Марианна Алферова - Елена Прекрасная

- Хочешь предложить мне выпить? - спросил старик, промакивая салфеткой губы. - Так вот, дружок, кажется, ты забыл, что я давно не пью ничего, кроме минеральной воды.

- Но появилась привычка есть в темноте?

- Да... так как-то спокойнее. Бедняга Фред...

Платон уселся за стол.

- Да, я помню - вы сохранили Альфреду ногу, когда того завалило в обломках.

- К сожалению, теперь Фреду я уже ничем не могу помочь, - вздохнул Ежевикин. - Хотя он прожил дольше, чем эта бедная птичка. Говорят, есть целые планеты-птичники. Там слой спрессованного навоза толщиной несколько метров.

- Ерунда. Вымысел Гринписа. Теперь повсюду умеют хозяйствовать. Ныне предпочитают сбалансированную сельскохозяйственную схему.

- Вы бывали на таких планетах? - Платон всегда обращался к Ежевикину " на вы".

- Нет... на них обычно нечего раскапывать.

- Вот и не говори, пока не увидишь! - Ежевикин строго повел пальцем из стороны в сторону перед носом Платона.

- Как погиб Фред? - спросил Атлантида. Тема спрессованного птичьего дерьма его не очень волновала.

- Умер. Его нашли в спальне. На собственной постели. Не на той, на которой ты трахал эту шлюшку Ленку. Есть вторая спальня. Ее опечатали, и несколько раз просматривали, просвечивали, разбирали по молекулам. Но ничего не нашли, кроме следов самого Кормана, и естественно, его супруги. И ничего криминального. Никаких орудий убийства. Его наверняка прикончили в другом месте, а труп перетащили.

- Жаль парня. Но я думаю, что загадки должен разгадывать Дерпфельд. Он справится.

- Он? Если ты потеряешь лимончик, что болтается у тебя на шее, даже его этот осел Дерпфельд не отыщет. Заказать тебе цыпленка? Жестковат и немного подсох. Но есть можно. Принесут через пятнадцать минут.

- Нет...

- А зачем тогда сюда прибыл, если есть не хочешь? Тебя вызвал Фред?

- Ну вроде того.

- Были новые планы на счет раскопок?

- Возможно. Но ими Фред не успел поделиться.

- У парня было много планов. Не удивительно, что его убили. Надеюсь, у тебя есть подходящая версия? Ну, ты понимаешь... - Ежевикин подался вперед и шепнул: - Кто убил Кормана?

- Не знаю. А вы... знаете?

- Версия есть. И у Дерпфельда есть. И у тебя она скоро появится. Вся сложность не в версии, а в том, как поймать убийцу. Как взять его за жопу. Сомневаюсь, что у Дерпфельда это получится. Эти твари очень хитры. Я пару раз с ними сталкивался... - Ежевикин загадочно улыбнулся. - Уж если они Фреда завалили, то тебя наверняка обведут вокруг пальца. И Дерпфельда тоже. Я бы на вашем месте был очень осторожен. Впрочем, Фред осторожничал, а что толку? И охрана не помогла. Скажу по секрету: охрана - видимость. Я всегда говорил, что все охранники на всех планетах зря хлеб едят!

Платон поднялся. В болтовне Ежевикина, как всегда, практически не было никакой информации. Он болтал ради того, чтобы болтать, и каждый раз обычно на одну и ту же тему. Неэффективность охраны, людская глупость, экскременты - вот его любимые темы. В разговоре Ежевикин непременно затрагивал все три, а, исчерпав, опять шел по кругу. И так до тех пор, пока собеседник не отваживался на бегство.

6.

До рассвета еще далеко, но спать не хотелось. Вернуться в спальню и разбудить Елену и... Нет, лучше отложить венерины забавы до утра, когда над изумрудным морем начнет вставать солнце Ра-я. Профессор Рассольников направился в кабинет Кормана. Комнату не опечатали.

Свет в кабинете загорался автоматически. И оглядывая совершенно голые стены, полупустой книжный шкаф и стеллажи, а так же совершенно чистый стол, Платон понял, что недооценил местную полицию. На всякий случай он зачем-то открыл по очереди все ящики. Но мало что нашел. В верхнем сохранились две пачки визитных карточек с эмблемой "Эдема" на настоящей плотной бумаге. Одна, упакованная в пластик. Другая - распечатанная. Именно на такой Корман написал свое послание. Все карточки были чистые, кроме одной - в середине пачки. На ней рукой Кормана был записан стих:

"Им для того ниспослали и смерть, и погибельный жребий

Боги, чтоб славною песнею были они для потомков". *

(*Гомер. "Одиссея", песнь восьмая. перевод В. Жуковского)

Видимо, полицейские не подумали, что в блоке чистых карточек может лежать одна с надписью. Платон положил исписанную карточку в карман. Корман обожал цитаты из Гомера, когда они с чем-то соотносились. С каким-то событием или... Наверняка, Альфред планировал загадать еще кому-нибудь хитрую головоломку, да не успел.

С чем могли соотноситься эти две строчки, профессор представить не мог. Разве что Корман намекал на собственную близкую смерть. Если он ее предвидел, конечно. Но, скорее всего, речь шла о чем-то другом. Но о чем? Чья погибель?

Закончив обследование стола, археолог перешел к книжному шкафу.

В шкафу - электронные книги. Но и так ясно, что библиотека несколько поредела после обыска. Ничего интересного: приключенческие "искалки" с видоеблоками, интерактивные детективы, немного классики. Кроме книг на стеллажах осталась лишь коллекция раковин с планеты Эгейское море. Несколько раковин были огромными - больше метра в длину, лихо закрученные спирали с острыми шипами, одни голубовато-серые снаружи, другие золотистые, с прихотливым коричневым узором от сиены жженой до умбры жженой, и все непременно палевого оттенка внутри с огненными лессировками по краю. Коллекция разнообразная. Но такие сувениры не редкость на перекрестках Галактики: магазины галактического интернета предлагают наборы раковин в первой тысяче своего ассортимента.

Платон взял одну, осмотрел. Привез их Альфред или купил в качестве сувенира, когда у него появились большие деньги? Археолог осмотрел вторую раковину - побольше... потом третью... На третьей почудилась какая-то надпись. Профессор поискал цифровую лупу. Нашел на стеллаже. Нет, лишь почудилось. Всего лишь дефект - в раковину врос какой-то осколок. Говорят, раковины с планеты Эгейское море светятся, если опустить их в воду. Платон прихватил с собой три самые большие и отправился в холл. Опустил эгейских "красоток" в мелкий бассейн. Они тут же стали светиться. Две - красноватым светом, одна, самая большая, голубым. Красиво. Надо будет показать Елене. Хотя ее вряд ли можно поразить такой незатейливой забавой.

Атлантида вышел в сад - подышать сладким предутренним воздухом. Солнце уже всходило, и мир был полон восторженных предчувствий. Предчувствия, разумеется, не сбудутся. Но это не имеет значения. На Райском уголке хотелось изъясняться высокопарно. Поэтому Платон всегда относился к любой форме Рая настороженно: за пребывание в райских кущах всегда требуют непомерную плату, как верно заметил Дерпфельд. Наверняка парень не такой идиот, каким старается казаться. Но люди обожают принимать маску за подлинное лицо.