Джордж Кинг - Сердце полуночи

Казимир попятился, вытаращив глаза.

- Я охочусь на волков, а боги охотятся на меня, - сказал Люкас, холодно глядя на юношу.

Прикусив губу Казимир пробормотал:

- Сегодня я научился многому.

- Нет, - откликнулся Люкас, перешагивая через неподвижное мохнатое тело и жестом приказывая Казимиру покинуть поляну. - Теперь тебе предстоит поохотиться.

* * *

- Он не должен править Гармонией! Он не должен перешагнуть порог нашего священного здания!

Выкрики Гастона Олайвы сопровождались громовыми аплодисментами и топотом ног, которыми собравшиеся в Хармо-ни-Холле приветствовали оратора. Редко когда этот зал бывал столь полон. Даже на танцевальных вечерах, которые устраивались в Хармони-Холле четырежды в год, никогда не бывало столько народа. Сегодня ночью, кроме обучавшихся в Хармони-Холле бардов, в огромном зале собрались аристократы, юристы, стражники, торговцы, чиновники всех рангов и бесчисленные писцы

- Человек, убивающий законного Мейстерзингера, ни в коем случае не является героем! Юноша, прикончивший Мейстерзингера, должно быть, сам является порождением чудовищ темного мира. Я не хотел бы, чтобы он правил моим прекрасным городом!

Снова зазвучали аплодисменты, и менестрель спустился с ораторского возвышения, тщательно пряча улыбку. Одобрительные возгласы продолжали звучать под сводами зала. Гастон, позволяя своему гневу снова вскипеть в полную силу, вскричал:

- Мы должны устранить Казимира точно так же, как он устранил нашего возлюбленного Кляуса!

- Дай-ка мне устранить твой язык, изменник, - раздался яростный возглас из глубины зала, и Олайва ахнул, в то время как все остальные слушатели, сидевшие в креслах, с шумом обернулись, чтобы взглянуть на говорившего.

- Мейстерзингер! Это - Мейстерзингер!

Казимир смело вошел в комнату. От ярости его лицо стало малиново-красным. Рядом с ним возвышался черноусый красавец Геркон Люкас, чьи глаза, приобретшие стальной оттенок, с холодной злобой метнулись по рядам сидящих аристократов. Казимир тем временем решительно зашагал к возвышению.

Гастон стремительно побледнел, прилагая невероятные усилия, чтобы снова обрести голос. Прежде чем он сумел заговорить, Казимир начал свою речь.

- Мой друг и учитель Геркон Люкас был настолько любезен, что известил меня о сегодняшнем собрании. Должно быть, мое имя по какой-то необъяснимой случайности не попало в список приглашенных... Должен сказать, что это была фатальная ошибка.

Гастон быстро оглядел лица собравшихся, пытаясь угадать их настроение. На большинстве лиц было написано неприкрытое отвращение, граничащее с ненавистью.

Он злобно сплюнул.

- Это не было случайностью или недосмотром, многоуважаемый Казимир. Вы не принадлежите к членам Хармони-Хол-ла и не поддерживаете нас. Соответственно и Хармони-Холл не принадлежит вам и ни в чем вас не поддерживает.

По рядам слушателей прокатился одобрительный ропот.

Казимир решительно прошел вперед, взошел на невысокую кафедру и столкнул Гастона с трибуны.

- Несмотря на то, что меня действительно ничто не связывает с Хармони-Холлом, вам следовало исправить это упущение и пригласить меня. Я ваш Мейстерзингер, глава гильдии менестрелей и бардов. Во время турнира трубадуров я перепел, переспорил, перехитрил и победил всех вас!

- Победил? Как бы не так! - выкрикнул Гастон Олайва, пытаясь снова вскарабкаться на подиум. - Ты хотел сказать - перекричал!

- Отойди-ка в сторонку, Гастон. Я приказываю это тебе как Мейстерзингер! спокойно проговорил Казимир, словно не замечая оскорбления. - Иначе мне придется вызвать стражу, чтобы она...

Гастон не дал ему договорить.

- Капитан городской стражи тоже здесь, среди нас, вместе с тремя своими лейтенантами. Неужели ты хочешь помериться силой со всеми нами?

Казимир пристально всмотрелся в лица людей, собравшихся в этом зале. Каждый раз он натыкался на хищный голодный взгляд, который был слишком хорошо ему знаком. Несомненно, эти люди почуяли его страх, его неуверенность и слабость.

В памяти Казимира всплыло воспоминание о прошедшей ночи - тупой взгляд покорных глаз, алое пятно на перчатке, хруст позвонков, почтение и покорность, с которым волк повиновался Люкасу. Внезапно Казимир понял, что ему следует сделать.

- Нет, я не стану ссориться со всеми вами, - проговорил он, пытаясь перекричать нарастающий шум. - Мне, однако, представляется что ты, Гастон Олайва, говоришь от имени всех собравшихся. Именно поэтому я хочу помериться силой с тобой.

Гастон побледнел. Покачав головой, он неуверенно рассмеялся:

- Я не собираюсь участвовать в уличной потасовке с тобой, господин трущоб.

- Какое же оружие ты выбираешь? - с вызовом спросил Казимир.

На выпуклом лбу Гастона выступили крупные капли пота, и он неуверенно хохотнул.

- Как все это нелепо! - притворно вздохнул он, стараясь продемонстрировать свое равнодушие. - Пожалуй, я остановил бы свой выбор на рапирах.

- Превосходно, - рявкнул Казимир. - И, раз уж ты выбрал оружие для нашей схватки, я назову ее главную цель, которой она должна закончиться: смерть одного из нас.

Зал затих, и многие из зрителей вздрогнули.

С презрением отвернувшись от Казимира, Гастон воскликнул:

- Освободите место! Пусть кто-нибудь принесет нам пару рапир.

Поворачиваясь к Казимиру, он прошептал под стук отодвигаемых стульев:

- Должен предупредить, что я - один из лучших фехтовальщиков Хармо-ни-Холла.

Казимир кивнул:

- А я в одиночку совладал с оборотнем. Это - мое предупреждение.

- На этот раз твое коварство не поможет тебе, как в предыдущие разы.

- Но и не помешает, - парировал Казимир.

Пока они препирались, зрители составили кресла полукругом напротив трибуны. Большинство аристократов заняли места в середине, и лишь несколько замешкавшихся встали у стен. Среди них был и Геркон Люкас.

Когда в зале появились двое юношей с рапирами в руках, среди присутствующих воцарилась напряженная тишина. Гастон повернулся к Казимиру с кривой ухмылкой

- Выбирай клинок, заморыш

Шагнув навстречу пажам, Казимир выбрал шпагу. Еще ни разу в жизни он не держал в руках оружия, которое было бы длиннее кинжала, и, несмотря на то что рапиры были превосходно сбалансированы, несколько его пробных выпадов вышли медленными и неуклюжими. Продолжая выписывать в воздухе восьмерки кончиком клинка, Казимир пытался вспомнить все, что он знал об обращении с кинжалом, и раздумывал, сможет ли ему это помочь. Гастон тем временем взял в руку оставшийся клинок, и оруженосцы поспешно отступили на безопасное расстояние.

Проделав несколько эффектных выпадов, Гастон повернулся спиной к Казимиру и отошел к противоположной стене. Казимир сделал то же самое. Оказавшись у стены, дуэлянты с мрачным видом повернулись к друг другу лицом. Зал затаил дыхание.