Иэн Бэнкс - Алгебраист

— Как вы себя чувствуете, полковник? — спросил он. — Насколько я понимаю, там у вас температура и давление очень высоки.

«Полковник, как вы считаете, не теряем ли мы здесь попусту время?»

— Я в полном порядке. А вы?

«Очень трудно сказать. Здесь еще столько всего. Столько нужно просмотреть».

— Я тоже в полном порядке. Отлично отдохнул.

«Я вот что думаю. Нас могут вынудить потратить тут уйму времени в поисках того, что уже было изъято».

— Наверное, эффект медленного времени.

«Интересная мысль. У меня создается странное впечатление. Судя по следам на пыли и тому подобному, я вижу, что многие полки были заполнены — или заполнены заново — лишь недавно. А многие работы, на мой взгляд, кажутся совершенно ненужными, если учитывать сферу интересов Валсеира. Мне это показалось очень странным. Хотя если это нечто вроде ловушки для вас и для меня, чтобы мы тут застряли, то все происходящее обретает смысл. Но что еще мы можем сделать? Куда пойти?»

— Придется мне еще раз поговорить с мудрецом, — сказал Фассин. — Мне нужно его о многом порасспросить.

«Хотя на самом деле я приложу все мои силы, чтобы избежать разговоров с этим старым хмырем. Нам нужно связаться со всеми известными учеными, побывавшими здесь, и узнать, нет ли у кого каталогов или чего-нибудь вроде. Здесь две дюжины разных библиотек, и, даже если половина их фонда пропала, мы все равно можем застрять в них на десятилетия».

— Интересный персонаж. В нем видна умудренность.

«Несколько десятков миллионов работ, и при этом большинство из них никак не систематизировано. Я подам сигнал на „Поафлиас“, пусть они свяжутся с соответствующими специалистами. Кто, по-вашему, может чинить нам препятствия?»

— Он и в самом деле такой.

«Не знаю».

— Что ж, я, пожалуй, еще поищу на полках. Присоединитесь ко мне?

«Хотите присоединиться?»

— Почему бы и нет?

Они переместились к другому, хотя и близлежащему, нагромождению, принялись снимать с зафиксированных полок голокристаллические книги и читать их.

— Его кабинет? — переспросил Нуэрн. Мелькнувшая бахромка свидетельствовала о том, что он бросил взгляд на Ливилидо. Все они парили над столом.

Фассин и Хазеренс пригласили двух расцветников на полуофициальный обед в овальной столовой — огромном, сумрачном, гулком пространстве, вертикально подвешенном на множестве толстенных углеродных канатов, каждый из которых состоял из кордов все меньшего и меньшего диаметра, нитей и волокон, сплетенных между собой и перевязанных множеством узлов. Они словно оказались внутри какой-то громадной обтрепанной сети.

Джундрианс оставался глубоко в медленном времени и не собирался к ним присоединяться. Для полковника приготовили специальную пищу. Хазеренс принимала еду через газовый клапан на одной из сторон э-костюма. Фассин, полностью автономный в своем аппарате, только наблюдал, как едят другие.

— Да, — сказал он. — Где, по-вашему, может находиться его кабинет?

— Я полагал, что кабинетом ему служила библиотека номер один, — сказал Нуэрн, выбрав себе угощение из чего-то отливающего блекло-синим в центральной менажнице, а потом медленно повернул блюдо к сотрапезникам.

— И я тоже так думал, — сказал Ливилидо. Он посмотрел на Фассина. — А что, был еще какой-то кабинет? Может, он сместился немного вниз?

Фассин перед этим осмотрел все библиотечные сферы. Библиотека номер один являлась официальным кабинетом Валсеира, где он принимал коллег-ученых и других лиц, но его настоящий кабинет — его берлога, его частное пространство, куда допускались лишь немногие, — был в другом месте. Фассин почувствовал себя чрезвычайно польщенным, когда его пригласили в это похожее на гнездо обиталище, оборудованное Валсеиром внутри заброшенной трубы тучетуннеля: на ней был закреплен весь дом, когда Фассин приезжал сюда в последний раз, несколько столетий назад. Библиотека номер один выглядела как прежде, разве что в ней теперь отсутствовало несколько тысяч книг-кристаллов и большая цилиндрическая емкость, где поддерживалась низкая температура, — в ней Валсеир хранил бумаги и пластиковые книги. Ничто не указывало, что эта библиотека за время отсутствия Фассина стала кабинетом Валсеира. А теперь эти насельники делают вид, что не знают о логове Валсеира, о его подлинном кабинете.

— Мне казалось, у него был другой кабинет, — сказал Фассин. — А у него не было дома в этом, как его? Как называется этот город? Гулдренк?

— Ну да, конечно. Именно так, — сказал Нуэрн.

«Полковник, эти ребята ничего не знают».

«Я прихожу к такому же выводу».

Библиотека двадцать один (синктурия/облачники/разное) имела обманку — насельнический эквивалент двери, сделанной из книжного шкафа. Валсеир показал этот ход Фассину, лишь сведя с ним достаточно близкое знакомство после их первой встречи. Эта дверь вела внутрь, к центру пучка библиотечных сфер; по короткому проходу вы попадали в пространство между двумя другими наружными сферами, а оттуда — в открытый газ. Шутка (потайная дверь, секретный проход) состояла в том, что разного рода синктурии были аутсайдерами галактического сообщества, а книжный стеллаж, за которым скрывался секретный ход, содержал сведения по разделу «беженцы».

После еды Фассин сделал вид, что собирается уединиться в библиотеке и всю ночь рыскать по полкам. Вместо этого он просканировал системные установки дома вплоть до несчастного случая с Валсеиром на регате и его предполагаемой смерти. Он сделал нечто необычное, противозаконное по стандартам Меркатории и обычно бесполезное на Наскероне: ускорился, настроив компьютеры своего газолета и собственную слегка модифицированную нервную систему на максимально разрешенную скорость обработки данных. На это ушло около получаса, но Фассин все же нашел то, что искал: момент (десяток дней спустя после несчастья с Валсеиром), когда дом зафиксировал переориентацию потока энергии и ремонт вентиляции. Высотомер тоже зарегистрировал колебания — краткий бросок вверх, потом начало долгого, медленного спуска, не закончившегося и до сих пор.

Потом Фассину пришлось рассчитать, где может теперь располагаться тот сегмент тучетуннеля. Он должен был находиться за началом зоны сдвига, за тем местом, где вся атмосферная полоса сдвинулась одной огромной массой вниз — в полужидкие глубины. Последние двигались гораздо медленнее, чем газ над ними, а обладающие высокой плотностью эластичные моря переходных уровней увлекались, словно против желания, вихрями реактивных струй располагающейся выше атмосферы.

Все это было гаданием на кофейной гуще. На взгляд насельников, атмосферу следовало считать статичной, а глубины (не говоря уже об остальной части системы Юлюбиса, звездах и вообще вселенной) двигались. При наличии лишь воображаемых точек отсчета найти что-либо в глубинах было невообразимо трудно. По прошествии двух сотен лет эта часть тучетуннеля могла находиться где угодно: могла погрузиться в недостижимые области, разломаться или даже отдрейфовать на границу зоны, где ее мог затянуть в себя совершенно другой пояс, северный или южный. Все надежды Фассин возлагал лишь на то, что протяженность нужного ему участка трубы относительно велика. Безвозвратно потерять что-либо, имеющее сорок с лишком метров в диаметре, на пространстве в восемьдесят километров, было не так уж просто даже на Наскероне. И еще он полагался на то, что норма потери плавучести для тучетуннеля оставалась неизменной.