Иэн Бэнкс - Алгебраист

— Нет, мне бы пришлось тогда воспользоваться вашими баллами, верно?

— Ах, ну да. И вправду пришлось бы, — согласился Айсул, который прежде об этом явно не задумывался. — Выходит, я подсознательно вам доверяю. Как необычно. — Он наклонился на одну сторону и принялся копаться в наркотиках, которые принес с собой.

— Как ваш приятель? — спросила его Хазеренс.

— О, он в радужном настроении, — сказал, не глядя на нее, Айсул. — Его отец вчера погиб в бою, и он унаследует все отцовские баллы за храбрость или что-то в этом роде, — он продолжал копаться в своих снадобьях. — Готов поклясться, что у меня была мозгокрутка…

— Я рад, что он отнесся к этому с таким энтузиазмом, — сказал Фассин.

— Ага, вот оно, — сказал Айсул, доставая большую ярко-оранжевую капсулу и внимательно разглядывая ее. — Да, Фассин, кстати, я тут столкнулся с одним юнцом, который утверждает, что знаком с вами. Он дал мне вот это. — Айсул порылся в кармане своего передника и, вытащив оттуда маленькую открытку, протянул ее Фассину.

Тот взял ее одним из тонких манипуляторов своего газолета и посмотрел на фотографию — белые облака на голубом небе.

— Да, цвета они явно переврали, — прокомментировал Айсул. — Невозможно не заметить.

Фассин чувствовал, что и полковник разглядывает изображение. Она сидела, подавшись назад и не произнося ни слова.

— А это лицо, заявившее, что знает меня, ничего не пожелало добавить на словах? — спросил Фассин.

— На словах? — переспросил Айсул, продолжая изучать оранжевую таблетку. — Ах да. Он сказал, чтобы вы не потеряли эту картинку и что они будут на кормовой зрительной галерее, в ресторане, если вы захотите их увидеть. Только вы должны прийти один. Не очень-то вежливо с его стороны. Ну да молодости простительно. Я чего-нибудь в этом роде и ждал.

— Благодарю, — сказал Фассин.

— Не стоит, — ответил Айсул, отмахиваясь от благодарности, и слопал гигантскую таблетку.

«С вашего разрешения, полковник», — отправил Фассин Хазеренс.

«Разрешаю. Осторожнее».

— Прошу меня извинить, — сказал Фассин, поднимаясь со своего углубления.

Айсул не услышал его; два вырвавшихся вперед газовых клипера вели между собой дуэль — они маневрировали, опасно сближаясь, пересекали друг другу курсы, стараясь запутать линии поля, перехватывали друг у друга ветер, чтобы отбросить соперника назад и вниз или опередить его, и Айсул, чуть не выскакивая из сиденья, орал и улюлюкал, тогда как другие зрители еще не успели погрузиться в свой наркотический мирок.

Насельник — молодой, судя по простым одеждам да и, конечно же, по внешнему виду, — перехватил Фассина в широком центральном коридоре «Дзунды» и вместе с ним направился в кормовую часть корабля. Фассин, чуть повернувшись к неожиданному попутчику, продолжал движение.

— Смотритель Таак? — спросил юнец.

— Да.

— Пожалуйста, следуйте за мной.

Фассин направился за молодым насельником, но не в ресторан на корме, а в частную ложу, подвешенную под дирижаблером. Там находился капитан «Дзунды», беседовавший со старым насельником, который по своему виду вполне тянул, пожалуй, на начинающего мудреца. Когда Фассин и юнец вошли в ложу, капитан повернулся, слегка поклонился Фассину и ретировался вместе с юнцом, оставив Фассина наедине с престарелым насельником внутри сферического алмазного пузыря. На нескольких экранах беззвучно демонстрировались эпизоды гонки. На плавучем подносе с одной стороны стояла большая наркурильница, из которой клубился пахучий голубовато-серый дымок, заполняя собой салон.

— Это вы, старина?

— Я — это все еще я, молодой Таак, — сказал знакомый голос.

Насельник подплыл к нему. Если это был Валсеир, то он ничуть не сморщился, но сильно потемнел с того времени, как Фассин видел его в последний раз. Он потерял все свои живые амулеты и украшения, и теперь на нем были строго аскетические, почти монашеские желтые полуодеяния.

— Знак, что я послал, при вас?

Фассин протянул ему маленькую открытку. Насельник посмотрел на него, и его ободковая мантия покрылась рябью, обозначающей улыбку.

— Ну что, все никак не можете поверить? — Он вернул листок Фассину. — Смотрите не потеряйте. Как там Оазил? Насколько я понимаю, он нашел вас в доме и ваше появление здесь не случайно.

— Он в порядке. Немного эксцентричен, но в порядке.

Улыбка старого насельника продержалась еще немного, потом исчезла.

— А дом? Мои библиотеки?

— Они погружаются в глубины. То, что от них осталось.

— А что осталось?

— Кое-чего не хватает.

— Понимаю. Кабинет.

— А что с ним случилось?

— Тучетуннель стал слишком тяжел и пошел вниз. Пришлось мне отсоединить дом. Но сначала я забрал все из кабинета. А потом эта секция туннеля упала в глубины.

— А содержимое?

Старый насельник слегка вразвалил назад, отчего курившийся в тумане дымок немного задрожал.

— Вы все еще проверяете меня, Фассин Таак? Еще не готовы поверить в то, что я — это тот, кто, по-вашему, я и есть.

— А кто, по-моему, вы есть?

— Ваш — как я полагал — старый друг, Валсеир, некогда чоал, который ныне выступает как детомудрец и надеется получить конфирмацию от старших братьев, если только когда-нибудь перестанет скрываться. Как вы думаете, я когда-нибудь перестану скрываться, наблюдатель Таак?

— Все зависит от обстоятельств.

За спиной старого насельника продолжались гонки газовых клиперов, далеко обогнавших неторопливый дирижаблер. Экраны, получающие сигнал с ракетокамер, показывали действие крупным планом. Издали, сквозь открытые алмазные окна, в ложу доносились крики зрителей.

— А зачем вы вообще скрываетесь?

Насельник переключился на шепотосигнализацию.

«Затем, что я бегло познакомился с тем, что обменял у вас на экспрессионистские картины. Я прочел одно примечание в конце одного тома. А это напоминает мне о том, что я должен извиниться. В мои намерения вовсе не входило всучивать вам, как это получилось, три различных перевода одного тома вместо всех трех частей одной работы. Однако я прочел это примечание и пришел к выводу, что там идет речь об информации, за которую умирают и, без всякого сомнения, убивают. Поэтому я решил исчезнуть. Я стал мертвым».

— Извините, что не сразу поверил вам, Валсеир, — сказал Фассин, пододвигаясь к Валсеиру поближе и протягивая старому насельнику два манипулятора.

— Вы подозрительны до последнего, — вздохнул Валсеир, не обращая внимания на левый манипулятор и пожимая правый протянутой правой шпиндель-рукой. — Ну вот, так здороваются ваши одноплеменники. Теперь вы удовлетворены, наблюдатель Таак?

Фассин улыбнулся:

— Полностью. Рад вас снова видеть.

«Вы, вероятно, испытываете душевную боль. Я вам сочувствую».