Роберт Шекли - Обмен разумов (сборник)

Ситуация казалась безвыходной. И даже внезапно возникший мешочек с диалогом почти ничем не помог. Наоборот, в его появлении было что-то ужасное и зловещее, поскольку он приплыл к Джорджу в яркой полосатой коробке.

По прошлому опыту, который он не собирался увековечивать, Джордж относился к коробкам очень настороженно.

– Все это туфта! – сказал мешочек с диалогом, выбираясь из коробки и стряхивая с себя капельки непристойных слов.

– Вот уж чего не знал, того не знал, – признался Джордж.

– Ты в этом уверен? – подозрительно спросил словесный мешочек.

– Я уверен только в том, что вы появились здесь слишком внезапно, – сказал Джордж. – Стоило нам подумать о решительных действиях, как тут же возникаете вы и начинаете, извините за выражение, возникать.

– Смотрите, кто заговорил о выражениях! – воскликнул словесный мешок. – Парень, тебе нужна помощь. Ты в это врубаешься или нет?

– Кстати, по поводу вашего вопроса... Что тут происходит? – спросил Джордж.

– Я рад, что ты интересуешься такими вещами, – сказал мешочек с диалогом, и его маленький рот, похожий на бутон розы, изогнулся вверх по уголкам. – Фактически это мы и должны узнать. А ну тихо, парень! Ты ничего не слышишь?

Джордж прислушался и уловил какой-то шлепающий звук, как из той метафоры, которую второпях отлили в кузнице лексикографа. Звук дождя. Вот же черт! В довершение всего ему опять предстояло обмочиться.

– И именно в такой момент, – добавил словесный мешок, пытаясь скрыть отвращение, которое он питал к происходившему.

Прямо перед ними возвышалось кирпичное шестиэтажное строение внушительных форм и размеров. Такой внушительной и шестиэтажной могла быть только библиотека, в этом Джордж не сомневался. Все окна на ее фасаде были заколочены фанерой – вернее, чем-то похожим на фанеру, но более низкого качества. Тем не менее этот прозрачный и хрупкий материал защищал зевак и таких случайных проплывавших, как Джордж, от летевших во все стороны булыжников и осколков породы. Там, внутри здания, выступая над крышей и выпирая с боков, располагался колоссальный остов молота, к которому тянулись стальные тросы. Подобные хитроумные приспособления обычно назывались гидравлическими – не потому, что ими двигала вода (хотя в каком-то глубоком смысле так оно и было), но потому, что из кессонов этой чудовищной машины, мерцавшей клапанами поршней и долбившей гранит науки, исходил лишь пар и запах сгоревшей смазки.

Так и не разгадав назначения молота, Джордж мысленно покачал головой. Головка массивного пробойника медленно поднималась вверх, затем стремительно опускалась вниз, скрываясь в глубинах скважины. Молодая женщина в кепке, из-под краев которой вились волосы, заплетенные в белокурые косички, сделала паузу и вознамерилась обратиться к нему.

– Эй, ты!

Она все же исполнила свое намерение.

– Вы это мне? – спросил Джордж, демонстрируя тем самым первую часть многословия.

– Да, тебе. Ты не хочешь отойти отсюда на пару шагов?

– Конечно, хочу, – ответил Джордж, источая из себя уступчивость и слащавые улыбки. – Но сначала вы должны мне кое-что сказать. Зачем вам нужна эта штука, которая снует как гидравлический молот?

Блондинка с косичками и кепкой улыбнулась, уловив классически риторический и идиосинкразический намек, заложенный в предпосылку. Ее молот напрасно наносил удары, поскольку предпосылка не уступала в ловкости юркой ласке, а вы, наверное, знаете, что лаской можно добиться всего, что угодно. Но давайте не будем перебрасываться засаленными и заезженными образами – особенно там, где мы можем по-хорошему договориться и тайком связать слово за слово, если они подходят друг другу. А если при этом еще спрятать все концы в воду и сделать вид, будто ничего не произошло... Что?

– Я сказал, заткнись! – закричал Джордж.

– Прости, я опять увлекся, – смущенно ответил словесный мешок.

– Куда подевался гидравлический молот?

– С ним, кажется, что-то случилось, – сказала блондинка в кепке.

– Лучше не начинайте этого со мной, – предупредил ее Джордж. – Всем стоять на месте, или я буду стрелять.

– Из чего? – спросила одетая в кепку леди.

Ее вопрос эхом повторили словесный мешок и черепахан, который неожиданно вернулся из своего небытия.

– Нельзя остановить то, чему суждено произойти, – сказала мудрая черепаха. – И тебя не избавит от этого даже твоя борьба.

– Знаешь, я давно хотела тебе кое-что рассказать, – смущенно произнесла белокурая леди. – Ты, конечно, меня не знаешь, но я о тебе достаточно наслышана.

– На самом деле? – спросил Джордж, которому это показалось удивительным.

– Надеюсь, ты готов сделать кое-какую мелочь для всей нашей компании, – сказала она.

– Эй, подождите минуту. Я для этого не готов.

– Джордж, тебя когда-нибудь учили принимать на себя ответственность?

– Нет, черт возьми! Меня этому никогда не учили!

Из-под купола посыпались полчища объяснений. Они были одеты в красное трико и ловко сплетались друг с другом. Эти гибкие эквилибристы казались уверенными и непоколебимыми, но на самом деле выглядели бледно и неубедительно.

Впрочем, ситуация зашла слишком далеко. Я даже не знаю, кто бы выдержал такое. Черт! Куда же подевался кончик этой мысли? Через какую дыру вытекал сюжет? Неужели Джордж действительно менялся, превращался и трансформировался во что-то другое? И что, в конце концов, означали его коробки?

– Полегче, приятель. Успокойся, – шептал словесный мешок.

Он поддерживал Джорджа обоими плечами. Твердо, но мягко.

– Да полегче, ты, здоровый бугай, – закричал он в конце концов. – Я тебе что – подушка?

Джордж застонал и сжал ладонями голову. Она затрещала от боли. Он подозревал, что это была голова какого-то другого человека. Во всяком случае, раньше он таких головных болей не испытывал и, надо признаться, даже не знал, может ли их испытывать вообще.

Все более испарявшееся равновесие перекосилось в сторону и грозно закачалось в предвестии дурных намерений.

– Да не склоняйся ты так! Не напирай! – кряхтел, задыхаясь, словесный мешок.

Джордж действительно нарушал все правила склонения на предметы сцены. Тем более что они в этом месте были особенно хрупкими и чувствительными, поскольку, по закону братьев Гримм, помрачение возникает экспоненциально исчезающей ясности. В тот же миг огромный гидравлический молот начал подниматься вверх. Из-под приборной панели послышались приглушенные взрывы маниакального смеха. Динамики дрожали и захлебывались от неотвратимого рока.

Блондинка в кепке – или, судя по ее виду, девушка – первой заметила опасность.

– Он сейчас взорвется! – закричала она. – Мне надо добраться до выпускного вентиля, который должен торчать где-то в этом месте!