В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

– Понимаешь, у двух пожилых людей не было ребенка, а они об этом мечтали. Наконец, некая волшебная сила сотворила… сконструировала… короче говоря, дочку они получили, и она ничем не отличалась от других девушек, разве что была красивее других. Но она была другого естества. Дочь зимней стужи и весеннего тепла. Снегурочка.

– Она была… слепа? - быстро спросила Сэниа.

– Нет, видеть она могла. А вот любить… Это было запрещено ей изначально. Табу под страхом смерти. Она не…

– Не могла - или не смела?

– И могла, и, конечно, посмела… И умерла.

Она подняла к вискам пальцы, совсем прозрачные в лунном свете. Он не предполагал, что она поймет так быстро.

– Значит, теперь ты откажешься от меня, чтобы я - жила?

Он не ответил.

Она еще с минуту стояла неподвижно, прислушиваясь уже не к нему, а к себе самой, а потому вдруг стремительно бросилась вперед, на только что звучавший голос.

Юрг отшатнулся, и она с размаху ударилась лицом и грудью о резной косяк. Застонав, опустилась на колени. Замерла. Он закрыл глаза и, пошатываясь, побрел прочь, по бесконечной анфиладе комнаток-бонбоньерок, и бесплотные паутинки вьюнка, свисавшие с низеньких арок, оплетали его голову и плечи. Сзади послышался шорох, спереди - тоже.

Он открыл глаза - Сэниа, растрепанная, с черной ссадиной на лбу, загораживала ему дорогу, и лицо ее было мертво и решительно.

– Сэниа, - прошептал он, - я не могу, я - не Мизгирь…

– Зато я могу. Все могу. Я, Сэниа-Юрг.

– Завтра я уйду из твоего дома. Сегодня. Сейчас.

– Попробуй!…

Он снова повернулся и пошел назад, к темнеющему проему двери в ее опочивальне. На черном фоне смутно означился белый крест, прозрачная дымка уплотнилась, контуры человека очертились резко и приобрели глубину - Сэниа, раскинув руки, загораживала ему путь, вслушиваясь в шорох его шагов. Надо связать ее, чтобы она не могла пошевельнуться. Ведь, чтобы пройти через _н_и_ч_т_о_, как они это называют, нужно сделать шаг вперед…

Вот только если бы он смел до нее дотронуться…

– Сэниа, отпусти ты меня, ради бога!

– Здесь один бог - моя воля.

– Сэниа, ты же сама не веришь в то, что я люблю тебя - ну, ударило в голову, что принцесса; инстинкты подключились…

– Трус! Раб! Бездушный серв! Чего ты испугался - моей смерти, которой я сама не боюсь? А ты подумал, что будет со мной, когда улетит твой корабль? Думаешь, я останусь жить - жена человека с пестрым…

И в этот миг гулкий удар крыльев заглушил ее голос: заслоняя лунный свет, к резной решетке приближалась большая птица.

– Берегись!… - торопливый, как всплеск, предостерегающий крик прозвучал так невнятно, что его можно было скорее угадать, чем разобрать.

И в следующий миг крылатое существо исчезло бесшумно, как виденье.

– Кукушонок?… - запоздало спросил Юрг.

– Нет, - ответила Сэниа. - Это судьба.

И только тут он осознал, что обнимает девушку за плечи, закрывая ее всем телом от неведомой опасности.

Судьба…

Юхан и Гаррэль сидели за остывающим кофе, каждый по-своему наблюдая за тем, как мона Сэниа со своим супругом спускаются к утреннему столу, накрытому на дерновой террасе.

Сегодня на ней было надето нечто ниспадающее изящными складками - среднее между сарафаном и кимоно, причем эти светло-сиреневые одежды были подхвачены ослепительными аграфами из осколков камней, привезенных принцессой из геенны огненной.

Гаррэль барабанил костяшками пальцев по колену, Юхан наклонил голову с покорной терпеливостью:

– Доброе утро, черти счастливые, - прогудел он, подымаясь навстречу сияющей чете. - В этой хламиде ты просто прелесть, сестричка! Опять загнала всех свободных киберов в портновскую мастерскую? А мне позарез нужны два десятка рабочих рук на насосную параллель. Завтра переключать…

– Что за вопрос, - принцесса мгновенно превращалась в генерального директора, - возьми у меня с блока гидрогенизации, а то так просто выпиши со склада. И когда только вы оба привыкните, что сервы - это как воздух, или как хлеб: бери, сколько хочешь!

– Кстати, хлеб хорошо бы поджаривать, - заметил Юрг.

– Это точно, - подхватил Юхан, - особенно тебе, сестричка, а то разнесет тебя на этом сугубо земном лакомстве, как мою половину…

Юхан шумно вздохнул, и было от чего: ведь на Земле, затерянной в непредставимой дали, уже два месяца его семья ходила в глубоком трауре. Юргу было несколько легче - у него не было семьи, и грустить по нему могли только друзья по детскому дому и марсианскому отряду космонавтов.

– Юхани, милый, - проговорила Сэниа материнским тоном, - может быть, все-таки рискнем и забросим весточку к вам, на Чак… на Землю? Технически это выполнимо.

– Не поверят, слишком невероятно, - помотал головой Юрг. - Решат, что кто-то из лучших побуждений сочиняет байки да сказки. Ведь от одного вашего перехода через _н_и_ч_т_о_ вся наша Академия Наук впадет в заикание. Нервотрепка вместо утешения.

– Да, - подтвердил Юхан, - моя белуга снова реветь будет…

Жена Юхана однажды приезжала на космодром, когда Юхан был еще дублером - потрясенные мужчины, сочтя недостаточным прозвище, данное ей собственным мужем, тут же окрестили ее "Моби Диком". Представить ее плачущей было страшно…

– Хорошо, - сказала Сэниа, - тогда я попытаюсь сама туда слетать. Для этого нужно одно: очень точно нарисовать какое-нибудь место на вашей планете, площадь, сад, поле - все равно, лишь бы я смогла себе это представить…

– Это смертельно опасно! - вмешался молчавший до сих пор Гаррэль. - Мудрый эрл, я прошу тебя…

– Гэль, заточу в башню своей бывшей королевской властью!

Все дружно расхохотались. Джаспериан чрезвычайно развлекала сама идея темницы - заключить существо, способное в один миг перенестись в любую точку Вселенной, в коробочку из четырех стен! Это ж можно умереть со смеху…

К тому же главная замковая башня не имела даже четырех стен: ажурное сооружение, никоим образом не сочетающееся с массивным крепостным ансамблем, было возведено гораздо позже, и главное - непонятно зачем. Плетеная конструкция уходила ввысь метров на шестьсот; две трети подъема можно было преодолеть на лифте, который заканчивался крошечной круглой комнаткой, где Юрг не раз предлагал устроить столовую; дальше шла уже только лесенка, вьющаяся вокруг острого шпиля.

Сверху до низу эта лесенка была ограждена искуснейшей самшитовой решеткой - Джаспер вообще тяготел к деревянной резьбе, благо сервов было в избытке.

Башня, которую земляне сразу же окрестили "суперэйфелевой", на территории замка не умещалась, - ее возвели на восточной оконечности зубчатых стен, там, где начинались меловые скалы, белоснежным полукружьем огибавшие замок Муров. С замком, как гласила легенда, она соединялась подземным ходом, но при всей красоте поражала явной своей никчемностью.