НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 2 (1965)

– С этого я начал…

– Ну, а он?

– Он сказал, что, наверное, после рабочего дня имело бы смысл вытирать и все то, что находится в мозгах.

Базанов невесело усмехнулся…

Профессор Соколов дома ядерной физикой не занимался. Любой другой наукой, но не ядерной физикой. Это правило он соблюдал для «самосохранения», чтобы не выродиться в узкого специалиста.

Его библиотека поражала всех обилием редких книг, монографий и журналов. Если к нему приходили знакомые, он с хитроватой улыбкой, достав из своих книжных завалов томик, многозначительно стучал по нему пальцем и говорил:

– Вот, добыл еще штучку…

«Штучка» оказывалась книжкой Реми Шовена о жизни и нравах насекомых, или Джексона «Мозг как вычислительная машина», или какое-нибудь заумное философское сочинение вроде Геллнера «Слова и вещи»…

Мало кто знал, что одним из самых частых посетителей его дома был Коля Молчанов. Могло показаться удивительным, что человеку с эрудицией и опытом Алексея Владимировича было интересно проводить время с таким молодым собеседником. И тем не менее для этого были причины. Однажды Соколов обмолвился:

– В моем возрасте можно поражать знаниями, но не идеями.

В другой раз эту формулу он переиначил:

– Знания делают мышление консервативным, но добротным. Недостаток знаний и опыта имеет свою прелесть: он восполняется смелостью гипотез и выводов. Правда, их нужно всегда тщательно проверять.

Сегодня разговор между Николаем и Алексеем Владимировичем не клеился. Они углубились в чтение.

– Алеша, Александр Андреевич к тебе пришел, - сообщила жена Соколова.

В кабинет вошел Базанов. Он постоял у двери в нерешительности.

– Бог мой, быть тебе миллионером! - Соколов пошел навстречу Базанову. - Сколько не виделись, дружище? Совсем забывать меня стал. Как жизнь, Александр Андреевич?

– Ничего… - Базанов запнулся. - Трудная.

Он смущенно улыбнулся. Потом махнул рукой, мол, была не была:

– До того трудная, что пришел к тебе за… как бы это лучше сказать, за советом или консультацией.

– Я к твоим услугам. А Колю Молчанова…

– Да ну, что ты. Пусть останется. Вот, хотел бы я послушать ваше мнение, как, используя современные физические способы, можно из одного пункта в другой передать, скажем, письмо… Вообще-то это не письмо, а скорее коротенькая записочка…

Соколов чувствовал, что Базанов не может раскрыть им полностью суть дела, и невольно думал не над его вопросом, а над тем, что ему нужно переслать.

– Знаете, на островах Полинезии туземцы сообщаются при помощи барабанного боя…

– Понимаю, - оживился Соколов. - Ну, что же, можно передать сообщение акустическим путем. Помните американскую кинокартину, в которой шпионы передавали сообщения при помощи джазовой музыки?

– Отпадает, - решительно заявил Александр Андреевич.

Соколов кашлянул. Он всегда кашлял, когда вдруг что-то становилось очень понятным. Покашлял и замолк.

– Стуком каким-нибудь… Через стену, или… Нет? Гм. Странный случай, действительно…

Базанов печально вздохнул. Его широкое скуластое лицо стало грустным. И тут в разговор вмешался Молчанов:

– Есть еще оптический способ. Световыми сигналами.

Базанов внимательно посмотрел на Колю и снова покачал головой. «Господи, да какая же у них адская работа…» - подумал Соколов.

– Тогда гидроакустический метод…

– Какой, какой? - Базанов привстал.

– Гидроакустический. Звук очень хорошо распространяется в воде. Все гидролокаторы на этом принципе работают.

Базанов встал и медленно подошел к Коле.

– Какая же вы умница!

– Угадал? - Коля по-мальчишески заерзал на стуле, и лицо его засияло.

– Угадал! Ей богу, угадал…

Космотроны начали работать в новом режиме, и вскоре всем стало ясно, что если следовать по пути, предложенному Котонаевым, то даже один грамм антижелеза придется изготавливать несколько лет. Лет! В институте об этом знали только директор профессор Львов и профессор Хлебников. Они консультировались с руководящими физиками института, и мнение было одно: нужно срочно строить новые, еще более, мощные приборы. А это значит, не только приборы, но и силовые установки и, может быть, целые энергоцентрали…

На обеих консультациях профессор Котонаев был раздраженным, вспыльчивым, кричал, что его заставляют заниматься черновой работой, что ему не доверяют.

– Энергия, приборы, проволока и все остальное меня не касается. Думайте сами! Раз нужно антижелезо, значит, необходимо организовать его производство. Это не мое дело.

– Валерий Антонович, посмотрите на проблему другими глазами. Живем-то мы на земле, с земными трудностями и с земными возможностями. Я уверен, что мы, случайно напав на факт рождения тяжелых антиядер во встречных пучках, решили, что это - единственный метод. Наверное, существуют какие-то другие…

– Ну, что ж, может быть. Что до меня, то мне картина предельно ясна. Физика явления вытекает с железной логикой из наших уравнений…

– Не только наших, - мягко подсказали ему.

– Конечно, несколько человек в мире релятивистскую квантовую механику хорошо…

Увидев открытую неприязнь к себе со стороны присутствующих, он осекся и нехотя сказал:

– Ладно, я подумаю еще…

То, что он предложил, не изменило существа процесса, хотя и несколько улучшило его. Небольшой успех удался за счет очень напряженной работы находившейся под его руководством теоретической группы. Институтская вычислительная машина была передана ему в полное распоряжение, и многие сотрудники потеряли возможность в течение рабочего дня выполнять текущие расчеты. Они перешли на ночную работу. Эксперименты ставились десятками и сотнями, но под какими бы углами ни встречались пучки протонов, ничего радикально нового не происходило. Было ясно, что эффективность производства антижелеза упирается в энергетику приборов.

К этому времени были созданы первые магнитодинамические ловушки, и группе Самарского наконец удалось впервые в земных условиях получить несколько микрограммов антижелеза.

Неземная крупинка металась в сложном электромагнитном поле и, как показывали приборы, постепенно таяла. Нужен был очень высокий вакуум, нужны были сосуды из материала, который бы совершенно не испарялся, и никто не знал, как ко всему этому подступиться.

Аэродром, с которого Коля Молчанов и Базанов должны были вылететь в свою необычную командировку, находился далеко за Рощином.

Самолет был обыкновенный «кукурузник», а пилотировал его совсем молодой паренек, почти мальчишка. Он указал на места сзади себя и передал два кожаных шлема. Перед самым стартом он спросил: