Артем Абрамов - Чаша ярости: Мой престол - Небо

– Не может быть никакого "если", - отрезал Иешуа.

Круз не поспевал за ним. Крузу казалось, что гость не идет, а парит над землей, не касается ее подошвами стареньких грязных кроссовок, и шаги его нечеловечески длинны и легки.

Так ему, значит, казалось, а потом он подумал, что так и должно быть, раз гость - Мессия и чудотворец, вот подумал об этом, и сразу получилось у него и догнать Иешуа, и даже поспевать вровень, и совсем не чувствовать земли под собой, как будто и он, Круз, умел парить, как птица, как планер, как аппараты тяжелее воздуха "вулканы", громким и кратким взрывом явившиеся над ними.

А уже и река легла у ног, и не на чем было переправиться через нее, хотя качалось у берега в ивняке несколько резиновых десантных ботов с мощными движками. Но кто решился бы использовать хоть и надежную, но все же так уязвимую надувную лодку, когда небо полосовали "вулканы", а где-то сзади, не торопясь, - предполагал Круз! - подгребали к нейтральной полосе штурмовые машины.

Предполагал - и не ошибся. С севера, из-за сербских позиций не спеша вылетели три "Кашки" - вертолеты русского производства, прошли почти над землей, разрывая стоячий воздух запредельным грохотом, смешанным со свистом или воем - уж у кого какое воображение. Уши закладывало. "Кашки" протарахтели и ушли за реку, скрылись за горизонтом. А неторопливые "вулканы", где-то там же, за горизонтом, развернувшисьвозвращались назад, оставив свой бомбовый груз на нейтральной земле. Слава богу - на пустой земле. Без людей.

Иешуа притормозил на берегу - у спуска к ботам.

– Они на ходу? - спросил.

– Обязательно, - ответил Круз.

Странно, но он сейчас абсолютно не чувствовал страха, хотя, как принято считать, не чувствующий страха воин,- нонсенс в час войны, страх - чуткий индикатор опасности, без него исчезает разумная осторожность.

– Чем вооружены вертолеты? - еще спросил Иешуа.

– Я на них никаких ракет не углядел, а пулеметы стоят по умолчанию. Очень мощные. Тысяча выстрелов в минуту. Мы называем это "градом смерти". А "вулканы"... Вы же сами все видели...

– Почему "Кашки" не стреляют?

– Психическая атака. Пугают.

– Кого? Миротворцев?

– Нет, мы привыкли. Сербов и албанцев, конечно.

– Зачем пугать?

– Профилактика.

– А бомбы?

– Я не понимаю. Возможно, ошибка...

– Ошибка - при автоматическом определении точек сброса?

– Бывает... Но здесь скорее точкой сброса был берег реки, не занятый людьми. Вы же сами видели... Таких полетов много, через день - точно, и всегда они - просто демонстрация силы...

– Чушь какая! - сказал, как выругался, Иешуа. - Ведь все же небось знают, что подобные атаки - обыкновенная пугаловка...

– Не всегда, - ответил Круз. - Бывает, что и стреляют, "град" - это частенько, и еще бомбят. Когда сербов, когда албанцев... Особенно когда наземные военные действия активизируются. Поэтому сербов - чаще, они активнее... Сейчас-то внизу тишина... Хотя... - Он не договорил.

Развернувшаяся с албанской стороны группа из трех "Кашек" синхронно и стремительно пошла назад, и по неслышимому приказу невидимого командира ударил накарканный Крузом "град смерти". Тяжелые пули взрывали землю, выворачивали траву, все это невысокими фонтанчиками взлетало в воздух. Как дождь по воде. И непрерываемые следы фонтанов потянулись дальше, дальше-к позициям миротворцев Корпуса "Балканы", и продолжал рвать воздух двигательный рев, смешанный с непрерывным грохотом пулеметных очередей.

– Ложись! - автоматически, так же как и Вукич получасом ранее, крикнул Круз и упал в ивняк, опять автоматически закрыв затылок ладонями.

И вдруг почувствовал, как некая сила поднимает его и ставит на ноги.

Силой оказался Иешуа.

– Что с тобой? - удивленно спросил Иешуа, по-прежнему Держа майора за ворот.

– Так стреляют же - с отчаянием в голосе воскликнул Круз. Он знал, что все сделал правильно, по инструкции.

– Ничего не бойся, - наставительно сказал Иешуа, вдруг переходя с майором на "ты". - Никогда ничего не бойся. Почему всплыл страх? Его же в тебе не было...

– Не знаю, - растерянно ответил Круз.

Он и впрямь не знал.

– Живи спокойно. И знай: страха вообще нет, он придуман теми, кто хочет бояться и не понимает себя... - И вдруг спросил, помолчав: - Почему они стреляют по своим?

– Они же не видят. Очень высокая скорость.

– Кретины!.. Давай в лодку. Заводи ее.

– А вертолеты?..

– Я же сказал: страха нет.

Страх и вправду опять ушел, хотя Круз все-таки опасался нового, не игранного доселе психологического состояния. Вот так: ничего не опасался - ни вертолетов, ни пулеметов, а вот этого ощущения безопасности - вовсю.

"Кашки" развернулись снова и снова полили "градом" землю - не сербскую, не албанскую, а опять нейтральную, которую добросовестно караулили миротворцы... Они явно сознательно били по-своим, но вот вопрос: почему они начинали стрелять именно здесь, над своими, почему невидимые пулеметчики включали стреляющие машинки над землей по эту сторону Ветерницы, и не по пустому берегу, а явно по людям капитана Латынина?..

Круз запустил двигатели бота, тот круто рванул с места, понесся на ту сторону реки, оставляя за собой узкий и длинный пенный след. И тут же река вспухла от выстрелов. Пули ложились вдоль следа, рядом с бортами, а бот несся через реку, словно окруженный каким-то пуленепробиваемым колпаком, и Иешуа стоял на носу, глядя на албанский берег, стоял в полный рост, и Круз непривычно спокойный и изумленный своим спокойствием - целенаправленно рулил к позициям албанцев, в такой же ивняк, в такую же омытую рекой землю, которая, как сказал Мессия, принадлежала Богу, только Богу и никому больше.

Они ткнулись в ивняк, Иешуа соскочил в воду, выбрался на сухое, подождал, пока Круз закрепит швартовый канат за какое-то кривое деревце.

"Кашки" ушли. Тихо стало вокруг. Даже комары попрятались под листву.

– Как все это понимать? - спросил Иешуа.

Только любопытство - никаких дополнительных эмоций.

– Не знаю, - честно ответил Круз.

– Они стреляли только по позициям миротворцев. Они бомбили только позиции миротворцев. Полагаю, у капитана Латынина личный состав поредел. А может, и самого Латынина нет. Град выбил посевы... - сказал странную фразу, замолчал надолго. Круз ждал. - Как ты думаешь, майор, - продолжил Иешуа, - на кого они свалят гибель миротворцев? На сербов? На албанцев? А может, вообще на какую-нибудь третью силу, на пришельцев из космоса, например? Какой смысл? Ведь "град" есть "град", как я понимаю, его не выдать за легкий автоматный "дождик", я уж не говорю о бомбежке, и никто не возьмет на себя ответственность за такую смерть солдат - ни сербы, ни албанцы. Действительно, одна надежда на пришельцев... Но подумай, майор, зачем твоему начальству неудачная провокация? В штабе не дураки сидят, так?