Владислав Михайлов - Потаенные ландшафты разума

Но, к сло­ву ска­зать, он не от­но­сил­ся и к тем, кто сле­по сле­до­вал всем пра­ви­лам, де­лая из них се­бе бож­ка, и не лю­бил та­ких за "ту­по­го­ло­вый дог­ма­тизм".

Не­ожи­дан­но Ро­ман Ро­дио­но­вич пой­мал се­бя на том, что все еще не мо­жет при­знать без ого­во­рок без­ус­лов­ное пре­вос­ход­ст­во Ма­ги­ст­ра. "Слон про­кля­тый", - в серд­цах по­ду­ма­лось ему.

"Да и сто­ит ли? - про­со­чи­лась на по­верх­ность тень мыс­ли. - Что они в кон­це-то кон­цов изо­бре­ли та­ко­го осо­бен­но­го? Со­вер­шен­ное вла­де­ние ау­то­тре­нин­гом вку­пе с ме­ди­та­ци­ей, уме­ние бло­ки­ро­вать все пять чувств и па­мять, да и это так на­зы­вае­мое "ли­цо" - ком­плекс жиз­нен­но не­об­хо­ди­мых, проч­но за­твер­жен­ных дей­ст­вий, - яв­ляю­щее­ся не бо­лее чем по­до­би­ем при­вы­чек. Что еще? Ах, да, зна­ние дей­ст­вий сил в при­ро­де да фи­зио­ло­гии и ана­то­мии жи­вот­ных и рас­те­ний так это, во­об­ще, зна­ет ка­ж­дый школь­ник. Ос­та­ют­ся раз­ве что уме­ние "сде­лать" сце­на­рий и де­ко­ра­ции сво­его ми­ра с мень­шей или боль­шей до­лей ши­ка, да по­лу­мис­ти­че­ское дей­ст­вие - тест трас­се­ра - впе­чат­ляю­щее, но по су­ти сво­ей ба­наль­ное. А пси­хо­ген­ные яз­вы и ра­ны во­об­ще хо­ро­шо из­вест­ное яв­ле­ние. Не­у­же­ли сум­ма этих на­вы­ков мо­жет по­ро­дить но­вое ка­че­ст­во, а ов­ла­дев­ший ими в со­вер­шен­ст­ве впра­ве на­зы­вать се­бя мес­си­ей?"

Все его праг­ма­ти­че­ское соз­на­ние про­ти­ви­лось это­му, но при­знать бы­ло не­об­хо­ди­мо, по край­не ме­ре, на се­го­дняш­ний ве­чер. Не­че­го и ду­мать о пол­но­цен­ном раз­го­во­ре с Ма­ги­ст­ром, ес­ли не уда­ст­ся пе­ре­бо­роть ЭТО в се­бе. Впро­чем, тут осо­бых опа­се­ний у Ро­ма­на Ро­дио­но­ви­ча не бы­ло. Мно­го­лет­ний опыт, тре­ни­ров­ка по­зво­ля­ли на­деть ему лю­бую мас­ку в счи­тан­ные се­кун­ды, стои­ло толь­ко поя­вить­ся ре­аль­ной не­об­хо­ди­мо­сти, и это бы­ла доб­рот­ная ли­чи­на, до­хо­ди­ло да­же до то­го, что он сам ве­рил в то, что на­чи­нал то­гда го­во­рить, и да­же по­сту­пал так, как буд­то ве­рит. "Все-та­ки я не­пло­хой ар­тист", - с не­ко­то­рой до­лей гор­до­сти по­ду­мал он. В па­мя­ти всплы­ло не­сколь­ко фан­та­сти­че­ских не­ве­ро­ят­ных по­бед над жен­щи­на­ми, на ко­то­рых он в ос­нов­ном и со­вер­шен­ст­во­вал свое ис­кус­ст­во пе­ре­во­пло­ще­ния, и соз­на­ние Сво­их воз­мож­но­стей на вре­мя ус­по­кои­ло его. До но­во­го при­сту­па со­мне­ний. Так уж уст­ро­ен ин­тел­лек­ту­ал.

Ро­ман Ро­дио­но­вич ду­мал еще о со­вер­шен­ст­во­ва­нии ме­то­ди­ки под­го­тов­ки с те­че­ни­ем вре­ме­ни, о том, что пье­сы, пре­ж­де дос­туп­ные од­ним вир­туо­зам, та­ким как Па­га­ни­ни, Лист или Ру­бин­штейн, ста­но­вят­ся дос­тоя­ни­ем со­тен, что спор­тив­ные дос­ти­же­ния, по­тря­сав­шие во­об­ра­же­ние сто лет на­зад, ны­не ка­жут­ся нам за­уряд­ны­ми, о ху­дож­ни­ках, с лег­ко­стью пи­шу­щих "под Ле­о­нар­до" или "под Ма­тис­са", о труд­но­стях в со­вер­шен­ст­во­ва­нии нрав­ст­вен­но­го об­ли­ка че­ло­ве­ка, о тен­ден­ци­ях в мо­де на те или иные зре­ли­ща... мысль ста­но­ви­лась все бо­лее и бо­лее не­оп­ре­де­лен­ной, в ту­ма­не ас­со­циа­ций то­ну­ли все ори­ен­ти­ры, к ко­то­рым при­уче­но ра­цио­наль­ное мыш­ле­ние, но сей­час он не бо­рол­ся с этим ту­ма­ном - "луч­ше не ду­мать ни о чем, будь что бу­дет", - так бы от­ве­тил Ро­ман Ро­дио­но­вич, ес­ли бы его

вне­зап­но ос­та­но­ви­ли и по­про­си­ли ска­зать, о чем он ду­ма­ет.

Он хо­ро­шо по­ни­мал, что в об­ще­ст­ве су­ще­ст­ву­ет мно­го ли­ний, ка­ж­дая из ко­то­рых вос­про­из­во­дит или стре­мит­ся вос­про­из­ве­сти са­мое се­бя, и он так­же по­ни­мал, к ка­кой ли­нии при­чис­ля­ет се­бя Эле­фант и все про­чие его со­рат­ни­ки, но при­нять это­го он не мог. Как же, он-то стре­мил­ся вой­ти в эли­ту всю свою соз­на­тель­ную жизнь, по­том и кро­вью, как го­во­рит­ся, а они про­сто при­чис­ли­ли се­бя к ней и мо­гут жить так, буд­то все­го ос­таль­но­го, то­го, что ок­ру­жа­ло са­мо­го Ро­ма­на Ро­дио­но­ви­ча и что бы­ло его пло­тью и его не­на­ви­стью, - весь этот ме­лоч­ный быт, тяж­бы из-за кус­ка, те­п­ло­го мес­та, веч­ные скло­ки, ин­три­ги, сло­вом, борь­ба за вы­жи­ва­ние - все­го это­го как буд­то и не бы­ло, их это как бы не ка­са­лось!

Они го­во­ри­ли, что им бли­же Де­карт и Бе­кон, чем мил­лио­нер и про­дав­щи­ца в ма­га­зи­не, они ве­ри­ли в это, но он, он-то не мог так аб­ст­ракт­но смот­реть на жизнь, он был слиш­ком прак­ти­чен для это­го. "Или слиш­ком праг­ма­ти­чен, - ду­мал час­тень­ко Ро­ман Ро­дио­но­вич, - не­у­же­ли, при­ни­мая в рас­чет весь этот мир Ива­нов да Ма­рий, я не­воль­но при­рав­ни­ваю се­бя к ним? Не­у­же­ли нель­зя со­вмес­тить взгляд из­вне, свер­ху, и су­ще­ст­во­ва­ние внут­ри? Не­у­же­ли не страш­но жить сре­ди тех, ко­го ни во что не ста­вишь?" Во­про­сы по­ви­са­ли в воз­ду­хе. Но са­мое по­ра­зи­тель­ное, что за­дай он эти во­про­сы Эле­фан­ту, тот не на­шел­ся бы, что от­ве­тить. Они, эти во­про­сы, его во­все не за­ни­ма­ли, у не­го бы­ли иные при­ори­те­ты и иные не­от­вяз­ные ду­мы. "Впра­ве ли я дей­ст­во­вать? Дол­жен ли я по­ло­жить­ся на са­му трас­су, как кри­те­рий ис­ти­ны и до­б­ра, или же я обя­зан при­ло­жить все си­лы и, как знать, по­мочь не­дос­той­но­му, спа­сти, быть мо­жет, вра­га? Так ли уж со­вер­шен­на идея трас­сы, или трас­са - как оке­ан - без­лич­на и без­раз­лич­на, и спа­са­ет­ся не тот, кто до­б­рее, а тот, кто сме­лее, тот, кто ве­рит в свою звез­ду, ка­кой бы она ни бы­ла, доб­рой или злой?"

Один Экс-Со-Кат мог бы дать от­вет на их во­про­сы, но и он не стал бы это­го де­лать, ибо:

"Сло­во, ус­лы­шан­ное ухом, - не­яс­ный шум,

Сло­во же, ус­лы­шан­ное серд­цем, - от­кро­ве­ние.

Из пер­во­го мо­жет про­из­ра­сти вто­рое,

При ус­ло­вии, что поч­ва пло­до­род­на".

"Не удив­люсь, ес­ли се­го­дняш­ний Ма­гистр пре­вос­хо­дит да­же ле­ген­дар­но­го Экс-Со-Ка­та", - по­ду­мал Ро­ман Ро­дио­но­вич, уже вхо­дя в нуж­ный подъ­езд. Он рез­ко оч­нул­ся от сво­их грез и но­вым взгля­дом взгля­нул на се­бя, на всю свою жизнь, на эту встре­чу, ко­то­рая те­перь бы­ла во­все не страш­ной, а не­об­хо­ди­мой и... лю­бо­пыт­ной. "В сущ­но­сти... нам ведь не­че­го де­лить", - яс­но и про­сто по­ду­мал он и на­жал кноп­ку звон­ка.

- Бла­го­да­ри­те судь­бу, толь­ко она со­хра­ни­ла вам жизнь, - го­лос ка­зал­ся мне про­стран­ст­вом, он на­пол­нял все, он был всем, что ме­ня ок­ру­жа­ло. Сна­ча­ла смысл слов был мне не­по­ня­тен, я вслу­ши­вал­ся в ин­то­на­цию, ста­ра­ясь в ней най­ти от­вет, уз­нать, бла­го­прия­тен он для ме­ня или нет. Го­лос был и спо­кой­но-рав­но­душ­ным, и со­чув­ст­вую­щим од­но­вре­мен­но, то есть по сво­ей ок­ра­ске он был без­у­ча­ст­но мо­но­тон­ным, но на­стой­чи­вость, с ко­то­рой он пы­тал­ся до­не­сти мне ус­коль­заю­щий от ме­ня смысл, бы­ла дру­же­люб­ной.