Иэн Бэнкс - Алгебраист

И теперь своим исправным манипулятором Фассин держал короткоствольную штуковину, которую Кверсер-и-Джанат нарекли «аргумент ГНУ» — Грубый, Но Убедительный. Приближаясь, он демонстративно держал заряженное оружие перед своим первичным сенсорным поясом.

«Да, — отправил он. — Это сувенир».

Он сблизился с другим газолетом — тот был приблизительно такого же размера, что и его, только в гораздо лучшем состоянии и сориентирован на девяносто градусов: вертикальная ось длиннее горизонтальной. Он размещался в области спокойного газа, защищенный открытым алмазным колпаком, который двигался за десятикилометровым крылом, близ его левого борта. Фассин настороженно (ничего другого ему и не оставалось) отметил про себя, что каждая из двух приступок по краям оболочки, защищающей другой газолет, занята крупными насельниками, по виду слишком молодыми, чтобы посвятить себя (пусть временно) скоростной и высотной созерцательной жизни. Рядом с приступками было несколько крюков для крепления тросов, все пустые.

«Давай сюда», — поступило из другой машины, которая подалась вперед, так что ее нос уперся в поверхность алмазного щита изнутри. Он сманеврировал и вплыл внутрь, где его внезапно качнуло при переходе в зону спокойного газа из турбулентных потоков снаружи.

Они почти касались друг друга. Большая часть обращенной к нему поверхности машины стала прозрачной, и он увидел кого-то, определенно похожего на Аун Лисс, лежащую в противоперегрузочном кресле. Фассин увидел, как она с трудом подняла руку для приветственного жеста; мрачное выражение на ее лице сменилось улыбкой. Он по мере возможности растонировал поверхность своего газолета, хотя результат вышел так себе.

Фассин даже не попытался улыбнуться в ответ.

«Ты можешь не целиться в меня из этой штуковины? — отправила она. Он снова увидел улыбку на ее лице. — Насколько понимаю, я впервые говорю тебе такое…»

«Нет», — отправил он, продолжая держать ее под прицелом.

«Ну, ладно, — сказала она, улыбка исчезла с ее лица. — С возвращением. Как попутешествовал — хорошо?»

«Нет. В твоем аппарате есть манипулятор?»

«Есть. Не буду утверждать, что я большой специалист, но…»

Он подал свой газолет вперед, пока не оказался в считанных сантиметрах от нее.

«Поговори со мной по-нашему».

Он увидел, как она нахмурилась, потом улыбнулась неопределенно.

«Хорошо, — отправила она. — Хотя это, наверно, будет…» Он увидел, как она перевела взгляд на свое правое предплечье, тяжело лежащее на подлокотнике кресла. Вид у нее был как всегда, но в то же время какой-то другой. Волосы на этот раз темные — не светлые, и не каштановые, и не белые. Из-за высокой гравитации и попытки перевести взгляд на предплечье, пока она разбиралась с незнакомым интерфейсом манипулятора, челюсть у нее отвисла. Он уже почти не сомневался, что перед ним Аун, но все еще был готов в любую секунду ее пристрелить.

Манипулятор неровно, неуверенно шевельнулся. Фассин убрал свой в сторону, продолжая держать ее под прицелом. Два крупных насельника по обеим сторонам не шелохнулись. Манипулятор прикоснулся к корпусу его маленького газолета, пальцы неловко разошлись.

Потом он увидел, что ей от напряжения пришлось закрыть глаза. Пальцы начали отстукивать по исцарапанной, почти нечувствительной коже газолета: ВВВ()… ВССС() ВСЩ (). Он видел гримасу разочарования на ее лице, которое затем напряглось, нахмурилось, веки плотно сжались, — она изо всех сил пыталась заставить манипулятор делать то, что ей было нужно. Он почувствовал, как слезы снова просятся на глаза. И тем не менее он все еще мог пристрелить ее или себя — кого угодно.

ВСЕ ЕЩЕ СРДШСЯ? — получилось у нее наконец, глаза ее открылись, по лицу расплылась радостная улыбка облегчения — она была довольна собой.

Он выключил пистолет.

Они плыли вместе в шаре спокойного газа внутри алмазного колпака, закрепленного на прогнувшемся тросе за тонким лезвием летайкрыла.

«Нет, это не мы. Мы тут ни при чем. Невиновны. И даже не заморыши, хотя эти сволочи настоящие убийцы».

«Кто же тогда?»

«Это Меркатория, Фасс. Они убили твою семью».

«Что? Зачем?»

«Затем, что они узнали: клан Бантрабал сохранил проекцию, посланную для разговора с тобой. Они должны были стереть ее с субстрата по завершении разговора, но не сделали этого. Эта штука была не вполне ИР, вроде того, что послали иерхонту, но имела с ним много общего — серьезный шаг на пути к настоящему ИР, и к тому же система могла совершенствоваться. Вот зачем. А атаки, произведенные нами и заморышами, дали им предлог, но даже если бы истина выплыла наружу, это лишний раз подчеркнуло бы, как серьезно они относятся к запрету на любые ИР».

Да, в ее словах есть логика, подумал Фассин. Старик Словиус всегда искал чего-нибудь, что дало бы ему преимущество над другими кланами. Именно благодаря этому Бантрабал с годами и занял такое высокое положение. Это походило на правду — Словиус был способен на что-нибудь этакое, да и своих подчиненных мог вынудить. И конечно, от Меркатории можно было ждать чего угодно.

«А откуда тебе все это известно?» — спросил он и увидел, как она покачала головой.

«Шпионы повсюду, Фасс, — чуть ли не с грустью сказала она ему. — У нас много друзей».

«Не сомневаюсь».

Верил ли он ей? Ну, может, до следующего подобного случая.

Запредельцы знали о списке, о преобразовании; впрочем, об этом было известно многим задолго до того, как стало известно ему. Он понял, на что случайно натолкнулся во время той давней своей экспедиции, из объяснений проекции адмирала Квайла во дворце иерхонта. К этому времени запредельцы давно уже отправили собственный флот в систему Затеки, полагая (как и джелтики, которые первыми расшифровали информацию, добытую им, и оценили всю ее важность), что преобразование находится там, на втором корабле. И они уже потерпели поражение от воэнов. Половина этой долбаной галактики вертелась вокруг Затеки в поисках корабля, которого там не было, которого, может, вообще никогда не было, а он и слыхом об этом не слыхивал.

«Могли меня попросить, я бы поискал для тебя, — сказал ей Фассин, — Я начал бы поиски преобразования на Наскероне двести лет назад, если бы вы, ребята, удосужились меня об этом попросить».

Она долго смотрела на него — у нее на лице застыло выражение… он не был уверен — печали, сочувствия, сожаления, отчаяния?

«Что?» — отправил он.

«Ты хочешь знать правду?» — спросила она.

«Правду».

«Фассин. — Она покачала головой. — Мы тебе не доверяли».

Он уставился на нее.

Фассин сообщил ей о том, что, по его мнению, он открыл. Она ему не поверила.

«Ты полетишь с нами?»

«А это возможно? Разрешат?»