Джордж Мартин - Неистовые джокеры

Вероника остановилась и схватила Спектора за плечо.

— Да, Каролина. А вы убили ее. — Вероника хлюпнула носом. Спектор так и не понял — до нее наконец дошло, что ее подруги больше нет в живых, или она просто замерзла. — Давай бросим этого психа. Он ничего нам не сделает. А если попробует, ты с ним разберешься. Как с тем придурком.

— Прекрасно, — процедил он, — Валите отсюда. Вы меня только задерживаете. Бегите, помогайте своему сутенеру.

Корделия медленно повернулась и позволила Веронике повести ее прочь. У Спектора в голове промелькнула мысль догнать девушек и убить их. Для него не составит труда оглушить Корделию, пока она не успела пустить в ход свою силу. А вторая девица ему и вовсе не противница. Но ему почему-то совершенно не хотелось этого делать. Все, чего он хотел, это убить Астронома — или чтобы кто-нибудь его убил. Умом Спектор понимал, что живые Корделия и Вероника могут доставить ему немало хлопот. Они могут обвинить его в смерти Каролины. Как однажды сказал ему наемный убийца Тони, «жалеешь не о тех, кого убил, а о тех, кого не убил».

— Плевать! Не могу же я мочить всех подряд!

Он двинулся к станции метро «77-я улица». Оттуда можно доехать на поезде до Джокертауна. Что он будет делать потом, Спектор не представлял.

Фортунато лежал, уткнувшись щекой в живот Соколицы. Она распласталась на постели посреди смятых простыней, разорванной одежды и крошечных перышек, которые вылетели у нее из крыльев в пылу последних двух часов. Не далее как несколько минут назад при помощи трех таких перышек Фортунато довел ее не то до четырнадцатого, не то до пятнадцатого оргазма. Он давно уже утратил им счет, как забыл и о неумолимом беге минут, и о том, где вообще находится.

— Господи, что ты со мной сделал! — простонала она, — У меня такое ощущение, как будто я только что пробежала марафон.

— Прости, — сказал Фортунато. — Ты такая… необыкновенная.

Он никогда еще не занимался любовью с женщиной, которую вирус дикой карты наделил способностями туза. Слияние их сил превзошло все, что Фортунато когда-либо испытывал. Его энергетическое тело было таким огромным, что не вмещала плоть, и оно плескалось вокруг него яркой белой аурой.

Он сам кончил трижды, всякий раз останавливая семяизвержение и направляя его вспять, внутрь себя. Однако несколько капель все же ускользнули в процессе, и этого оказалось достаточно, чтобы тело Соколицы приобрело слабое свечение, хотя на ее энергетическом уровне это практически не отразилось.

Он перевернулся на живот и коснулся губами ее бедра.

— Не обижайся, но мне нужно идтй.

— Астроном?

— Через час что-то должно произойти. Он приготовил отходной путь, что-то такое, что навсегда унесет его от меня и все такое прочее. Я не могу этого допустить.

— Но почему? Пусть убирается к черту. Ну, убьешь ты его, и что толку?

— Я не собираюсь восстанавливать справедливость, если ты это имеешь в виду. Вроде того, чтобы заставить его заплатить за его преступления или еще какой-нибудь ерунды в том же роде. Просто я не хочу всю оставшуюся жизнь оглядываться и опасаться, что он появится снова.

— Чушь. Ты просто хочешь, чтобы он умер, причем от твоей руки.

— Да. Ты права. Я хочу, чтобы этот мерзавец сдох. Хочу так сильно, что чувствую это желание физически.

Он поднялся и натянул штаны и рубашку. Рукава он закатал, вместо того чтобы искать раскатившиеся по углам запонки.

Соколица поднялась следом за ним и обвила руками его шею.

— Я бы предложила помочь тебе, но у меня кружится голова, даже когда я просто стою.

— Единственное, чего я от тебя хочу, это чтобы ты вернулась вместе со мной в «Козырные тузы» и оставалась там до тех пор, пока все не будет кончено. Так или иначе.

— Подожди…

— Я не могу ждать. Время уходит.

— Нет, ты не понял. Прислушайся. Ничего не слышишь?

Все его чувства были перенапряжены от избытка энергии, а тело словно издавало негромкий равномерный гул, как линия высокого напряжения. Однако сквозь этот гул он различил и еще какой-то звук, похожий на скрип влажных тарелок в мойке. Фортунато взглянул на электронные часы у кровати — они вибрировали.

— Вот черт!

И в этот самый миг водяной матрас взорвался.

Сила взрыва разбросала их по комнате. Вода сначала бурлила, но по мере растекания успокоилась. Фортунато приземлился на серый глиняный горшок, в котором рос бамбук, и расколол его. Не успел туз отдышаться, как сквозь стеклянную стену влетело чье-то искореженное тело, и его осыпало осколками. Труп был женский, но Фортунато не позволял себе увидеть больше, чем просто мертвое тело.

Он попытался замедлить время — тщетно. Он напрягся и увидел линии силы, пронизывающие комнату, словно координатная сетка. В том месте, где недавно находилась кровать, выпятились плотные силовые конусы.

Соколица ползла по полу. Фортунато понял, куда она пытается добраться, и окружил ее защитным коконом своей силы. Женщина добралась до того места, где на стене висели ее знаменитые когти, и надела их. Там же висел и костюм, но им она пренебрегла.

Крыша заскрипела и треснула по всей длине, как сухая галета. На головы им хлынула лавина бетонных глыб и обломков арматуры, но силовые щиты, окружавшие их, устояли. Фортунато казалось, что ему не составляет совершенно никакого труда держать их. Соколица разбежалась и вылетела в темноту.

Пол под ногами у Фортунато вспух. Из разломанных водопроводных труб хлестала вода, в воздухе пахло газом. Фортунато подобрался к трупу и перевернул его на спину.

Каролина!

Это была именно она, вот только шея сломана, кожа на лице и теле исцарапана, искусана и изорвана.

Каролина была его любимицей семь лет. Он никогда не мог предсказать вспышки ее страсти и ее саркастического юмора, никогда не мог насытиться ее неутомимой изобретательностью в постели. За эти семь лет у него бывали другие женщины, но в перерывах между ними он всегда возвращался к ней.

Долгое время он не чувствовал вообще ничего. Огромная глыба бетона с торчащими из нее обломками арматуры едва не задела его, пока он стоял на коленях у ее тела.

Борьба шла между жизнью и смертью, вот и все. Астроном черпал энергию из смерти. Астроном сам был Смертью. Фортунато черпал энергию из любви, обращался за ней к Жизни. И Жизнь забилась в нору, слишком перепуганная, чтобы выйти и взглянуть в лицо Смерти. Выкрикивала пустые угрозы в надежде, что они заставят Смерть уйти.

Фортунато распахнул глаза. Все это произошло в единый миг, и все, чего он не замечал, навалилось на него разом. Мерцающие линии жара, которые он видел в квартире убитого им мальчишки семнадцать лет назад, уходили в ночь.

Чернокожий туз встал на ноги, и сила его гнева оторвала его от пола и на фут подняла в воздух. Он потянулся к туннелю силы, готовый лететь в него, нырнуть в эту воронку и разорвать ее источник на куски.