Александр Громов - Первый из могикан

На конвоирование и охрану рабочих бригад полицию теперь посылали редко — эту роль взяли на себя девчонки из добровольческих формирований, отличавшиеся куда меньшей выдержкой, так что любо-дорого было посмотреть, как эксмены по-рачьи едят глазами начальство, одновременно втягивая головы в плечи. В основном служба заключалась в патрулировании улиц — все как прежде, только не по восемь часов, а по двенадцать.

Сюрпризы — ежедневно. И все-таки рутина.

Ольга по-прежнему отсыпалась в участке. Один из кабинетов, ныне превращенный в комнату общежития, давал приют ей и еще трем временно бездомным девчонкам. Раскладушки, тумбочки, вешалка, большое зеркало, общая косметика и индивидуальные сексаторы. Стопка старых журналов. Волосатый кактус на подоконнике. Выцветшие занавесочки. Пыль, которую некогда стереть.

И странное словосочетание: очередь на предоставление жилища. Зачем? Чтобы приходить со службы в пустую квартиру, не согретую кем-то, кто дорог и необходим?

Как пусто… Как странно и пусто!

Мир обманул: казался солнечным, многообразным, пронизанным мириадами тончайших взаимосвязей, таинственно-непостижимым, а на поверку оказался шокирующе примитивным, грубым, плоским. Прежде Ольга боялась выглянуть за пределы своего служебного мирка, намеренно сводя безумную сложность окружающего мира к упрощенной модели, не нарушающей душевного комфорта, и мама ворчала, не желая, чтобы дочь добровольно зашоривалась и закукливалась в самодельный кокон. Мама от души хохотала, когда Ольгу не взяли в секцию гимнастики из-за недостатка какой-то там выворотности, и требовала повторить на бис это замечательное словечко, и по-доброму утешала, собирая поцелуями детские слезы, и подсовывала интересные книжки. И всерьез расстраивалась, видя, что стезя дочери не слишком-то интеллектуальная. Бывало, мама дразнила ее Пустоглазкой, на что Ольга очень сердилась. Мама была не права: глаза дочери и тогда видели то, что делается вне кокона.

Но то была аберрация зрения. Теперь это выяснилось совершенно точно. Пугающая сложность оказалась иллюзией. На самом деле мир прост, груб, убог и сер даже при ярком солнце. Он управляется примитивными законами, а жизнь скучна и бессмысленна. Не будь страха смерти, она прекратилась бы сама собой.

Учеба могла бы отвлечь, но возобновить занятия на заочном отделении обещали не ранее октября. Ничего выдающегося не происходило. Соревнования по десятиборью?.. Да какие теперь, к Первоматери, соревнования!..

«Роди ребенка, — посоветовала Ольге психолог отряда, по своему почину затащившая ее к себе в каморку. — Сейчас постарайся продержаться сама или заведи себе интимную подругу, а как жизнь станет немного поспокойнее, так и выбирай семя от любого производителя, благо Банк уцелел. Поверь, смысл жизни в том, чтобы заботиться о ком-то…»

Хорошенькое дело! А если родится младенец-эксмен — о нем тоже заботиться? Во-первых, не позволят, а во-вторых. это. наверное, противно… Тошно нянчить и больно отдавать. Вот если бы Ассамблея приняла закон о коррекции пола первого же ребенка, а не четвертого, зачатого после рождения трех эксменов, — тогда другое дело!..

Маме повезло: Ольга была у нее первой и единственной, а потом врачи запретили ей рожать. Совсем редкий случай. Счастье, можно сказать. Тяжело ведь вынашивать ребенка, уже зная, что зачат мальчик и что его таки сначала придется родить, прежде чем повторить попытку. Даже не испытав такой судьбы, все равно понимаешь: тяжело.

Ноша. Плата. Верига. Без такой тяжести не было бы скандальных преступлений, связанных с сокрытием от государства младенцев-эксменов, и соответствующей уголовной статьи.

Но это путь настоящего человека. Никто ведь не обещал, что он будет легким. Это плата за настоящее и будущее, за вечность человечества на Земле!

«Мы, люди, повышенно социальны, куда до нас эксменам, — внушала психолог доверительным тоном. — С древнейших времен это наше качество служило инструментом самой разнузданной эксплуатации женщин самцами. Хотим мы того или нет, в нашей биологической природе заложено стремление свить теплое гнездышко и доминировать в нем, что в качестве отдушины нам зачастую и позволялось так называемым сильным полом… Наши прародительницы боялись взять на себя ответственность за то, что делается вне стен их гнездышка… Ошибка!.. Мы сумели подняться на ступень выше, мы отвечаем за все и вся, но наше могущество не отменяет нашей потребности в домашнем уюте. Как только мы забываем об этом, сразу же начинаются проблемы. Когда подойдет твоя очередь на жилье — в следующем декабре?.. Я попробую поговорить, чтобы тебя передвинули пораньше, а пока заведи себе хотя бы котенка, его можно будет держать и тут…»

Ольга безразлично кивала, со всем соглашаясь. Ненужный разговор. Интим-подруга? Домашняя зверушка? Все это эрзацы уюта, как и одобренные начальством ритуалы вечернего чаепития с обязательными шутками и натужно-веселыми розыгрышами. Видимость жизни.

— Вострецова? Сей минут на инструктаж к Сцилле Харибдовне!

Зычный голос Галки Васюкевич разносился по всему зданию и, уж конечно, долетал до кабинета Стеллы Харитовны. Чепуха. Можно подумать, начальница отряда не знает своего прозвища.

По случаю жаркой погоды и неработающего кондиционера форменный китель Сциллы Харибдовны аккуратно висел на спинке стула. Белая рубашка— промокла от пота. На красном мясистом лице воображение любого посетителя сейчас же готово было нарисовать глубоко посаженные крохотные глазки и нос картошкой. Ничего похожего — глаза были как глаза, а длинный крючковатый нос резко и неприятно диссонировал с толстыми щеками и двойным подбородком.

Сцилла Харибдовна пребывала в обычном состоянии брюзгливого недовольства.

— Вострецова? — осведомилась она, как будто видела Ольгу впервые и была неприятно удивлена ее посещением. — Собирайся. Спецоперация. Не наша. — Слова с ее толстых губ срывались отрывистые и увесистые, как камни с ковша древней катапульты. — Разнарядка. Требуют трех человек в обеспечение. Кто в твоем звене?

— Рядовые Мурашова и Калашникова, мэм.

— Не ударят в грязь лицом?

— Не должны, мэм.

— Ну смотри. Ты отвечаешь. Твое звено на сутки поступает в распоряжение майора Селиверстовой, она и объяснит задачу. Транспортом обеспечит Департамент. Жду от тебя и твоих подчиненных образцового выполнения задания. Сбор внизу через пять минут. Что-нибудь неясно?

— Все ясно, мэм.

В прежние времена Ольга, вероятно, не утерпела бы задать ряд уточняющих вопросов, чем вызвала бы неудовольствие Сциллы Харибдовны; теперь же она была уверена, что знает достаточно. А что не совсем понятно, то благополучно разъяснится в свое время. Какова бы ни была спецоперация Департамента, требующая полицейского обеспечения по разнарядке, для Ольги рутина оставалась рутиной.