Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник)

— Так, может, его попросить…

— Попросим! — перебил я Лукича. — Но кое-что другое…

Я протянул руку к блоку связи и вызвал Шахтияра:

— У нас на борту отказало радио, — пожаловался я ему. — Нельзя ли подключиться к вашему?

— У вас очень древняя конструкция, капитан Коган, — ответил Шахтияр. — Уверен, что разъём на моём корпусе не подойдёт к вашему. Кроме того, у нас наверняка различные вольтамперные параметры входных-выходных сигналов…

— Понимаю, — согласился я. — Тогда разрешите воспользоваться вашей антенной, один вход-выход, вольтаж определяется приходящим сигналом, а не внутренним устройством обслуживающих цепей…

— Понял вас, капитан Коган. Через минуту доложу о готовности.

И в самом деле, не прошло и минуты, как он сам вышел на связь и пояснил, где у нас на корпусе и к какому контакту он подсоединил свою антенну.

Обнаружив указанную Шахтияром медную жилу, я почувствовал возбуждение: проводник, который я держал в руках, уходил под корпус внутрь корабля чужака.

Подсоединив контакт к компьютеру, я тщательно изучил его потенциалы. Ничего необычного: только чувствительность примерно в тысячу раз выше, чем у наших антенных устройств. С помощью этой штуки можно было наладить связь с Землёй, которая в это время находилась по ту сторону Солнца. Но к чему мне связь с Землёй? Чтобы пожаловаться, что какой-то идиот расстрелял мою баржу и она вот-вот войдёт в метеоритный пояс? Нет. У меня были другие намерения…

Я отправил пробный набор импульсов и вскоре почувствовал, что "клюёт". С помощью антенного кабеля мне удалось "нащупать" какое-то исполнительное оборудование на борту Шахтияра. Ещё два часа понадобилось, чтобы установить связь с устройством, которое по характеристикам напоминало микрофон. Ещё час, и я к нему подключился.

Ничего нового — свисты, хрипы, пощёлкивания… зато теперь я слышал не то, что мне позволяли, а то, что я хотел. Теперь я слышал, что делалось на судне Шахтияра.

Следующий этап был немного сложнее, но я был уверен в своих силах. Вернее, в возможностях своего компьютера. В конце концов, у меня были записи голоса Шахтияра на его птичьем языке и параллельный текст на русском. Ещё была ЭФГ Лукича и её примерный "перевод" на язык Шахтияра.

Оба этих "розетских" камня я "скормил" компьютеру, а сам отправился на кухню. Благодаря новому знакомому, питаться мы теперь могли, как нормальные люди: сидя за столом и пользуясь обычными столовыми приборами. Лукич, взявший на себя обязанности кока, приготовил рисовую кашу, малиновый пудинг и чай.

— А как насчёт жареной картошки? — поинтересовался я.

— Есть и менее болезненные способы отправиться на тот свет, — как-то чересчур рассудительно ответил Лукич. — Или подзабыл диету лунной рекондиции?

Разумеется, не забыл. Уже и пошутить нельзя… Впрочем, меню Лукича оказалось "на высоте". Я и не заметил, как всё съел.

— Здорово! — искренне восхитился я. — Спасибо. Вкусно.

— На здоровье, — вежливо ответил Лукич. — Что будем делать дальше, капитан? Как думаешь?

— Думаю я медленно и редко, — признался я. — Но если вы о нашей ситуации, то самое время вернуться в рубку и послушать, что скажет компьютерный переводчик. — Я взглянул на часы. — Кроме того, он уже полчаса "слушает", что там, у Шахтияра на корабле делается…

Мы с Лукичом убрали на кухне и вернулись в рубку. Я с облегчением вытянулся в пилотском кресле, а Лукич пристроился на комингсе в дверном проёме. Мне стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не предложить ему поменяться местами. Как он там может сидеть?

Комп и в самом деле дешифровку закончил, но толку к нашей ситуации это нисколько не прибавило.

На корабле-захватчике, кроме Шахтияра, была женщина. Вот эта парочка и составляла весь экипаж наших обидчиков. Причём, какая парочка! О нас — ни слова! Женщину звали Лин. И все их разговоры сводились к темам: что и сколько будет Шахтияр кушать на обед, ужин и завтрак. Как Шахтияру спалось, и нет ли у него претензий к тому, как уложены у Лин волосы. Какой именно массаж выберет сегодня Шахтияр, и, наконец, какую именно позу предпочтёт Шахтияр в любовных ежевечерних состязаниях со своей возлюбленной Лин…

Я немедленно не выключил воспроизведение только из-за понятного ступора, в который попал после первых же слов. Потом я пришёл в себя, украдкой взглянул на Лукича и всё-таки выключил…

— О, великий Шакти! — прошептал Лукич в наступившей тишине.

— Только этого не хватало! — сказал я. — Нас остановил самовлюблённый кретин!

— У неё ангельский характер, — заметил Лукич.

Я собрался с духом и включил вновь:

— …ванна с лепестками роз, мой повелитель. Надеюсь температура воды…

— Лин, хватит, — обрывает сладкие речи мужественный Шахтияр. — Ты отремонтировала кремальеру замка хозотсека? Сколько раз повторять…

— Конечно, мой возлюбленный. Ты просто по привычке не в ту сторону откручивал…

— Так что, сложно было сделать так, как я привык?..

— Я переделаю…

Я вновь выключил. Вырисовывалась невесёлая картинка: деспот-солдафон Шахтияр и юная рабыня, с которой обращаются по-скотски. Кроме того, невольница работает на полставки бортинженером, которого, невзирая на блестящую работу, унижают мелкими придирками. Я не выдержал и опять включил:

— Ладно, заткнись! Я буду спать… — кратко изложил свою версию галантности мужественный Шахтияр.

— Да, мой господин, — откликнулась Лин.

Я выключил.

— Может, ещё послушаем? — забеспокоился Лукич. — Вдруг они именно сейчас скажут что-то важное?

— В постели? — с сомнением переспросил я. — Думаю, будет лучше идти спать. А завтра… завтра, конечно, послушаем. Быть такого не может, чтобы эта парочка не обсудила между собой нашу дальнейшую судьбу…

Мы разошлись. Он — в спальню. Я — в кают-компанию.

Не спалось. Болели мышцы, израненные гравитацией; болела голова от избытка впечатлений; болело сердце от потери баржи. Кругом я видел только проблемы. Заурядный рейс превратился в какой-то фильм ужасов с весьма вероятным летальным исходом. И не было выхода. Если корабль Шахтияра и в самом деле какое-то секретное оружие военных, нас могут задержать надолго. А с учётом стоимости руды… зачем им вообще оставлять свидетелей? Сбросить на Юпитер и концы в воду… Или что там? В водород…

Примерно через час я сдался. Лёгкой победы в борьбе с бессонницей не получилось, и я отправился на кухню. Сварил кофе, добавил пакетик сухого молока, прихватил тюбик со сгущёнкой и направился в рубку, чтобы немного "погонять" компьютер — поупражняться в земной полилингвистике.

Дойдя до пилотской, я остановился — за дверью кто-то разговаривал. Вот дела! Я только собирался поискать среди языков Земли что-то общее с речью Шахтияра, а старик уже нашёл общий язык с его подружкой! Напряжение этого весьма хлопотного дня вылилось в очередной приступ ярости и злобы.