Роберт Шекли - Смертельные гонки

Он показал Анне толстенькую пачку ассигнаций. Карлос был осторожным, хитрым и терпеливым вором. Он умел дождаться хорошей добычи и подходящей возможности. Воровство он ненавидел, оно унижало его, но ради своей мечты Карлос был готов на все.

– Ладно, – вздохнула Анна. – Теперь надо найти комнату и поесть. Потом я займусь твоими идиотскими секретами.

– Ты?

– Конечно, я. Тебя знают в лицо. Так что действовать придется мне. А может, наймем кого-нибудь третьего.

– Я все могу сделать сам, – заявил Карлос.

– И получить пулю в лоб?

– Не будь дурой.

Но она убедила его в необходимости действовать именно по такому плану, и Карлос нехотя согласился.

Уже на выходе из парка Анна спросила:

– Кто-нибудь видел, как ты воровал сумочку?

– Вероятно. Мне пришлось вырубить полицейского!

Сюзан Беллоуз проснулась словно от толчка. Остатки сна разом слетели с нее, но она продолжала лежать в кровати с закрытыми глазами, еще не совсем оправившись от снотворного, которое приняла накануне. И пыталась вспомнить свой сон. Сны имеют большое значение; нью-йоркский психоаналитик всегда расспрашивал ее о снах, и Сюзан привыкла записывать их во всех подробностях, когда могла хоть что-то вспомнить. На сей раз почудилось, что ее зовет по имени далекий низкий голос.

А еще что? Что-то неприятное. Сюзан вообще чаще всего снились неприятные вещи: люди превращались в животных, пейзажи оживали и становились угрожающими. Ей снились гоблины и гномы, фрейдистские колдуны и заклинатели и всякие прочие мерзости, от которых она стремилась избавиться хотя бы на восемь часов в сутки. Эти восемь часов сна она проводила в мире темных чар и сверхъестественных опасностей. Психоаналитик ничем помочь не мог. Даже наоборот: он как будто гордился своей пациенткой, просто наслаждался ее рассказами. Сны Сюзан, по его мнению, имели большое значение; они выходили за рамки процесса торможения. Сюзан иногда начинало казаться, что психоаналитик сам немного не в своем уме. Уйти в себя легко; это уже не модно, зато так приятно. Уйди в себя, Сюзан, и, может быть, тогда не придется проводить треть жизни в никогда не существовавших мирах, спасаясь от когтей сказочных чудовищ…

Она открыла глаза и тут же почувствовала, что рядом никого нет.

– Дэйн, – крикнула женщина, – ты где?!

– Здесь.

Он стоял перед зеркалом в ванной и завязывал галстук.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Только что звонили из ЦРУ.

– А я не слышала?

– Ты ничего не слышала. Похитителя видели в Вене.

Сюзан встала с кровати, зябко передернув плечами, накинула халатик. Пробуждение после ночи любви всегда неприятно, особенно если мужчина уже одет.

– В Вене?

– Так говорится в рапорте.

– А это точно он?

– Может быть, и нет. Но описание как будто соответствует. Думаю, стоит съездить на место.

– Минутку, – пробормотала Сюзан. – Я с тобой.

– В этом нет необходимости. Этот тип украл у одной женщины сумочку, но арестовать его не сумели. Если он попадется, я всегда смогу вызвать тебя.

– С чего ты решил, что я послушаюсь? Я предпочитаю отправиться в Вену немедленно.

– Прекрасно, – вздохнул Дэйн.

Голос его звучал почти равнодушно; в утреннем свете он и сам казался особенно холодным и далеким. В его движениях чувствовалась какая-то напряженная неестественность. Мужчины всегда делают вид, как будто ничего не произошло, только актеры из них по большей части никудышные.

Сюзан быстро оделась. И, уже приготовившись выходить из номера, дотронулась до руки Дэйна.

– Стив… Ты меня презираешь?

Дэйн едва не расхохотался, но, увидев, что она спрашивает вполне серьезно, вовремя сдержался.

– Конечно, нет. Разве это не очевидно?

Сюзан злилась на себя за этот вопрос. До чего противны эти утренние разбирательства! Одни и те же неуклюжие фразы. Но она ничего не могла поделать с собой. Слова сами лились из нее, словно древнее бессмысленное заклинание.

– В самом деле? Я ведь так набросилась на тебя…

– Я все сделал для этого.

– Но у тебя наверняка есть особое мнение о женщинах, которые ведут себя таким образом, верно? Ну, признайся честно…

– Сюзан, клянусь…

Она подождала, пока Дэйн скажет все нужные слова. Он обнял ее, поцеловал… И вдруг в одну секунду Сюзан поняла, что, несмотря на кажущуюся уверенность в себе, Дэйн на самом деле всего лишь застенчивый мальчишка; поняла, что действительно нравится ему, но что он совершенно не умеет ориентироваться в джунглях человеческих чувств. Но все это не избавило ее от растущей внутри тревоги. Она слушала его бессмысленный сбивчивый шепот. В подобного рода признания Сюзан никогда не верила. И, призвав на помощь всю свою волю, высвободилась из объятий Дэйна.

– Теперь я готова идти.

– Ты уверена, что все в порядке?

– Безусловно. А почему что-то должно быть не в порядке?

Дэйн промолчал. Только психоаналитики, которые все понимают и ничего не чувствуют, пытаются отвечать на подобные вопросы.

Остаток дня Дэйн провел в отделении ЦРУ за изучением рапортов из Рима, Афин и Бейрута, где как будто бы тоже засекли похитителя. В конце концов он пришел к выводу, что более всего заслуживает доверия все же венское донесение, оставил послание полковнику Нестеру, выяснил, что ночных авиарейсов на Австрию нет и заказал два билета на «Арлберг-Ориент Экспресс». Поезд отправлялся в два часа двадцать минут ночи. У них было время, чтобы без спешки поужинать и сходить в кино.

Когда пришла пора отправляться на вокзал, официанты в кафе уже уносили стулья с террас, а парижские улицы почти совсем опустели. Зато на вокзале царило оживление. Именно таким Сюзан и запомнила этот вокзал: огромное серое здание, лотки продавцов табака, газет и сувениров, выстроившиеся в бесконечный ряд под стеклянной крышей. В любое время дня и ночи в этой многоэтажной пещере сновали люди, спешившие добраться до железных решеток, за которыми поджидали поезда: одни – загадочные, с чудесными романтическими названиями типа «Арлберг-Ориент Экспресс» или «Трено дель Соле», другие – обычные, не имевшие названия, а только станцию назначения…

В купе они не могли попасть раньше чем через полчаса и потому прошли в зал ожидания, обогнув отряд немецких бойскаутов, дрожавших от холода в своих шортах, и устроились напротив бородатого молодого человека, заснувшего на потертом рюкзаке. Рядом с ним сидел пожилой господин лет пятидесяти со сложенным на коленях зонтиком и вчерашней «Дейли экспресс». Железнодорожный служащий с метлой в руках медленно продвигался по залу, сгребая в кучу окурки, конфетные фантики и прочий мусор. Над коричневыми деревянными скамейками серо-голубыми кольцами вился табачный дым. С перрона доносились свистки и вздохи паровозов. В дальнем конце вокзала что-то невнятно бормотал громкоговоритель.