Брайан Ламли - Второй визит (Дом дверей - 2)

Миранда соскользнула по склону ржавой насыпи:

- Спенсер, Джек отсек ту дрянь от головы Джорджа. Он...

- Да, он постучал в дверь, - подтвердил Джилл. - Тот гигантский мозг был дверью.

Она схватила его за руку:

- Так почему же мы здесь, а Джек - нет?

Джилл покачал головой и отвел взгляд.

- Он угодил в свой личный ад? - Ладонь Миранды взметнулась ко рту. Без нас? Но как такое может быть?

К ним подошла Анжела:

- Когда нас в первый раз забрал Дом Дверей, то случилось то же самое, сказала она. - Только тогда это было еще хуже. Как-то раз мы все отправились каждый своим путем.

- Но мы все снова соединились, - быстро вставил Джилл. - И такое может случиться опять. Так что еще просто-напросто не все кончено. Миранда, ты только помни одно: где бы там ни оказался Джек, он постарается вернуться к тебе. А мы постараемся сами добраться до него.

Миранда посмотрела на него и сжала челюсти на узнанный им лад. На манер той железной леди, какую он знал в начале их авантюры.

- Верно, - согласилась она. И скомандовала:

- Пошли, все вы. - И (изумительное дело!) принялась снова взбираться на насыпь.

- Что? - не понял юмора Джилл.

Она обернулась и посмотрела на него:

- Куда идут эти поезда?

- Поезда? - нахмурясь, повторил он. - Ты имеешь в виду, вроде того, что взорвался, когда мы находились в умирающем машинном городе?

Она кивнула:

- Куда они едут?

- В обе стороны, - ответил, пожав плечами, Джилл. - Некоторые выезжают в ржавую пустыню, а другие едут обратно в город.

- Ну, тут один подъезжает, - сообщила она ему, - и, по-моему, нам следует сесть на него. Мы должны сесть на него, потому что если здесь Джека нет, то мы должны отправиться туда, где он есть.

И тут Джилл впервые услышал очень слабый, но совершенно безошибочный чуждый лязг безумной машины, словно сошедшей с рисунков Хит-Робинсона: "Бум-бам!.. Бум-бам!.. Бум-бам!" В любом ином месте он знал бы, что она близко, почувствовал бы ее сразу, ощутил бы ее присутствие, но в этом мире его машинный талант работал из рук вон плохо. Окруженный ненормальностью, в ненормальной машинной вселенной с гудящими в голове помехами, смахивающими на гул от гигантской динамо-машины, он старался сосредоточиться, чтобы не слышать его.

Но Миранда была права. Если поезд ехал сюда, неважно, с какого направления, то им следует проголосовать. И впрямь следует, так как в то время, как поезд был безвредным, тут водилисъ-таки другие машины, которых Миранда, Фред и Кину Сун пока еще не видели, и они "жили" в этой красной ржавой пустыне.

Анжела схватила Джилла за руку:

- А что, если он едет в пустыню? Я имею в виду, в глубь нее?

- Там, в глубине, есть нечто, которое куда больше, чем пара гнезд ржавчервей, - ответил Джилл. - Там есть Дом Дверей - и нам известно, где именно.

- Но что, если программа изменена?

- Мы должны надеяться, что эта часть осталась неизменной.

- А если поезд едет обратно в город?

- То нам известно, где там двери, - кивнул Джилл. - А также знаем, каких надо избегать. Брось, пошли.

Кину Сун и Фред помогли Джорджу, который казался хрупким, как бумажная кукла. Миранда ни в какой помощи не нуждалась, она беспокоилась о ком-то другом, она снова поднялась на насыпь так, словно родилась здесь. А Барни, конечно же, опередил их всех.

- Вон в той стороне город, - показал Джилл, когда все стояли на насыпи. - А в другой стороне - гнезда ржавчервей и Дом Дверей.

- Ржавчервей? - немного встревожено переспросили хором Фред с Джорджем. Последний, вероятно, читал о них в докладе Джилла, но все еще пребывал в ошеломленной состоянии, непригодном для попыток что-либо толком припомнить.

- Просто молитесь, чтобы мы не наткнулись на какого-нибудь из них, ответил Джилл.

Анжела показала вдоль серебряных нитей рельсов на громыхающий объект, становящийся с каждым мгновеньем все больше и больше.

- Этот поезд едет из города, - определил она. - И значит, мы отправимся к гнездам.

- Верно, - кивнул Джилл. - Тот же поезд, те же гнезда, та же чертова история. А это означает, что, ржавчервей мы, вероятно, тоже увидим.

- Тот же поезд? - озадаченно переспросила Миранда.

- Тот, что взорвался, - ответил Джилл. - Если я прав, то все должно сложиться схожим образом по всем пунктам.

- Все как прежде, все как прежде, - продемонстрировал Фред малую толику своего привычного чувства юмора, пусть и сомнительного.

Но Джордж, хотя и стоял теперь на ногах намного тверже, все же выглядел сбитым с толку.

- Тот, что взорвался? - нахмурился он.

- Все стало таким же, как было, - попытался объяснить Джилл. - За исключением того, что мы вошли в программу в иное время и в ином месте. На этот раз мы не побывали в городе, и поэтому никакого скорпиона не забили в нутро поезда, и потому поезд не взорвался.

- Поэтому, - продолжала Анжела, - с этого места в программе все должно произойти примерно так же, как в прошлый раз. Но.., как же мы сядем на поезд?

- Поищите какие-нибудь куски мусора, утиля, чего угодно, лишь бы побольше, - распорядился Джилл. - Мы свалим все на рельсы. Этот малый по ходу дела расчищает путь, производит ремонт. А когда он остановится поработать с нашим препятствием, мы и заберемся на борт. Идет?

И все принялись за работу. Даже Джордж...

***

А в "Альт Дойчехаузе", в Берлине тысяча девятьсот семидесятого года, никогда не существовавшем нигде, кроме как в голове и в памяти Джека Тарнболла, начало, наконец, что-то происходить. И началось это с мерцавших на экранах бесстыдной процессии порнографических фильмов. Или правильнее сказать, на совсем особенном экране над стойкой, на том, который находился прямо перед развалившимся на стуле в угловой нише Тарнболлом.

Первое, что привлекло внимание Джека и приковало к себе его сонный взгляд, это непривычный цвет, тот факт, что фильм перестал быть черно-белым. И это, и его неожиданно высокое качество - в смысле, техническое качество собственно пленки в противоположность сомнительному содержанию - заставило спецагента сосредоточиться. На самом-то деле он дернулся, резко выпрямившись на стуле, чуть-чуть не вскочил на ноги, когда там, прямо у него перед глазами, начал разворачиваться в отличном цвете этот новый образчик порнографии больше натуральной величины.

Цвет, отчетливые подробности, кажущаяся близость актеров там, где те заполняли центр экрана и, наконец, сами актеры - притянули к себе взгляд спецагента, словно железные опилки к магниту. Их было всего двое, лишь двое актеров, или точнее, игроков, в хорошо освещенной комнате с рельефными, хотя неяркими и разноцветными занавесками и нейтральными коврами, где все выглядело идеально скоординированным - с расчетом приковать взгляд зрителя к круглой постели с черной простыней. И к игрокам, конечно же.