Александр Громов - Ватерлиния

И нет вечного постоянства.

Ни в чем. Никогда.

Вместо вечности – долговечность. Прочная. Надежная. Привычная.

Нет удивительного в том, что вещественные результаты правильных решений бывают прочны и долговечны. Давно уже не удивляет и обратное: результаты ошибочных решений чаще, чем хотелось бы, бывают еще прочнее и долговечнее. Не удивляет даже то, что они подчас оказываются полезными.

Об этом и еще о многом думал Гундер Шелленграм, совершая в борьбе с мышечной дистрофией рутинное восхождение по трапам к вершине Поплавка. Как всегда, волглый воздух выдаивал из себя влагу на поручни и ступени. Как всегда, в дыхательной маске сырел, разбухал силикогелевый патрон.

Давным-давно и даже еще давнее, в начальный, героический период создания первых поселений землян вне Земли, правительство Федерации сочло полезным вмешаться в чересчур независимую, по мнению ряда политиков, деятельность Управления по делам колоний. Одним из побочных результатов этого вмешательства стало учреждение института инспекторов по правам аборигенов колонизируемых планет. Тот факт, что на пригодных для жизни человека планетах никаких аборигенов не удавалось рассмотреть даже в сильную оптику, никого не смущал: то, чего нет здесь и сейчас, может проявиться потом, в другом месте. Проще оплатить синекуру, продемонстрировав мудрую дальновидность и заткнув рот политиканам, чем откупаться от крикунов, предоставляя им места в правительстве.

Впоследствии аборигены и вправду нашлись – непохожие на людей, вряд ли истинно разумные, с точки зрения человека, ничем ему не угрожающие, в защите прав не нуждающиеся и вдобавок обитающие на двух-трех отдаленных планетах, отнесенных Регистром Миров к последнему, десятому разряду, иными словами, к абсолютно неперспективным. В колониях некоторое время хихикали над инспекторами по правам аборигенов, из года в год ожидая отмены вздорной должности; со временем притерпелись, привыкли и хихикать перестали. А должность осталась.

Был, правда, один инцидент почти двадцатилетней давности, случившийся на Прокне, заурядной азотно-аммиачной планетке, на свою беду богатой природным сырьем. Земля не поспешила вмешаться в конфликт, грозивший уничтожением местной фауны, рассчитывая предварительно обескровить во взаимной усобице тяготеющие к Лиге ничтожные государства. Инспектора там почему-то не оказалось даже номинально. Аномальные явления – да, были отмечены. Интерес стратегической разведки метрополии – имел место. Разумные аборигены? О них спорят до сих пор: были ли?

Но Прокна – всего лишь исключение, подтверждающее правило.

Руперт Маклуп, инспектор по правам несуществующих аборигенов Капли, не старый еще человек эпикурейской внешности, по-видимому, нисколько не тяготился вынужденным бездельем. Если у его предшественника когда-то и был свой офис, то его давно отняли. Нынешний инспектор занимал просторную двухкомнатную каюту на одной из верхних палуб Поплавка, администрации колонии глаза не мозолил и, азартно увлекаясь ихтиологией, превратил большую из своих комнат в подобие музея. Скелеты и панцири морских гадов покрывались плесенью всякий раз, как барахлила вентиляция, неумело выполненные чучела пованивали, но Руперта Маклупа это не смущало. Среди глубинников он был своим человеком, встревал в разговоры, нередко просил добыть ему что-нибудь новенькое в коллекцию и приходил в восторг, получая какое-нибудь особенно омерзительное чудище. Платил щедро. Врагов вроде бы не имел. Одним словом – бездельник.

Для того, что собирался сделать Гундер Шелленграм, каюта Руперта подходила как нельзя лучше. И все же он просчитал и отверг несколько вариантов, прежде чем окончательно остановиться на ней. Третье необходимое для дела лицо сегодня утром получило должный сигнал.

Сегодня же утром Шелленграм обнаружил в своей каюте «жучка». Миниатюрная полупрозрачная чешуйка была замаскирована столь топорно, что попалась на глаза немедленно после того, как антибаг зафиксировал передачу первого пакета сжатой информации и определил круг поисков. Шелленграм не тронул чешуйку – меньше хлопот. Его каюта, как жена Цезаря, обязана быть вне подозрений Любомира Велича и иже с ним.

Других «жучков» не нашлось, или они себя пока не проявили. На всякий случай Шелленграм особо тщательно проверил одежду. Что еще может придумать Велич? Наружка? Вполне возможно, хотя и наивно с его стороны, если он уже знает, с кем имеет дело. Должен знать. Нет, наружка – это несерьезно…

Пропускной контроль – еще туда-сюда. Имплантированный пропуск, меняющий тонкие особенности химии организма, практически вечен. Можно худо-бедно отслеживать перемещение объекта вне жилой зоны; не так уж просто сменить индивидуальный «портрет» потовых выделений, не носки.

И все же потеряться в Поплавке не проблема. Хуже то, что Велич раньше времени сунул нос в дела, не касающиеся его никаким боком. Сунул – и, разумеется, заинтересовался, а заинтересовавшись, обеспокоился. Как он поведет себя теперь – неясно. Не исключено, что ввиду предстоящих военных операций некоему ведущему эксперту будет предложено эвакуироваться с Капли, подобно прочей штатской сволочи. Не исключено также, что приглашения ступить на борт челнока будут очень и очень настойчивыми… Какое-то время они – Велич, Мрыш, Лавров-Печерский, Риенци, Монтегю – смогут поплевывать на приказы Земли, а победителей не судят.

Ну что же, подумал Шелленграм, возносясь в лифте на километровую высоту. Служба так служба, игра так игра. Пока втемную. И для начала мы уравняем шансы.

Несколько секунд он боролся с искушением полюбоваться со смотрового уступа штормящим океаном, затем решительно свернул в сектор Альфа к каюте инспектора по правам аборигенов. На стандартной корабельной двери с закругленными углами и высоким ненужным комингсом отсутствовал даже намек на табличку, и это было понятно – какой носитель анекдотической должности захочет поднимать себя на смех? Дверь как дверь.

Его ждали. За дверью в нос немедленно ударил запах формалина, плесени и тления. Шелленграм чихнул и едва сдержал рвотный позыв. Ничего… Сейчас принюхаемся. По усеянному пенопластовой стружкой полу каюты можно было догадаться, что Руперт Маклуп недавно строгал ножом болванку для очередного чучела, а по каменному лицу маленького чернявого Мухаммеда было заметно, что Руперт только что таскал его по своему музею, как видно, ожидая восхищения. Ну, это он зря. Есть на Поплавке и нормальные люди, с нормальными здоровыми рефлексами…

– Здравствуйте, Руперт, – улыбнулся Шелленграм, пожимая руку инспектору по правам аборигенов. Кресел в комнате оказалось только два, и он, жестом помешав подчиненным вскочить, присел на койку. – Рад видеть вас, Мухаммед. Не просите извинений, я не опоздал, это вы пришли раньше… Что нового по части картографии? Дело на потоке, а?