Дугал Диксон - Человек после человека

Внизу на светлеющем склоне, на фоне серого тумана долины, стоит незнакомец. Именно это вызвало беспокойство у Ойо: массивная фигура носильщика с низким холмиком охотника, распростёртого по его плечам и голове.

Взрывом мыслей вожак спрашивает Ойо, узнаёт ли он вновь пришедшего, но неопределённый ответ неубедителен (прямые вопросы вроде этого между охотником и носильщиком редко дают что-то полезное). Чужак широким шагом целеустремлённо направляется к ним вверх по холму.

Это вызов. Очевидно, это самец-бродяга, изгнанный из клана, возможно даже, изгнанный какое-то время назад из собственного клана вожака. Откуда бы он ни пришёл, его намерения теперь ясны. Тонкими воплями и пронзительными криками — странные шумы, чтобы их могла издавать огромная туша симбионта — новичок выражает свои угрозы и бросает вызов. Вожак отвечает похожим голосом.

Результат подчинён ритуалу. Охотники слезают вниз с больших голов своих носильщиков и повисают сзади, крепко держась собственными руками за длинный мех их плеч. Это освобождает руки носильщиков для драки. Затем, поощряемые мыслями охотников, большие носильщики, которые носят их, бросаются друг на друга, нанося удары, шлепки и толчки своими плоскими широкими ладонями.

Большинство ударов попадает, не нанося вреда, по обширным областям мускулатуры и меха на груди и предплечьях. Случайный удар, который попадает в лицо, вызывает кровотечение из носа или губы, но не наносит никакого серьёзного ущерба. Этот спарринг продолжается, пока одна из сражающихся сторон, обычно нападающая, не утомляется и не уходит прочь, или же пока не падает, отделяя охотника от носильщика.

В этом случае бой весьма предсказуем. Хотя носильщик нападающего большой (фактически, он крупнее, чем Ойо), охотник не обладает умственными навыками наносить удары и добиваться лучшего эффекта. Если бы он случайно стал вожаком клана, его будущее не выглядело бы хорошим. Умственный навык необходим вожакам, чтобы представлять себе время плодоношения пищевых растений и выбирать маршруты миграции.

На сей раз, однако, гибкость ума вожака выглядит недостаточной, чтобы противостоять силе нападения. Ойо съёживается от боли ушибов и шрамов от ударов, которые носильщик противника наносит с особой свирепостью. Вожак воспринимает силу боли и страха через те же самые нервы и нервные узлы, по которым он даёт Ойо свои приказы.

Это плохо! Он ясно видит необходимость отступить. Если это продолжится, Ойо умрёт, и после всех этих лет он должен будет оставить место вожака клана. Он не рассчитывал ни на что подобное. Вчера он был на вершине своей власти и мужества; сейчас он должен уступить более молодому симбионту. Он будет доживать свои дни как старый и уважаемый член клана, но не более того.

Он делает шаг назад и разворачивается, демонстрируя свою незащищённую спину противнику: старый знак того, что он сдаётся. Теперь клан принадлежит нападающему.

Что происходит дальше, совершенно неожиданно и идёт вразрез с любыми традициями. Носильщик противника схватывает его за незащищённые шею и плечи своими огромными руками. Странные мысли и эмоции, словно молния, пронзили его во время контакта с его врагом — мысли о гневе и ненависти, о безудержной жажде насилия со стороны носильщика, неподконтрольного слабыми командами управляющего им охотника.

Вожак оторван от меха Ойо и брошен на землю. Волна чуждых мыслей прекращается, и ещё прекращается ощущение боли и паники от Ойо. Так и должно случиться. Носильщик нападающего с силой опускает свои большие руки на спину и плечи Ойо, повергая дорогое существо на землю, и выворачивает его голову назад, ломая ему шею.

Тишина, которая наступает — это не только тишина охваченного страхом клана, который был разбужен и с волнением следил за борьбой. Это не тишина, в которую погрузился склон, когда птицы притихли, устрашённые волной насилия, поднявшейся во время этих тревожных событий. Это пронзительная тишина одиночества.

Ойо мёртв. Половина существа вожака мертва, и другая половина должна вскоре последовать за ней. Он больше не может быть частью клана, и должен будет вести свою собственную жизнь, и существовать так, как он может.

Это всегда завершается неудачей. Охотник без носильщика, как и носильщик без охотника, всегда гибнет в течение нескольких дней.

Всё же сквозь жгучую печаль прорываются даже ещё более беспокойные мысли. Клан — его клан — теперь находится под бременем симбионта, который состоит из могучего и склонного к насилию носильщика, которым не может управлять его охотник. Охотник, будучи слабым, не обладает многосторонним умом, чтобы руководить кланом. Это было слишком очевидно во время боя. Это не только его собственная смерть и смерть Ойо, которого он оплакивает, но также смерть всего его клана и семьи.

Moderator baiuli

Связь между охотником и носильщиком упростилась до телепатической связи — огромные медлительные обитатели тундры непосредственно управляются более слабыми, но обладающими гибким умом охотниками. Поединки, когда они случаются, обычно являются ритуализованными. Смерть является случайным событием.

Когда отступили ледниковые щиты, тундровики-симбионты — Baiulus moderatorum — также отступили, обитая на больших высотах и близ полюсов. Нигде больше для них нет подходящей среды обитания.

Здесь больше не растёт пища; её всю обобрали дочиста. Из истощённой земли торчат чахлые ростки, но пройдёт ещё много времени, прежде чем они вырастут и принесут что-нибудь пригодное в пищу. Мёртвые стволы дерева стоят, иссохшие и голые, с сухой расщепленной древесиной, погибшие из-за жадности — нет, не из-за жадности, а по необходимости. Листья нужно было срезать, чтобы дать пищу аквабионтам, но теперь путь от моря до источника еды становится длиннее и длиннее.

Гхлуб смотрит через плёнку воды и студенистый покров на его глазах. Эта работа опасна и неприятна, но дни лёгкой и приятной жизни прошли намного раньше, чем он родился. Говорят, что когда-то море, их дом, обеспечивало все их потребности, но затем их численность стала слишком велика, и вся еда кончилась. Свирепствовал голод. Целые популяции погибли и погрузились в тёмные пучины. Иногда после голода, рыба, криль и планктон возвращались, но этот источника пищи никогда не было достаточно. Как только они возвращались, их эксплуатировали и уничтожали ещё раз. С этим ничего нельзя поделать: если они хотят выжить, они должны есть; если они едят, они теряют то, что у них есть, и гибнут.