска 1938 года, — сообщил господин Тагоми, пристально всматриваясь в гостя и ожидая восторженной реакции с его стороны. — Никто из коллекционеров, известных мне, не располагает ничем подобным.

Они вошли в здание аэровокзала и начали подниматься.

— Harusame nu nuretsutsu yan no temari kana, — раздался у них за спиной голос господина Котомичи.

— Что он сказал? — спросил Бэйнс господина Тагоми.

— Старинное стихотворение, — ответил тот. — Средневековье, Токугава.

— Весенний ливень. Мокнет на крыше тряпичный детский мячик, — продекламировал по-английски господин Котомичи.

Фрэнк Фринк наблюдал за бывшим работодателем, ковыляющим по коридору к главному производственному цеху Компании «У М», и думал: «Странно, ведь Уиндэм-Матсон совершенно не похож на владельца фабрики, он напоминает вымытого остриженного и выбритого пьяницу, которому для начала сделали витаминную инъекцию, выдали новую одежду и пять долларов, чтобы тот начал новую жизнь. У старика какой-то неуверенный, нервный, ну, прямо-таки вечно виноватый вид, — будто все вокруг — потенциальные враги, более могущественные, чем он сам, и поэтому он старается умилостивить их, вкрасться к ним в доверие. «Мы все уладим», — казалось, говорил весь его облик.

Однако старина У-М все еще силен. Он владеет контрольным пакетом акций различных предприятий. Не говоря уже о недвижимости и магазинах Компании «У-М».

Идя за стариком, Фринк толкнул большие металлические двери главного производственного цеха. Шум механизмов, который он слышал ежедневно в течение стольких лет, люди и машины, воздух, наполненный пылью, движением, световыми вспышками. Старик уже входил в цех. Фринк ускорил шаг.

— Приветствую вас, господин У-М! — вскричал он.

Старик задержался возле лохматого мастера, которого звали Эд Мак-Карти. Оба смотрели на приближающегося к ним Фринка.

— Мне очень жаль, Фрэнк, — проговорил Уиндэм-Матсон, нервно облизывая губы, — но я не могу принять тебя назад. Я уже взял другого человека на твое место, — думал, ты не вернешься после всего, что мне наговорил. — В его кругленьких глазках блеснула знакомая Фринку детская страсть к вранью. У старика она в крови.

— Я пришел за своими инструментами, — заявил Фринк. — Только и всего. — Голос его, как он с удовольствием отметил, звучал твердо и даже жестко:

— Гм-м, там видно будет, — неуверенно буркнул У-М, показывая тем самым, что его не слишком-то интересуют эти инструменты. — Я думаю, это по твоей части, — обратился он к Эду. — Займись-ка Фрэнком, а у меня есть другие дела. — Он взглянул на карманные часы. — Ну хорошо, Эд. Поговорим об этих фактурахпозже. Мне уже надо бежать. — Он похлопал Эда по плечу и, не оглядываясь, засеменил дальше.

Эд Мак-Карти и Фринк остались вдвоем,

— Ты хотел бы вернуться на работу?

— Да, — признался Фринк.

— Я всегда гордился тобой.

— Я тоже, — сказал Фринк. — Однако теперь-то уж мне работы нигде не найти. — Он ощущал себя подавленным, попавшим в безвыходное положение. — Да ты и сам это понимаешь.

— Не знаю, что и сказать. В литейном деле лучше тебя не сыщешь на всем Побережье. Я помню, как ты проворачивал все дела за какие-то пять минут, включая и первую отделку. Не говоря уже о сварке…

— Да, будет тебе, какой из меня сварщик, — сказал Фринк.

— А ты никогда не думал обзавестись собственным делом?

— И чем бы я стал заниматься? — от неожиданности Фринк запнулся.

— Ювелирными украшениями.

— Ради бога, не говори ерунды.

— Оригинальные изделия на заказ, а не серийная дешевка. — Мак-Карти увел его в угол цеха, подальше от шума. — За две тысячи зелененьких ты сможешь оборудовать рабочее место в какой-нибудь пивной или в гараже. Когда-то я занимался разработкой сережек и подвесок. Да ты, наверное, помнишь, — такие современные.

Достав клочок бумаги, он принялся не спеша и вдумчиво рисовать.

Заглянув ему через плечо, Фринк увидал набросок браслетика с абстрактным узором из плавных линий. Будет ли спрос на это? Ранее ему доводилось видеть лишь предметы традиционного искусства, антикварные вещи — старину. Никто со времен войны не интересуется предметами современного американского искусства.

— Ну так сам создай спрос! — зло посоветовал Мак-Карти.

— Мне, что же, не хватает самому торговлей заняться?

— Поставляй в магазины. В такие, например, как этот… как же он называется? Такой большой фешенебельный магазин на Монтгомери-стрит…

— «Американские Художественные Ремесла», — сказал Фринк. — Мне еще никогда не доводилось посещать такие дорогие модные магазины, да и большинству американцев, уверен, их ассортимент не по карману. Только японцы с их деньгами могут захаживать туда.

— Тебе известно, чем торгуют такие магазины? — спросил Мак-Карти. — И на чем там делают деньги? На дрянных серебряных пряжках для поясов, сделанных индейцами из Нью-Мексико. На паршивой дешевке для туристов. Как же, «местная экзотика».