В мире фантастики и приключений. Выпуск 4. Эллинский секрет. 1966 г.

Прошел час, а он все сидел. О чем он говорил со мной? Почти ни о чем. Сделал два или три каких-то незначительных замечания, относящихся к трезвой обыденности электрического света.

– Я предпочитаю колеблющийся свет свечей, - сказал он. - В вашем мире невозможен ни Рембрандт, ни Бетховен. Слишком все отчетливо… И я тоже здесь невозможен: здесь, в вашем мире, нет теней.

– А в вашем? - спросил я.

Он оставил мой вопрос без ответа. После паузы, длившейся слишком долго, он прочел отрывок из своего стихотворения "Улялюм":

Разговор наш был грустный и серый,

Вялых мыслей шуршал хоровод,

Тусклых мыслей шуршал хоровод…*

– Разве мы говорим? - спросил я. - О чем?

– Почти нет, - ответил он. - Все же между нами столетие, Дадлин.

– Но вы здесь, - сказал я. - Я могу дотронуться до вас рукой.

– Не нужно, - отстранил он мою руку.

– Надеюсь, вы все же не призрак?

– Я слишком толст и вульгарен для призрака. Не правда ли? - Сказав это, он достал носовой платок из кармана и провел им по лицу, словно стирая грим.

И в то же мгновение он снова превратился в Джонса, превратился при электрическом свете, у меня на глазах, не погружаясь в сумрак. На вульгарном лице играла самодовольная улыбка.

– По-видимому, все-таки грим, - сказал я.

– А может, талант? - спросил он.

– Талант, талант… Все твердят это слово, и, в сущности, никто толком не знает, что это такое.

– Таланту нужны тени, сумрак, как Рембрандту. Ну, как я сыграл?

Я промолчал. Если это только не было шарлатанским трюком или обманом чувств, передо мной сидел гений.

Я проводил Джонса до дверей, с изумленным недоверием разглядывая его стереотипную вульгарную фигурку. * Перевод Н. Чуковского.

Самуил Гопс протянул мне свою короткую толстую руку и, доверительно приблизив лицо, спросил:

– Ну, как Джонс?

– Выдающийся актер, - сказал я.

– А по-моему, посредственность.

– Но он буквально на моих глазах превратился в По. Ни на сцене, ни на экране мне не доводилось видеть таких превращений.

– Вульгарен. И глуп, - сказал Гопс.

– Да, пока он был Джонсом, но когда он превратился в По…

– Превратился? Не он превратился. А я его превратил. Согласно вашей гипотезе…

– О гипотезе в другой раз. Сейчас меня занимает этот феномен. Кто этот Джонс?

– Точка, где пересеклись зигзагообразные линии. Согласно вашим подсчетам…

– Довольно, Гопс. Вы очень произвольно и неряшливо толкуете мою гипотезу. Кто Джонс, спрашиваю, кто он, сумевший…

– При чем его умение? Он точка, в которой пересеклись… Неужели вы не догадались, что в вашем кресле сидел настоящий По? Согласно вашим вычислениям…

– Довольно, Гопс, хватит меня дурачить. Я хочу посмотреть фильм, поставленный Ингремом. Ваши попытки подтвердить мои идеи… я, разумеется, их ценю. Но вы на ложном пути. Позвоните Ингрему.

Гопс набрал номер и крикнул в трубку:

– Ингрем? Это Гопс говорит. Нам с Дадлином хочется взглянуть на ваш материал. Завтра? Нет, безусловно сегодня. Через полчаса будем у вас на студии.

Ровно через полчаса мы были там. Ингрем почемуто не пожелал возиться с нами. Сославшись на занятость, он ушел в монтажную, поручив одному из своих ассистентов объяснять то, что едва ли можно было объяснить на языке здравых реальных фактов и обыденной логики.

Самуил Гопс сел со мной рядом в кресло с таким видом, словно он был главным постановщиком фильма.

– Главное настойчивость и упорство, - сказал он, загадочно усмехаясь. - Это безусловно. С их помощью я преодолел закон природы и вытащил его со дна прошлого.

– Вы имеете в виду этого провинциального актера с поросячьими глазками?

– Нет, того, другого, кто жил сто с лишним лет тому назад.

– Опять принялись за свое? Чушь! Бред!

– Но согласно вашим подсчетам, координаты…

– Перестаньте! Вы ровно ничего не поняли. Моя идея не имеет ничего общего с вашей жалкой метафизикой.

Я взглянул на Гопса. Недоверчивая усмешка кривила его лунообразное лицо..

– Метафизикой? - сказал он. - Сейчас вы разубедитесь. - И показал на экран своим коротким, как сосиска, пальцем.

– Ну, что вы скажете теперь? - спросил меня Гопс, когда с экрана исчез последний кадр фильма и в зале снова горел трезвый будничный свет.

– Что я могу сказать? Джонс - гений. Я никогда не видел подобной игры. Это был настоящий, подлинный Эдгар По, бесподобным мастерством актера возвращенный нам из прошлого.

Гопс рассмеялся несколько наигранным смехом.

– Вам кажется это смешным? - спросил я.

– Еще бы, - ответил он. - Создатель гипотезы Зигзагообразного Хроноса твердит мне об актерской игре, когда речь идет о физическом явлении, предусмотренном его собственной гипотезой. Это был не Джонс, игравший знаменитого писателя, а сам Эдгар По. Пересечение зигзагообразных сил в точке "Д", в данном случае актер Джонс…

– Довольно пошлостей! - перебил я его. - Мне смешно, когда вы начинаете комментировать мою статью, ничего в ней не поняв. А вот и сам Эдгар Джонс!

Актер сидел в углу рядом с ассистентом. Увидев. меня, он кивнул. Лицо его мне показалось смущенным.

– Джонс, - крикнул я. - Вы совершили чудо.

– Чудо совершил не я, - сказал актер, - а Самуил Гопс. Согласно вашей гипотезе…

– В таком случае чудо совершил я, - сказал я, - и я могу рассчитывать на половину вашего гонорара?

По-видимому, Джонс был лишен чувства юмора и не понял мою шутку. Лицо его стало озабоченным, как перед кассой, где получают деньги.

В зал вошел режиссер Ингрем. Он легко нес свое большое и красивое тело. Подойдя ко мне, он сказал:

– Боюсь, что наш фильм не понравится зрителю, Дадлин.

– Почему?

– Он слишком реален и будничен. Нам удалось восстановить время почти с документальной точностью, но мы не сумели избежать той монотонности, которую не выносит зритель. Жизнь знаменитого писателя такой, какой она была. Без прикрас.

– Но вы сами довольны?

– Как вам сказать? Не совсем. И, кроме того, я замучен.

Он показал взглядом на Гопса, разговаривавшего в эту минуту с артистом, и сказал тихо:

– Больше всего меня измучил этот слишком напористый человек.

– Гопс? А какое отношение он имел к постановке фильма?

– Всюду совал свой нос. И всегда от вашего имени. Ведь в основу фильма положена ваша теория Зигзагообразного Хроноса.

– Как это понять?

– Не вам у меня, а мне у вас нужно просить объяснения. Гопс уклонялся от них, ссылаясь на чрезвычайную сложность вашей теории, имеющей отношение к обратимому ходу времени. Короче говоря, он намекал на то странное обстоятельство, что роль Эдгара По исполнял не только Джонс, но и сам По, приходивший к нему на помощь…

– Какая чепуха! По умер в первой половине девятнадцатого века…

– Я тоже убежден в этом, но Гопс… Впрочем, не стоит его упрекать. Только благодаря его напористости, нам удалось добиться от Джонса такого сильного и талантливого исполнения. Мои ассистенты считают, что Гопс применил какие-то химические стимуляторы, действующие на воображение актера. Перед каждой съемкой Гопс не отходил ни на шаг от Джонса. Возможно, действие стимуляторов…