Александр Громов - Шанс для динозавра

Ага!.. Первые ядра пошли с недолетом, но второй залп попал точно в цель. Суматоха, кто-то летит с коня вверх тормашками, задетый ядром, кого-то валят в сутолоке. Падают люди и лошади.

– Передайте на третью батарею: пусть стреляют по холму, – не оборачиваясь, командует Барини, зная, что его приказ будет тотчас передан. Надо ослабить обстрел имперской кавалерии, не то она, смешавшись, оттечет за холмы, в то время как надо побудить ее к прямо противоположному…

Излетная арбалетная стрела застревает в древке княжеского штандарта. Это чистое баловство – на такой дистанции в князя не попасть. Но полки несут потери. То здесь, то там падает аркебузир или пикинер, и, покидая строй, вопят раненные в мякоть… А это что? Несколько секунд держится случайная пауза в канонаде, и слух Барини улавливает похабную песенку про дочку мельника. Солдаты поют, вот как! Они храбрятся, им плевать на железные стрелы. Скабрезные слова сливаются в хор, и любому новобранцу ясно, что он не один в поле, он вообще не человек, а часть гигантского мощного организма. И кажется ему, что его не убьют, пока стоит строй.

На той стороне тоже, наверное, поют – интересно, что? Религиозные гимны? Ой, вряд ли. Скорее всего – такую же похабщину. Священники давно улетучились с поля, а командиры махнули рукой: валяй, ребята! Сегодня особый день, сегодня все можно! И сами подпевают.

Грохот. Шарах – десятью ядрами разом. Третья батарея бьет на прежнем прицеле. Стелется пороховой дым, охлаждаемые водой и уксусом стволы бомбард шипят, окутываясь клубами пара. Кислая вонь. А что же имперская конница – забыли о ней, что ли? Нет, видно, как опрокидывается лошадь, падает знамя… По коннице бьют всего две батареи, притом самые слабые, это не истребление, это игра на нервах… Пошли?..

Пошли!

Как и ожидал Барини, первыми не выдержали рыцари ордена. Черно-белая масса кавалерии зашевелилась и потекла из распадка, вытягиваясь подобно выползающему из норки червю, а правее центрального холма из такого же распадка почти сразу же потекла пестрая масса дворянской конницы – потекла, тучей расползаясь по фронту, не обращая внимания на своих арбалетчиков, часть которых будет сейчас стоптана, и, наращивая скорость, полилась на унганские полки.

Позднее командир передового полка имперской кавалерии клялся святым Акамой, что не отдавал приказа об атаке, а всего лишь хотел передвинуть свой полк чуточку ближе к противнику, дабы хоть на время вывести его из-под обстрела, – а потом уже не мог совладать с накатывающейся на него сзади массой неправильно понявших его всадников. Что до магистра ордена, то с него были взятки гладки, потому что мертвые мало разговорчивы, и неважно – попали ли они под картечь, получили пулю или остались на унганских пиках.

Глагр забыл о больном колене. Случилось то, чего он опасался больше всего и что был бессилен предотвратить. Он лишь разослал всех, кто был под рукой, с категорическим приказом остальным полкам: стоять на месте! ни шагу вперед, ни шагу назад! – и бессильно наблюдал, как бомбарды проклятого еретика осыпают конницу картечью, как в дело вступают ряды унганских аркебузиров, до сих пор удивляющих маршала скоростью и меткостью стрельбы, как перед сильно поредевшей кавалерией, скачущей на врага уже не единой массой, а отдельными кучками, в последний момент вырастает лес пик… и вот уже откатываются в панике жалкие остатки имперской конницы. В тыл болванов! Перегруппироваться, привести себя в порядок и ждать приказа, олухи!

Отлично зная историю войн, Глагр знал и то, сколько сражений было проиграно из-за нелепых случайностей, в число коих, разумеется, входит и несвоевременная инициатива подчиненных!

А спрос всегда с главнокомандующего. Почему не держал людей в узде? И это после того, как на командные должности неутомимо лезет титулованная знать с длиннейшими родословными и без каких-либо полководческих способностей! Все тащат наверх своих – родственники императора, его жена, его приближенные, его фаворитки, его собутыльники… Император подписывает назначения, и важные посты занимают кичливые ничтожества и воры. Многие храбры, но без мозгов. Кто-то ищет славы, кто-то добычи, кто-то того и другого. Не всякого расстреляешь перед строем за неисполнение приказа. Подлец Барини, надо думать, не знает и сотой доли этих проблем…

Глагр страдал. С пятнадцати лет он занимался только войной, начав службу рядовым в легкоконном полку, но нельзя было сказать, что все это время он видел одно и то же. При Гугуне Великом были иные порядки. Имперская армия била тогда всех – кочевников, непокорных вассалов, рыцарей ордена и уж нечего говорить о крестьянских толпах, предводительствуемых каким-либо нищим дворянином. При Гугуне никто не смел пикнуть. Гугун не стеснялся казнить герцогов. Гугун отыскивал и выдвигал способных людей любого звания. За то и претерпел в конце концов лютую казнь.

А теперь Барини имеет такую армию, какую не худо бы иметь Империи…

– Не следовало ли вам, господин маршал, поддержать атаку нашей кавалерии общим наступлением? – несколько обиженным тоном проговорил император, сильнее обычного оттопыривая губу. Самолюбие монарха очевидным образом страдало.

Глагр отметил, что император сказал «вам», а не «нам». Изнеженный юнец ясно давал понять, кому будет приписана вина за поражение.

– Ни в коем случае, ваше величество… Барини только и ждет этого. На равнине он сильнее нас.

– Так что же вы намерены делать?

– Ждать, ваше величество, ждать. Обстрел не может продолжаться вечно. Рано или поздно противник атакует нас, и вот тогда-то скажутся все преимущества нашей позиции…

– А вы не боитесь, что эту великолепную позицию скоро некому будет защищать? – презрительно спросил монарх.

– Скорее я боюсь, что противник отступит, не решившись начать атаку, – совершенно серьезно ответствовал маршал. – Наши потери болезненны, но вполне терпимы. На равнине Барини непобедим, но здесь… – Старческой, чуть дрожащей рукой он обвел линию холмов. – Здесь мы можем обороняться и даже выиграть битву, если будет на то воля святого Акамы…

Он не верил тому, что говорил. Победа? Ее не достичь – разве что Барини сгоряча наделает глупостей. Что вряд ли. С этим противником не разделаться одним ударом. Ни император, ни канцлер не понимают, что унганскую армию надо сначала измотать и обескровить, а на это требуется время. Исход войны будет решен умелым маневрированием и целой чередой сражений – иначе это будет совсем не тот исход, на который надеется его величество. Барини идет ва-банк, у него просто нет иного выхода. Но зачем же подражать ему? Одно потерянное сражение еще не фатально для Империи…