Александр Громов - Ватерлиния

– Ты опять кричал, – ухмыляется старик. – Приснилось что-нибудь?

Молча киваю, не вдаваясь в подробности. Не хватало еще излагать вслух сны, словно на сеансе психоанализа. Как бы скучно ни было кэпу – обойдется.

Как вчера и как третьего дня, сажусь рывком, отшвыривая ветхое одеяло, сбрасываю ноги с койки, встаю, одеваюсь, а в голове один вопрос: что делать дальше?

Четыре дня на Сонной субмарине… Старик не надоел, нет, но иногда пугал. Как, например, вчера, когда, вглядываясь в пустой экран дальнего обнаружения, вдруг ни с того ни с сего завыл тихим тоскливым воем. Ну точно, начинающий сумасшедший. Двое сумасшедших на полудохлой лодке – один страдает раздвоением личности, у второго личность мало-помалу корродирует вместе с субмариной…

Надо выбираться отсюда. Старик говорил о неделе – значит, истекло уже больше, чем осталось. Дотерпеть, потешить старика разговорами – заслужил! – и вернуться на Третий контрольный пост, получить новый «Нырок», закончить работу «уколами» – хватит «рейдов»! Выскочить из Гольфстрима в область нормального хаоса течений, запросить помощь… Можно надеяться, что при семи торпедах на личном счету меня не станут запирать в камере, словно преступника, позволят ходить где вздумается, а на косые взгляды я плевать хотел. Глубинники поймут – со всяким такое может случиться, – а остальные пусть смотрят как хотят, мне-то что.

Трое суток – не срок. Не двадцать два года.

К управлению лодкой старик меня не подпускал. Иногда управлял сам, и это чувствовалось по рысканью на курсе – чаще доверял автопилоту. Один раз взвыл сигнал тревоги, но торпеда, словно бы и не заметив нас, чинно прошла мимо на расстоянии двадцати миль и удалилась своим курсом. Старик и ухом не повел.

– Старая знакомая…

Больше мы не пьянствовали. В свободное от разговоров время я бродил по лодке, знакомясь с ней, как с живым ископаемым. Ходовая и боевая рубки… зря старик ревниво их оберегает, здесь я ни к чему не притронусь: дал слово – и сдержу. Ракетный бункер – с пустыми шахтами… Грузовые отсеки – также пустые, и не узнать мне, какие грузы субмарина возила на полярную шапку. Тесная, чуть побольше кубрика, кают-компания с потеками на переборках. Приборный отсек, контроль состояния обшивки… Непонятно: либо «Анаконде» чудовищно везет, либо справочники врут и в Гольфстриме почти не бывает желтых приливов… Торпедный отсек, и в аппаратах – исправные торпеды!

С ума сойти.

В судовой библиотеке пыли было немногим меньше, чем в заброшенных кубриках, и в ней, к моему удивлению, оказался прекрасный отдел современной беллетристики. Я долго ходил, разглядывая надписи на торцах вкладышей: Манфред О’Нил, Островерхов, Мисикава, Квалунгма, Барух… Последняя фамилия показалась мне знакомой, и я сунул вкладыш в старинную, смешного дизайна книгу. Без всякого, впрочем, толку.

Много захотел. Сколько циклов подзарядки выдержала книжная батарейка за двадцать лет? Скорее всего она давно и необратимо деструктурировалась, равно как и батарейки в других книгах, так что пытаться зарядить ее было, пожалуй, бесполезно. Ясно, отчего в библиотеке наросла пыль, почти как в кубриках. Да и в видеотеке не лучше.

Неясно другое: почему старик до сих пор окончательно не подвинулся умом? Неделя общения с очередным бедолагой-штрафником – потом целый год воспоминаний о том, как славно беседовали по душам… Я бы на его месте свихнулся раньше, чем облысел, точно. Перебрал бы балласта, чтобы нырнуть без возврата к Вихревому поясу… или отключил постановщик помех. А вернее всего, сдался бы своим при первых симптомах, если не раньше. Да что там говорить, наверняка раньше! Кто не помнит своего долга перед Федерацией, что бы ни случилось с ним, тот не глубинник – отброс, вшивое дерьмо, хуже пораженцев, которых мы гоняли в Новом Ньюпорте. Мне о них и думать противно.

Вчера я пытался поднять эту тему – и в первый раз капитан не пожелал со мной разговаривать, лишь буркнул: «Не должник я – кредитор», тем разговор и кончился.

Да кто я такой, чтобы его судить?

Может быть, и есть у меня на это право, но я не хочу. Потому что судили меня. Судили за то, что не пожелал принять смерть от своих, вздумал возражать. И осудили – спасибо, что лишь за буйство, а не за убийство Глиста-Андерса.

И странно, и глупо. Какая-то несуразная служба на Капле у меня получается. Ну почему я из всех глупостей непременно выбираю наибольшую?

Разделаться с Лейфом можно было и без посторонних глаз, выждать момент, заставить выложить все – и столкнуть за борт, хорошо бы в желтый прилив. Умный человек поступил бы именно так и непременно нашел бы оправдание в том, что прервать жизнь подлеца – не подлость, а благо.

Вот и утрись тем, что ты не подлец, а просто дурак и, как видно, им останешься. Невероятно утешительная мысль.

А тут еще эти сны…

– Чем кричать по ночам, ты бы лучше снотворное жрал, – советует старик. – У здешнего медика были роскошные запасы, кое-что еще осталось. А на срок хранения плюнь: я глотал – и жив. Будешь спать как бревно, без всяких кошмаров.

Медленно качаю головой в ответ. Не хочу быть как бревно, пусть даже я бревно и есть – тупое и гулкое, как строевая лесина. Плевать. Мои сны не касаются старика никаким боком.

– Оделся? Пошли в боевую рубку, хочу, чтобы ты сам увидел. Интересные дела творятся на Капле и тебя прямо касаются…

– Что еще за дела? – спрашиваю без интереса. Не до дел мне сейчас.

– Там увидишь.

Сине-зеленый, чуть сплюснутый шар – условное голографическое изображение Капли – висит в воздухе посреди боевой рубки, сразу притягивая взгляд. Это что-то необычное. Крайне редко возникает необходимость вызвать на терминал глобус, чтобы оценить общепланетную обстановку, – мне такого не приходилось ни делать, ни видеть.

И точки. Множество красных точек преимущественно в Северном полушарии, различные по яркости и, на первый взгляд, разбросанные хаотично, а на деле с тенденцией к объединению в кучки. Вот возникла еще одна, очень яркая…

«Мозг» субмарины работает. Сила и направление поверхностной сейсмической волны и волны, отраженной от Вихревого слоя, индивидуальные характеристики каждой волны, сложная картина интерференции, учет перемещения акустических каналов в толще океана, учет помех от желтых приливов и естественных сейсмов… В хаосе разбегающихся волн можно достаточно точно вычислить и местонахождение эпицентра, и эквивалент.

Началось.

И ведь – тишина! Лишь скрип занесенных в Гольфстрим облаков криля нарушает покой Сонной субмарины. Слишком далеко от нее вскипают и превращаются в газ кубокилометры океана, слишком далеко глубинники в цереброшлемах ХОТЯТ опустошить стволы ракетных шахт и при каждом старте испытывают короткий укол блаженства, слишком далеко веселье и ярость боя.