Артем Абрамов - Чаша ярости: Мой престол - Небо

– "В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, - медленно процитировал Иешуа, перевел взгляд на капитана, - а делают засаду для их крови и подстерегают их души". Разве не так произошло с тобой и твоими людьми, а. капитан? Так исполните за царя Соломона: "Сын мой, не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их".

– То есть? - все-таки не понял капитан. - С кем не ходить?

– Где твой дом, капитан?

– В России. Город такой есть - Воронеж...

– Там тебя ждут?

– Мать... Ждала... Умерла в прошлом году...

– Значит, придется совратиться тебе на свою дорогу... Подожди, я тебе еще укажу ее. А пока мне надо помочь тем, кто не уберегся от "града", пролитого вашими хозяевами...

Он шел по лощине, превращенной в бивуак, как ходил когда-то, две с лишним тысячи лет назад - по Галилее больных и убогих, немощных и сирых, он, как и тогда, как всегда, касался ран солдат кончиками пальцев или ладонями - кого как, он занимался привычной своей и давно ему неинтересной работенкой, сделавшей его знаменитым в земле Ханаанской чудотворцем и целителем, но кто, кроме него, сделал бы ее здесь и сейчас - на Балканах?..

А когда он обошел всех, кто страдал, и, усталый, опустился на траву, принял от рыжего и ражего сержанта чашку чаю, - вот тогда Латынин позволил себе тихо-тихо спросить о затаенном:

– Учитель, а как же убитые?..

– Что убитые? - не понял Иешуа.

Он все-таки устал. Он всегда уставал от лекарских своих чудес, хоть и нехитры они, а выматывали - особенно если лечить приходилось многих. Поэтому и не услышал мысли капитана, не прочитал их.

– Ну, как же... - косноязычно продолжил Латынин, - ведь они же тоже... ну, чтоб жили, значит... вы бы попробовали...

– Что попробовал?..

Нет, определенно - Иешуа был в данный описываемый момент явно не в своей форме! Да и здесь ли он был сейчас? Может, где-то далеко?..

– Оживить, вот что, - выпалил Латынин, разом решившись на сумасшедшее требование.

Иешуа отпил глоток, не обращая внимания на прямо-таки вулканическую температуру крутого чая, и вроде бы вернулся из своего далекого далека, осмысленно и ясно увидел вопрошающего и еще десятки солдатских лиц, с детским нетерпением ждущих ответа, а точнее, чуда, ибо что всегда ждут в детстве?.. И маской застывшее лицо Мари видел он - вот странность-то! - тоже всерьез ожидающей судьбоносного решения Учителя.

– Оживить?.. - Он, как и все, был серьезен. - Я не смогу никого оживить, извините меня.

– Почему?!

– Я не Бог, - печально ответил Иешуа. - Попросите его. Хотя... - замялся на секунду, - хотя и Он, полагаю, не в силах помочь вашим товарищам. Для них война закончилась. И для нас - тоже... - Отставил кружку, опять не допив, резко поднялся. Поискал глазами Круза, нашел. Приказал: - Вызывай вертушку, майор. У меня еще есть кое-какие дела в вашем штабе...

...Белград встретил команду Иешуа мелким моросящим дождичком, замешенном на холодном и колючем ветре. С аэродрома в штаб ехали почему-то на бесконечно длинном американском лимузине вызывающе голубого цвета. Такой за ними прислали.

– Мы прямо как рок-группа, - сказал Крис. - Знаете такую старую оперу "Иисус Христос - суперстар"?.. Все сходится, только не поем.

– И время другое, - заметила Мари. - Так что, скорее, продолжение оперы, вторая часть, играть и петь tristemente, то есть печально.

– Была такая опера? - неожиданно заинтересовался Иешуа. - Вот уж не гадал, что про мою жизнь сочинят оперу... Но почему же печально? Не вижу причины.

– А то, что произошло сегодня? Это, по-вашему, не причина? - Мари была достаточно категорична.

– Повод - быть может, - согласился Иешуа, - но отнюдь не причина.

"Блаженны плачущие, ибо они утешатся" - истина жестокая, но никто ее не отменял. А вот причину, похоже, можно если и не устранить совсем, то, по крайней мере, малость откорректировать. Я попробую...

– Причина - высокая политика, - вздохнул Крис, и Круз кивнул, молча соглашаясь. - Как ее откорректируешь?.. Кстати, что касается Балкан, она, политика эта хренова, уже три столетия не меняется, устаканилась навеки, корректируй не корректируй...

Иешуа смотрел в окно - проезжали мимо детского парка: ну деревья, кусты, ну клумбы с хилыми астрами, ну невысокое старенькое колесо обозрения, застывшее, похоже, навсегда, поскольку электричество в Белграде на пустые развлечения давно не отпускаюсь, ну деревянные простенькие горки для катанья на собственных попках, лестницы, вкопанные стойками в землю, какие-то змеевидные трубы-желобы... А детишкам наплевать было на просто кричащую бедность парка. Они лазили по лестницам, сдирали задницы на горках, ползали по трубам, орали, смеялись, и дрались тоже, и вон одиноко плакал какой-то мальчуган, растирая грязными кулачками слезы...

Скорость у лимузина - за сотню, улицы столицы пусты.

– "Тогда я сказал, - не отрывая взгляда от окна, начал Иешуа, - вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой"... Обернулся, глянул на умолкнувших спутников, продолжил уже от себя, будто ожидая ответа от слушателей: - Только в чем она, воля Его, кто знал бы?.. Я-не ведаю сегодня ее...

Лихо тормознули у здания штаба Корпуса "Балканы", иначе - бывшей духовной семинарии, Крис выскочил первым и демонстративно распахнул дверь лимузина перед Иешуа. Тот легко выпрыгнул, взбежал по ступеням, сопровождаемый неотстающим Крузом, мелькнул мимо двух крутых сержантов у входа (Круз успел бросить им на бегу, показывая пропуск: "Мы - к генералу Догерти, он ждет..."), взлетел по лестнице на третий этаж и... исчез.

Круз затормозил посреди лестничной площадки, как будто налетел на стену: вот был только что человек и - нет его. Но - военная косточка - счел необходимым не удивляться, принял как должное, сохранил лицо. Спустился вниз, чтобы присоединиться к приторможенным сержантами спутникам Мессии. Счел здравым: коли сам Мессия решил исчезнуть в одиночку, значит, есть у него на то серьезные причины. Воинский долг требовал, правда, доложить куда следует о происшедшем, но Круз утишил свой воинский долг: с неких недавних пор он сильно сомневался в том, что он, долг то есть, вообще у него существует...

А Иешуа, значит, исчез с лестничной площадки и материализовался в известном зале командного пункта, или центра космической связи, а попросту говоря - в компьютерном центре штаба, где жил-был уже знакомый ему по прежнему визиту местный хилый "брэйн", легко способный, однако, соединить Иешуа с довильским всемогущим и всеведущим приятелем.

Операторы, как и в прошлый раз, были на время безболезненно выключены из реальности. Иешуа опять позаимствовал у кого-то капельку наушника, вошел в "брэйн" и назвал цифровой пароль.

И услышал в мозгу:

"Я ждал тебя, Пришелец".

"Мне нужна твоя помощь", - объяснил Иешуа.