Марианна Алферова - Елена Прекрасная

- Может быть, и так. Но это "другое место" пока не найдено.

- Что нужно от меня? - Платон чувствовал себя совершенно раздавленным. Если бы Вил Дерпфельд попросил его сейчас признаться в убийстве Кормана, он бы это сделал.

- Думал, ты что-то можешь прояснить. Зачем же я тебя притащил на Ра-й? Чтобы ты только ахал и блевал?

- Я не блевал.

- Но собирался. Честно говоря, я сильно разочарован.

- Я тоже. Мне надо зайти в бар и выпить.

- Пей, - милостиво разрешил полицейский. - Ты же не арестованный. Но выпивка за твой счет. И еще вопрос... - Дерпфельд чувствовал, что свидетель сейчас мягче воска и не торопился выпускать добычу. - Как у Кормана было со здоровьем? Какие-нибудь хронические заболевания?

- Никаких... Насколько я знаю, конечно. Были травмы... В экспедициях всегда что-то случается... Но он тут же о них забывал. Впрочем, у него не было ничего серьезного. - Археолог напряг свою генетически уплотненную память. - Если не считать случая в замке Семи башен. Кормана завалило в подземелье и раздробило ногу. Доктор Ежевикин его заштопал. Симпатичный такой старикан. У него был один недостаток: он все время поучал нас по всем вопросам.

- Вы брали с собой доктора? В экспедицию - доктора?.. Это же безумные бабки!

- Доктор Ежевикин - искатель приключений. Как я, как Корман. Ездил, так сказать, из любви к старине.

4.

В первые дни знакомства профессор Рассольников считал Кормана чистым служителем чистой науки - точной копией образа сумасшедшего ученого. Образа, который уже более десяти веков не сползает с экранов компов, голографов и с электронных страниц упрямо не желающих умирать книг. У Кормана никогда не было дома ни на одной из самых захудалых планет, он таскал свой старенький научный комп в кейсе, ел что попало, и даже к женщинам был равнодушен. В том смысле, что Фред не делал различия между живыми женщинами и андроидами для сексуальных услуг. Но однажды Корман признался Платону - кажется, они выпили тогда изрядно после провала очередной экспедиции - так, вот, дилетант Корман признался своему другу профессору Рассольникову, что мечтает стать богачом. Да, да, очень-очень богатым. Галактическим миллиардером. И когда-нибудь на какой-нибудь планете он отыщет такое...

Что именно он должен отыскать, Фред не сообщил, многозначительно замолчав на полуслове. Но видимо знал, что искать, если в свадебное путешествие отправился на Райский уголок. Тогда к словам приятеля Платон отнесся, как к очередной шутке. Но, видимо, это был тот единственный случай, когда Фред говорил серьезно.

Все это обдумывал Атлантида, заказав порцию "Черной собаки" в баре. Великолепная золотая текила, кока-кола без химического привкуса, кубики льда и настоящая вишенка. О цене лучше не спрашивать. Профессор пил в одиночестве - Дерпфельд отправился в полицейский участок. В баре царил полумрак, лишь столик светился. Постояв несколько минут, пока играла тихая музыка, и кружились под потолком разноцветные светильники, столик медленно поднялся в воздух и поплыл на улицу, как будто ему надоели отделанные темными панелями стены, зеркальный пол и низкий потолок. Стул с Платоном последовал за столиком. Их что-то связывало - программа чипа или дружественная паутина. Биосистемы обычно надежнее, но профессор предпочитал добрую старую электронику. И стол, и стул выплыли в синие небо так плавно, что из бокала не пролилось ни капли. Столик со стулом скользнули меж пышных макушек местных пальм и опустились возле бассейна с изумрудной водой. Полупрозрачная раковина шезлонга парила в полуметре над песочным напылением дорожки.

Сидящая в шезлонге женщина улыбнулась Платону.

Как описать ее красоту? Своеобразная? Необыкновенная? Поразительная? Роскошная? Ни один эпитет не подходил. Все вместе слишком перегружали образ. Нарисовать, изваять - вот первое, что приходило в голову при виде этого тела. А потом - приступ отчаяния - не суметь. И никто не сумеет. Тут нужен Фидий или Лисипп. Все лини, все формы безупречны. В каждом изгибе плавность. Веки не просто прикрывали глаза, они их обводили, прочерчивая контур - никогда профессор прежде не видел таких глаз. Тонкие лепестки ноздрей были созданы резцом скульптора - иначе не скажешь. Такой овал лица бывает лишь у очень юных особ. А губам не нужен контурный карандаш, сама природа обвела контур этого рта. Брови не требовали ни коррекции, ни подкрашивания - линия была идеальной - волосок к волоску. Серебристая чешуя напыленного купальника прикрывала тело незнакомки до колен. Но сквозь прозрачную чешую можно было разглядеть и розоватые холмики сосков, и темный треугольник внизу живота. Линии ее тела были так же идеальны, как и лицо. И никакой искусственности. Ноги длинные, но длина соразмерна с телом; талия тонкая, но не кажется перетянутой невидимым шнурком; груди упруги, но не напоминают втиснутые под кожу теннисные мячи.

Красавица меланхолически отколупывала чешуинки купальника и бросала их в воду. При этом время от времени она проводила рукой между ног, но этот жест не выглядел вульгарным - при ее красоте ей позволительно было делать все.

- Платон Атлантида, - представился археолог и слегка приподнял шляпу. При этом он не мог оторвать взгляда от роскошных золотых волос незнакомки после купанья они немного спутались, их кольца завились в беспорядке. Невольно хотелось запустить пальцы в эти пряди...

Несколько секунд она его внимательного разглядывала. Разумеется, она заметила все, и то, что костюм слегка помят, и цветок кактуса в петлице, и дурацкий лимон на шее.

- Я слышала о тебе, и слышала что-то очень хорошее. Но что - не помню... - она разыгрывала дурочку, и ей это шло. - Или я слышала о каком-то другом Платоне?.. Впрочем, неважно! Как ты относишься к платонической любви, Платон?

- Равнодушен...

- Разве ее нет?

- Под платонической любовью философ Платон имел в виду любовь мужчины к мужчине, которая не заканчивается физической близостью. Так что я отношусь к подобным эмоциям равнодушно.

- Елена, - представилась она. И замолкла многозначительно, ожидая, что он воскликнет: "Елена Прекрасная!" Но он промолчал. И этим немного разочаровал ее и озадачил. - Елена Корман, - добавила она. - Молодая вдова. - И при этом ни на секунду не омрачилась. - Мы недавно поженились с Альфредом.

Она? Дерпфельд сказал, что Корман женился... Но... эта красавица... Невероятно... Такая красотка подошла бы для молодого галактического миллиардера. Ясно, что она знала себе цену - тут уж сомнений никаких. И вдруг эта Елена рядом с худым угловатым Корманом, страдающим хроническим безденежьем - самым страшным заболеванием нашего мира.

- Поздравляю... - проговорил Платон хриплым голосом... И не отрываясь, смотрел на серебристый купальник. Все меньше и меньше оставалось на нем чешуинок. Тут только сообразил, что с венчанием поздно поздравлять.