Array Полдень XXI век - Полдень XXI век 2003 №4

— Ты неправ, друг мой, — так же неторопливо отвечал ему Великий. — Человек не произошел ни от медведей, ни от лис и ни от змей, людей создал Господь. И в каждом человеке заложено божественное зерно и независимо от того, где живет этот человек и как он живет, это зерно произрастает и дает семена. Ибо в этом, и только в этом, заключен божественный замысел.

— Наоборот, — возражал И., — в человеке ничего божественного нет. Человек живет не по божественной воле и не сам по себе, его воспитывают люди, которые окружают его и указывают путь. Родители, учителя, соседи. Не будет их вокруг — и человека тоже не будет.

Великий разгорячился.

— Человек останется человеком в любом случае и в любом положении, ибо на это есть высшая воля! — упрямо сказал он.

И вот здесь-то все и началось — И. как бы очнулся от дремы и, посмотрев Великому прямо в глаза, что делал он и что позволялось ему лишь в самых крайних случаях, сказал:

— Есть способ проверить или, наоборот, опровергнуть твою правоту.

И добавил:

— Если окажешься прав ты, я отдам тебе это.

И. продемонстрировал заветный кисет из леопардовой шкуры.

— А если прав окажешься ты? — спросил Великий.

— Ты отдашь мне Предгорье и право на владение.

Великий задумался, но лишь на мгновенье, он ничуть не сомневался, что прав он и что он одержит в споре верх, он просто решал, к лицу ли ему, потомку древних из древнейших, вступать в подобное соглашение с низшим, но потом слепящий блеск «Двух Звезд» смыл всю эту бесплодную и пустую гордость.

— Я согласен, — сказал он.

Великий велел принести золотую булавку с двумя острыми концами и они, обговорив предварительно условия, скрепили соглашение кровью, как это и было принято, хотя и обоюдного слова было бы вполне достаточно.

Великий велел принести еще вина, причем лучшего, из самых нижних погребов, и они пили до тех пор, пока солнце не выглянуло из-за рогов гор.

Утром, вернее уже днем, проснувшись, каждый из них пожалел о заключенной сделке и подумал, что хмель — не лучший советчик, но пути назад уже не было — отказ от подобным образом обставленного спора — позор, влекущий за собой неизбежное нисхождение на целую ступень в цепи перерождений. И они начали приготовления.

План, предложенный И., был прост и, видимо, поэтому совершенен.

И. указал, что человек достигает совершеннолетия к четырнадцати годам (женщина несколько раньше, но ведь женщина и не человек), к четырнадцати годам человек может стать воином, может жениться или посетить впервые блудниц, он может приобретать имущество и посещать представления бродячих театров, может уйти из дома и пойти против воли своего отца. В четырнадцать лет человек становится человеком. Поэтому надобно взять восемь младенцев…

Почему именно восемь, спросил Великий. Восемь сторон света, восемь планет, восемь возрастов человека…

Надобно взять восемь младенцев и кормить их насильно до тех пор, пока они не научатся есть сами. Затем их следует поместить в закрытое пространство, например, в большой кувшин, и держать четырнадцать лет, не позволяя ни с кем общаться, даже с охранниками.

Не слишком ли долго, спросил Великий.

Долго. Но меньше нельзя. Если в человеке есть божественная искра, то она разгорится никак не раньше, и через четырнадцать лет из кувшина выйдет невежественный, но вполне нормальный человек. Тогда спор выиграет Великий и И. отдает ему «Две Звезды».

Если же через четырнадцать лет из кувшина выйдет дикарь, неспособный к жизни, то выиграл И. и Великий дарует ему Предгорье и наследственное владение, хотя зачем ему наследственное владение, если у него нет наследников?

И все было сделано, как предлагал И.

Великий созвал лучших гончаров со всей земли, и они не подвели, вылепили и обожгли восемь огромных кувшинов или горшков из дорогой белой глины, упроченной специальными секретными примесями, придававшими кувшинам необычайную твердость. Каждый из горшков высотой был в три человеческих роста, а шириной в четыре человека, раскинувших руки от кончика до кончика пальцев. Кувшины были пузатые, тяжелые и непроницаемые, горловины кувшинов узки, в них с трудом пролезает воин без панциря, а пробить стену изнутри нельзя и взобраться по гладким, как зеркало, стенам тоже нельзя; таким образом, вылезти из кувшина без помощи извне невозможно. Впрочем, попасть внутрь тоже — горловина каждого забрана решеткой из бронзы.

Кувшины поставили двумя рядами по четыре штуки в каждом в дальнем конце дворца возле старых конюшен. Пространство между ними засыпали мелким черным камнем и желтым песком, а затем утрамбовали, так чтобы можно было по ним ходить и сверху наблюдать за их содержимым. На случай дождя или другой какой непогоды над кувшинами надстраивался навес из широких пальмовых листьев, убиравшийся в солнце.

Когда кувшины были готовы, а на это ушло почти полтора месяца, пришло время выбрать младенцев. Это была самая легкая часть всей затеи, не вызвавшая никаких затруднений — близилась осень и с нею приближался осенний набор в тяжелую пехоту, кавалерию и в погонщики боевых слонов; со всей земли крестьяне (а в армию принимали лишь крестьян, рослых и здоровых) приносили ко дворцу своих детей и военачальники отбирали тысячу наилучших. До совершеннолетия обычно доживало меньше половины.

Великий и И. шли вдоль бесконечных лавок с младенцами, орущими от палящего солнца и мух, и И. по каким-то одному ему известным признакам выбирал детей и передавал их идущему за ними гвардейцу.

Это было четырнадцать лет назад, давно, целую вечность назад.

А два года назад, когда Великий, сильно напуганный происходившими вокруг него вещами, предлагал И. залить кувшины асфальтом, И. улыбался, показывал свой безумный алмаз в леопардовом облачении и советовал съездить на южное побережье к морю, побаловаться жареным осьминогом и синими водорослями.

А год назад, когда И. нанес ему свой предпоследний визит, Великий заметил, что пальцы его дрожат, чего никогда не замечалось раньше, а в глазах красные прожилки и муть. Алмаз И. уже не показывал; он стоял на галерее и смотрел на лес, уходящий от стен дворца до гор у самого горизонта, и оглядывался на бамбуковый календарь. Календарь был неутешителен.

Дым кальяна, выдыхаемый И., складывался в воздухе продолговатым квадратом, разлитое вино чертило по полу остроугольные загогулины, птицы говорили по-человечьи.

Сегодня Великий не спешил выбираться из кресла; он жмурился, следил за подымающимся солнцем и слушал. Он надеялся, что И. не придет и вскрытие кувшинов можно будет отложить еще на время, хотя бы на день… Он услышал подковы И. И. был точен, он обещал прийти на рассвете этого дня и пришел.