НФ: Альманах научной фантастики 16 (1975)

– Борис Львович, все это мне прекрасно известно. А поскольку я оптимист, то, уверяю вас, селектор заработает и приемка пройдет успешно.

Хотя Олега и раздражало присутствие за спиной шефа, он решительно снял пиджак, засучил рукава и склонился над блоком.

"До комиссии полтора часа, а так как барахлит только селектор, это еще полбеды. Придется все-таки заменить декатроны. Сколько раз просил снабженцев заказать декатроны, вот и остались на мели. Сейчас вот поставлю новые, а если они не выдержат во время испытания?".

– Серж, давай выход с генератора проверки.

– Уже давали.

– Давай еще…

Время шло, селектор не поддавался никаким уговорам. Олег смущенно поглядывал на часы: до начала комиссии час, сорок минут… Чтобы скрыть свое беспокойство, он с отверткой полез в схему, проверил контакты, пайки.

– А, черт!.. - задергался Олег. Искры перед глазами, искры в глазах… Шестьсот вольт - не шутка, особенно когда это неожиданно.

– Коротнул? - выдохнул Сергей.

– Есть немного… - Олег потер шишку на затылке - крепко врезался об стойку. Сквозь табачный дым пробился резкий запах озона.

– Серж, меняй вот этот электролит, в смещении утечка.

В комнату ввалился Глеб, притащил катодник.

– Ну, что, братцы, припухаем? Как шведы под Полтавой? Он грохнул катодник на стол и потрепал Сергея по согнутой спине.

– Замолкни, ты, - зашипел Олег. - Шеф…

– Где шеф? - изумился Глеб. - Он в данный момент несется во всю прыть к начальнику отдела, меня чуть не сшиб.

И действительно, шефа в комнате не было. Все облегченно вздохнули и сели покурить. Сергей отставил паяльник, достал "Яву".

– Олег, успокой нервы. Прорвемся.

– Теперь прорвемся, - ответил Олег, доставая из пачки сигарету.

– Сейчас проверим, все должно быть о'кей! Иначе переквалифицируюсь в управдомы.

Закурили, помолчали.

– Серж, а как рыбалка? Не раздумал?

– Плюнем на все и в 17:30 отчалим. Кстати, Олег, ты обеспечил червей?

– Ребята, каюсь. Не надо казнить, надо миловать. Совсем забыл. Честное слово, до последнего момента помнил, потом заторопился на электричку и…

– Так, - ледяным голосом произнес Сергей. - Что будем с ним делать?

– Изрубим его на мелкие кусочки и скормим рыбам вместо приманки, предложил Глеб.

Олега спас телефонный звонок. Он взял трубку.

– Да, я слушаю, Борис Львович. Что? Но у нас почти все в порядке. Да, почти. Время еще есть. Как вы говорите? До понедельника? Но… Ясно.

– Могу вас обрадовать, сеньоры, рыбалка отменяется по техническим причинам. Комиссия переносится на понедельник, но… Нам предстоит провести субботу, а может и воскресенье в обществе селектора. У кого нет финансов на пропитание, шеф может ссудить до получки. Короче говоря, закончил Олег, - мы находимся под арестом на служебном месте. Для нас, сеньоры, суббота начнется в понедельник.

– Но мы же почти все сделали, - возмутился Сергей.

– Шефа смутило именно это "почти". Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Вообще, Олег - мировой парень, но иногда бывает такая зануда! Возьмется во мне воспитывать то, чего самому не хватает - железную волю или там усидчивость… В воскресенье все вроде хорошо началось: приехал он из института, где всю субботу пропадал, пробежались мы до пруда, поныряли с мостика, Олег баттерфляй изобразил. Мне бы помолчать на обратном пути, а я, как дурак, стал с ним про здешнюю жизнь разговаривать. Он все слушал-слушал, а когда я рассказал, как мы с Женькой над Проней подхохмили, тут на него и накатило.

– Слушай, - говорит, - ты же сущий неандерталец. Из твоих междометий понять ничего невозможно. Только и слышу: "А он ка-ак повернется, а он от него! А я - тоже тут, а он - в другую сторону! Во здоровски!". Порядок и причинность событий, даже основное содержание конфликта из этих бессвязных и безграмотных оборотов выяснить не представляется никакой возможности.

Я, конечно, обиделся. А Олега понесло…

– Культуру речи надо воспитывать с детства. Начнем сейчас же. Даю тебе пять минут на подготовку и три - на рассказ. Учти, пока не услышу от тебя связное и литературно грамотное повествование - пинг-понга от меня не ожидай.

– Да чего тут, - говорю, - рассказывать-то? Всего и делов…

– Не делов, а дел. Кроме того, будет значительно лучше, если ты исключишь необязательные вводные слова и обороты.

– А сам-то… Всю дорогу - "так сказать" да "так сказать"…

– Критику принимаю, моя речь тоже не изящна. Но что значит твое "всю дорогу"?

– Ну, ты всегда, значит, в разговоре это говоришь.

– Говоришь в разговоре… Ну… Значит…

– Ты не к месту употребляешь это выражение.

– Чудесно! Итак, через пять минут я тебя выслушаю. Посиди на скамеечке, заодно обсохнешь.

Вот хохма! Пока я не подбирал для Олега слова, рассказывать было интересно. А тут… Я подошел к Олегу и выпалил:

– Я помог моему другу Евгению тайно заменить четвертинку водки, купленную Проней, бутылкой с лекарством, предназначенным ему.

– Плохо, очень плохо. Мало того, что пропали интересные подробности из этой фразы невозможно установить, какое лекарство, от чего оно и какова была реакция Прони, Попробуй все сначала, примени знания правил русского языка, приобретенные в школе.

– Зная о пристрастии Прокофия Васильевича к спиртным напиткам, мы с Евгением, действуя в его же интересах, подменили водку лекарством. Выпив это лекарство, Проня обнаружил подмену, и, заподозрив нас, наблюдавших за ним из-за сарая, где он, то есть Проня, обычно пил не лекарство, а водку…

Я окончательно запутался и замолчал.

– Задаю наводящие вопросы. Проня лечится от алкоголизма?

– Откуда я знаю! Женька говорил, что дед ему говорил, что Проня скоро совсем по-другому заговорит, если будет облучаться.

– Ну и язык! Говорил, заговорит… Поистине, ты меня заговоришь. Наверное, не облучаться, а лечиться?

– Нет, облучаться! Александр Яковлевич его облучает. Мне Женька и про облучатель рассказывал. И Проню я после облучения видел, он нам с Женькой все рассказал.

– Что же он рассказал?

– Весь КОАПП рассказал! Передачу такую по радио, знаешь? Ну, прямо слово в слово, и за Кашалота, и за Стрекозу, там еще про фигурное глотание.

– Непонятно, причем здесь облучение? Наверное, у него память хорошая?

– Да нет! Ему всегда Женькин дед дает лекарство и облучает, а Проня тогда много-много запоминает. А так у него память плохая, он сам говорил.

– Но зачем ему, так сказать, детская передача?

– Ага! Сам - "так сказать", а ко мне придираешься? Не буду я ничего рассказывать, и воспитывать меня нечего, я ребенок, расту еще и не обязан знать про разных алкоголиков, это непедагогично…

Надулся я на Олега, иду, не разговариваю. Он тоже молчит. Молчал, молчал и не выдержал, начал подлизываться.