Александр Громов - Ребус-фактор

– Они еще и мысли читают? – скривился я.

– Не знаю! Все может быть. Давай, полезай.

– Уже? – Я как-то еще не привык к этой мысли. – А личные вещи? Что там понадобится – полотенце, зубная щетка, альпеншток, репеллент от акул? Может, галстук?..

– Там о тебе позаботятся, – оборвал меня дядя. – Чего ждешь?

Я ухватился за веревку и перенес ногу через борт сруба.

– Надолго это?

– Как получится. Шевелись!

Спуститься в зев колодца не труднее, чем с гладкой отвесной скалы. Даже проще, потому как сруб из старых бревен далеко не скала. Наверное, при необходимости я мог бы обойтись и без веревки – и не бултыхнулся бы в воду. Но веревка здорово помогала, а узлы на ней не давали ладоням скользить. Было очень прохладно, пахло сыростью и плесенью. Колодец был глубок, как всякий колодец на Тверди, если только он не выкопан в долине полноводной реки. Поди-ка докопайся в открытой степи до первого водоносного горизонта, и даже в нем вода годится только на полив огорода. Для личных нужд дядя Варлам качал воду из стометровой скважины…

Врата я заметил, когда до черной воды осталось метра три.

Едва заметный бледно-зеленый диск, почти не дающий света. Он висел в воздухе, будто зеркало на стене, как приколоченный. Только одна его сторона слабо светилась бледно-зеленым – с другой стороны диска как бы вообще не существовало. Раскачавшись на веревке и убедившись в этом, я дерзнул пронести сквозь него ногу, и нога осталась при мне. Она даже ничего не почувствовала.

Зато с «правильной» стороны диска дядя озаботился прибить гвоздями к бревну деревянный обрубок в качестве ступеньки.

Я посмотрел наверх. В маленьком квадрате голубого неба надо мной торчала дядина голова. Дядя молчал, да и я почувствовал в эту минуту неуместность каких-либо слов. Никакой особой торжественности этой минуты я не ощущал – просто глупо разговаривать из колодца. Глупее только кричать в трубопровод, надеясь, что на том конце разберут выкрикнутое.

Я просунул ногу в зеленый круг и нащупал с той стороны некую твердую поверхность. Это меня обрадовало. Значит, не вывалюсь неожиданно неизвестно на что и притом с неизвестной высоты. Не знаю, кто как, а я почему-то никогда не мечтал разбиться в лепешку.

– Смелее! – крикнул мне сверху дядя, и гулкое эхо страшно отозвалось: «Е-е!.. Е-е!.. Е-е!..»

Мысленно чертыхнувшись по его адресу, я полез во Врата головой вперед. Как говорил Фигаро, другой, половчее меня, так прямо в воздухе бы и остался. А будь половчее я, мне не пришлось бы лезть в эту дыру. Но приказ есть приказ. Подпольная работа на Тверди – дело, конечно, благое, да и способ пощекотать себе нервы неплохой, но иногда приходится и саночки возить.

Вылез, оглянулся – все кругом серо. То есть вообще все. И без полутонов. Матовый свет просачивается отовсюду понемногу, так что я лишен тени, как привидение. Глупо как-то. Шагнул раз, шагнул другой – наткнулся на стену. Ага, значит, я в тамбуре. Стало быть, сейчас последует санобработка. Везде одни и те же порядки, разница только в деталях.

Поскучать мне пришлось с минуту, не больше. Потом в стене передо мной сама собой прорезалась дверь. Понятно… Технология живого металла, в метрополии ее давным-давно используют, а у нас пока что нос не дорос. Марциане, значит, и эту технологию освоили… хотя чему удивляться? Обогнали же они землян в гипертехнике!

Если я чему и удивился, то только тому, что никакой санобработки я не почувствовал, хотя не могло такого быть, чтобы она отсутствовала как класс. Наверное, к моим бациллам было применено что-то новенькое. Потому что если старенькое, то это стерилизация гамма-излучением, его действительно сразу не почувствуешь, только потом недолго ждать лейкемии.

Не самая уютная мысль.

Но дверь есть дверь, какой бы конструкции она ни была. В нашей Вселенной у всех дверей одно назначение. Я вышел. Осмотрелся. Эй, марципаны, где вы?

Свежий морской воздух ударил в нос запахом водорослей. Да, действительно, справа от меня расстилалась густая синь, и мелкая волна лизала камни. Слева стояли горы – довольно высокие и, как ни странно, поросшие лесом до самых вершин, – да кое-где из зелени высовывались угловатые скалы. И ни одной человеческой души между горами и морем, только поля, рощицы да кое-где нагромождения валунов – не то ледниковые морены, не то последствия горных обвалов.

В общем-то красиво… Но я был один среди этой красоты. Совершенно один.

Довольно-таки бесформенное сооружение, выпустившее меня, уже успело зарастить дверь, и я, поборовшись немного с собой, решил не пытаться во что бы то ни стало открыть ее вновь. Наверняка за мною наблюдали, так что же – показать наблюдателям, что твердианин легко может потерять голову от животного страха? Обойдутся.

Солнце здесь было краснее, чем на Тверди, и даже краснее, чем на Земле, да и размером побольше, зато ласковее. Было довольно тепло, но не жарко. Я разделся до пояса. Изнеженный белокожий землянин, может, обгорел бы до волдырей и при ласковом солнце за какой-нибудь час, но твердианин – никогда. Не такая у нас шкура.

Ну ладно, рассупонился, отдыхаю… А дальше-то что? Встречать меня, кажется, никто не собирался. Если хозяева хотели, чтобы я успел оценить живописность пейзажа, то я уже сделал это. Вообще-то мне случалось бывать в местах с более живописными видами. Эка невидаль – океан! Соленой воды я, что ли, не видел? Пусть не на Тверди, а на Земле – но видел! И даже пытался плавать в ней. Мне что, намекают, чтобы и я тут окунулся? Дудки. Мало ли какие монстры водятся в местных морях. Пусть гоняются друг за другом, а я им не пищевой ресурс.

Я выждал с полчасика. Ничего не произошло, только какие-то пичужки пролетели надо мной, чирикая в свое удовольствие. Наверное, не местные, а иммигранты с Земли. К нам на Твердь птиц с Земли почему-то не завозили, а местных пернатых у нас нет, и тоже непонятно почему. Есть летающие насекомые и летающие ящерицы, последних в просторечии иногда называют птицами, а настоящих птиц нет. Немного жаль.

Еще через полчаса я был близок к белому калению. Если марциане ждали гостя с Тверди, то почему они не встретили меня или хотя бы не дали понять, куда мне идти? Значит, не очень-то и ждали? Пожалуйста, я не навязываюсь! Как пришел, так и уйду, спасибо за гостеприимство!

Тамбур, из которого я вышел, никуда не делся – обыкновенный, скучного вида, серый купол. Выпустившая меня дверь давно заросла. Я обошел купол кругом, пощупал его поверхность там и сям. Никакого эффекта. Попробовал надавить. С тем же успехом я мог толкать паровоз, причем не вдоль рельсового пути, а поперек.

– Эй, сооружение! Дверь открой.

Сооружение молчало. Живой металл притворялся мертвым.

Некоторое время я раздумывал: не пнуть ли купол ногой? Затем ответил на вопрос утвердительно и пнул.