Ник. Горькавый - Астровитянка

Тут они засмеялись все вчетвером, включая вежливого Хао, вконец смутившегося Джерри и вовсе не обескураженную Дзинтару.

— Никки — просто динамит, — сказал сдавленным голосом багровый Джерри. — С ней очень трудно — у неё нет ни одного социального тормоза…

К столу подъехали сразу два кентаврика. Ребята сняли с их спин тарелки, и все приступили к завтраку.

— Мне кажется, что ты неспроста интересовалась причинами нашего выбора, — съев рыбу и приступив к кофе, заявила Никки. — Давай выкладывай — почему это тебя так занимает?

Атмосфера откровенности, стремительно установившаяся за их столом, не позволила Дзинтаре уклониться от честного ответа.

— Я слишком часто сталкиваюсь с тем, что люди хотят познакомиться со мной… небескорыстно, — ответила она.

— Небескорыстно — в смысле сексуального приставания? — недоуменно подняла брови Никки.

— Если бы, а то — финансового… я же из династии… — в свою очередь удивилась Дзинтара.

— Ах да, — вспомнила Никки, — Робби что-то такое говорил — про высший уровень доходов и про династию — Робби, что это означает?

— Династия — это богатейший, из верхней сотни существующих мировых состояний, семейный клан, в котором принят династийный характер наследования: практически всё наследство в одни руки, обычно — старшему наследнику, — ответил Робби. — На сегодняшний день средняя династия, входящая в Королевский Клуб, обладает состоянием в двести миллиардов золотых долларов.

— Ух ты! — присвистнула Никки и непосредственно поинтересовалась: — А сколько у тебя денег, Дзинтара?

— У меня самой — мало, — уклончиво ответила Дзинтара, — а у семьи очень много — точно не помню.

— Династия Шихин-ых обладает состоянием в полтора триллиона долларов, — педантично уточнил Робби.

Тут уже и Джерри присвистнул.

— А Никки размечталась, когда приглашала тебя, — саркастически хмыкнул он, — вот наконец-то пообщаюсь с обычной девчонкой своих лет. И вот — нарвалась на принцессу крупнейшей династии. И я, дурак, не сообразил, не предупредил её…

— Так ты — принцесса?! — Глаза Никки загорелись странным огнём, и она уставилась на Дзинтару.

— Эй-эй, — быстро сказала Дзинтара, — я ужасно устала быть принцессой, которой никто не скажет ни слова поперёк и ни слова правды. Кроме семьи, конечно… Я как раз хочу быть среди своих сверстников нормальной девчонкой. Я и попросилась за стол к Никки, потому что мне очень интересен предельно независимый человек, выросший вне этой системы. Человек Непресмыкающийся!

Дзинтара одобрительно посмотрела на Никки:

— Я видела твою пресс-конференцию и слышала разговор с надутым Хиггинсом — запись с т-фонов уже гуляет по Сети Колледжа. Как ты врезала этому индюку! Экстра-класс! Пожалуйста, никаких церемоний — договорились? И кстати, ты вполне можешь рассчитывать на мою помощь в финансовых вопросах. Я буду только рада — ведь я сама предложила.

— Эх, жаль, мы с тобой не были знакомы летом, — легко засмеялась Никки. — Мы с Джерри голову сломали, думая, как раздобыть пару миллионов на первый год Колледжа.

— И как вы их нашли? — спросила Дзинтара.

— Я заложила астероид — всё, что сумела заработать за свою жизнь… — допивая кофе, сказала Никки, деликатно не затрагивая вопроса о кредите за Джеррин дом. — Я понимаю твои опасения — богатый знакомый представляет собой заманчивую возможность не заработать, а выпросить. Но, мне кажется, это очень разрушительно для личности и чувства самоуважения… Короче, хочешь — верь, хочешь — не верь, но, приглашая тебя, мы никак не учитывали твоё финансовое положение.

— Я верю, — с заметным удовольствием сказала Дзинтара. — За весь разговор ты ещё ни разу не соврала. Большая редкость!

— Как ты это узнаёшь? — удивилась Никки.

— И сама вижу, и мой Шарик молчит. — Дзинтара указала на своего крупного робота.

— А! Робби, посмотри-ка, — обратилась к старому другу Никки, — продвинутые роботы подрабатывают детекторами лжи. Ты так можешь?

— Думаю, да, — ответил Робби, — я тоже буду сигнализировать, если тебе кто-то соврёт.

— Это очень непросто, — скептически заметила Дзинтара.

— Он справится, — уверенно сказала Никки. — Ребята, пошли на занятия, а то опоздаем.

Первую вводную лекцию для всех первокурсников Школы Эйнштейна по традиции читал старейший преподаватель Колледжа, профессор Эд Ван-Теллер. Знаменитый профессор был небольшого роста, с большим носом и очень сутулый. Профессору исполнилось недавно сто двадцать пять лет, и он передвигался с трудом, опираясь на огромную деревянную клюку выше собственного роста. Но в старческом теле он сохранил ясное мышление и громкий голос, а его глаза горели под кустистыми седыми бровями яростным молодым огнём.

— Если кто-то из вас думает, что он очень умён, раз поступил в Колледж, то он полный болван! — громовым голосом начал профессор Ван-Теллер свою лекцию перед сотней первокурсников.

Поражённый зал притих.

— Вы пока — лишь сырьё для выращивания хомо сапиенс в полном смысле этого слова. Школа Эйнштейна изо всех сил старается превратить вас в настоящих интеллектуалов и специалистов, но всё равно, с моей точки зрения, мы имеем девяносто процентов брака… Конечно, из вас получатся сносные банкиры, политики или какие-нибудь там космонавты, — презрительно скривился Ван-Теллер, — но учёных — настоящих учёных! — выходит от нас очень и очень мало… Естественно, любой профессионал должен пройти многолетний путь университетской и практической шлифовки, но именно эти пять лет в Колледже будут для вас определяющими — будете ли вы Человеком Разумным или Человеком Ординарным…

Только кретины делят человечество на богатых и бедных, азиатов и европейцев, инженеров и врачей — это всё ерунда! — взревел профессор. — Есть только один главный водораздел — на учёных и неучёных, на творцов и ремесленников. На тех, кто способен найти что-то новое — их очень мало, — и на тех, кто может следовать только старому алгоритму, наезженной колее — это все остальные, и их очень много…

Ван-Теллер сделал паузу и не спеша отпил воду из стакана.

— Куда вы относите поэтов в своей классификации, профессор? — раздался в аудитории безмятежный голос Дзинтары.

Аудитория заинтересованно насторожилась, ожидая очередного ван-теллеровского бескомпромиссного рыка. Профессор бросил на Дзинтару острый взгляд и подошёл к ней вплотную, громко стуча полированной неровной клюкой. Остановившись, Ван-Теллер протянул вперёд изломанные возрастом пальцы; в ответ Дзинтара смело подала ему свою юную ладонь. Профессор склонился косматой седой головой и галантно поцеловал студентке руку. Вокруг возбуждённо зашептались.