Мир Приключений 1959. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

Реаль вытащил бумажник и, вытряхнув все содержимое в широкополую ковбойскую шляпу, стал отбирать ненужное.

— Второй паспорт навредит, — сказал он, кладя его в открытую сумочку Долорес. — Фотокарточки — тоже. Здесь четыреста аргентинских песо… гонорар за статью в прогрессивном журнале. Возьмите их, не отказывайтесь. Вам они понадобятся, а у меня — станут лишь добычей полицейских. Себе оставлю только две долларовые бумажки и несколько сентавосов. Прошу паспорт с моим новым именем.

Она вытащила спрятанный на груди паспорт и сунула ему в бумажник. Хосе запихал отощавший бумажник в задний карман брюк, затем, взглянув на часы, снял их и надел на запястье Долорес.

— Пусть они напоминают вам о минутах. проведенных вместе, — едва слышно произнес он.

— Как коротки были эти минуты! — вздохнула Долорес.

Реаль поднялся со скамьи. Встала и она. Наступил последний момент расставания.

— Я скоро вернусь, и тогда… — он умолк, не решаясь закончить фразу.

— Что же будет тогда, Хосе? — тихо спросила она.

— Если бы вы знали, как трудно было всякий раз расставаться! Хотелось… Даже сегодня не осмелюсь… — Он неожиданно обнял ее и поцеловал. — Ждите меня. Начнем не раньше сезона дождей Я обязательно вернусь.

Хосе быстро зашагал в сторону неоновых огней, мигающих на площади. Долорес видела, как он оглянулся у фонаря и помахал шляпой.

— Почему ты не сказал всего этого раньше, милый и глупый Хосе? Как трудно было тебе произнести простые слова! А я так ждала их, — прошептала она.

Долорес вновь опустилась на скамейку и, сжимая в руках сумочку, стала вслу­шиваться: не донесутся ли свистки полицейских?

Прошло около получаса. К скверу вдруг приблизилась возбужденная толпа. Впе­реди двигались полицейские. Они вели, вернее — волочили человека с бес­силь­но склонившейся головой. Рядом шагали двое в штатской одежде. Один из них стирал кровь с подбородка и бранился:

— Чему вас только учат, ослы! В таких случаях нужно действовать ре­ши­тель­но, а не собирать толпу. Тащите его в нашу машину; она дежурит за углом.

Поравнявшись с Долорес, человек в светло-серых бриджах добавил:

— А сильный, скотина! Троих разбросал! Прямо буйвол какой-то…

За тайными агентами двигалась в отдалении толпа зевак. Долорес при­сое­ди­нилась к ним.

Полицейские дотащили арестованного к за­кры­той черной машине, бросили его в кузов и стали уса­жи­­ваться сами.

Вскоре, завывая сиреной, черная машина ум­ча­лась в темноту, озаряемую вспышками реклам.

Долорес, сдерживая слезы, смотрела ей вслед и думала: «Теперь я могу сказать товарищам: «Все прошло удачное. Но какая же это удача, когда его без сознания бросили в машину! Не разбили ли они ему голову? Какие бессердечные, звери!»

Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка конкистадоров [6] Конкистадоры — испанские завоеватели, захватившие в XV–XVI веках огромные территории в Центральной и Южной Америке. звала к мщению, но природная сметливость подсказывала: «Здесь поднимать стрельбу нельзя. В море нравы крутые, не спасет и депутатская неприкосновенность». Все же он не мог спокойно стоять на палубе, — хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями.

Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.

— Когда нужны деньги, — все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? — И он вытер слезу волосатой рукой. — Потребую в сенате внести ясность в этом вопросе. Довольно, не позволю притеснять свободных скотоводов! Секретарь! Где ты, каналья, прячешься?

Из мглы парохода, откуда доносилась приглушенная музыка, появился тонконогий человек в черном костюме. Почтительно поклонившись, он остановился на изрядном расстоянии от скотовода.

Джентльмен с лицом, напоминавшим замшелый, потрескавшийся камень, тотчас же пальцем поманил к себе секретаря депутата и, сделав свирепое лицо, шепнул ему несколько слов.

— Хорошо, сэр, не беспокойтесь. Сею минуту, — пообещал тот.

Подбежав к своему эстансьеро [7] Эстансьеро — крупный помещик. , секретарь схватил его за руку и потащил в каюту, подальше от скучающих джентльменов.

— Туман, сплошной туман! — глядя на море, пробормотал краснолицый человек в светло-серых бриджах; затем он заглянул в пустой стакан и огорчился. — В этих южных морях все не по-человечески: лето зимой, а зимы совсем нет. Зато сколько угодно лихорадки. Брр! Надо бы по этому случаю еще по глотку, а?..

Но его собеседник, убрав виски со стола и указав на сифон с содовой, внушительно сказал:

— Пока мы на дежурстве, — вот ваше питье! А чтобы не было скучно, расскажу назидательную историю. В ней есть даже мораль.

— Валяйте! — согласился краснолицый и прикрыл ладонью невольную зевоту.

— Вот так же, как и мы, в личной охране полковника Луиса подвизался один джен­тльмен. Звали его, кажется, Мальвини. Он был не плохим служакой, но слишком часто лакал виски, жаловался на сварливую жену и лихорадку. Однажды он исчез. Что сталось с его лихорадкой, неизвестно, но вдовушка торгует теперь в порту спичками. Рекомендую никогда не забывать о судьбе неудачника Мальвини.

За бортом легшего в дрейф лайнера колыхалась молочная кисея тумана. Из бара вышла на верхнюю палубу парочка: светловолосая девушка и летчик в новом мундире, хорошо облегавшем его статную фигуру. Серебристые полоски на рукаве свидетельствовали о том, что пилот служит не в армии, а в наемном «воздушном легионе».

Молодые люди направились к фальшборту и, остановись, стали любоваться затуманенным океаном.

Замшелый джентльмен покосился на краснолицего. Тот поспешил сообщить:

— Пилот Наварро, из легиона. Следует к месту службы. Между прочим, известный гусь: был когда-то чемпионом по плаванию. Кумир всех девиц и… никакого делового соображения. Эх, я бы на его месте давно разбогател! Глуп; мог сделать карьеру в армии, но свихнулся.

— Причины известны?

— Начал размышлять!

Летчик явно охмелел; он слегка покачивался, но с собеседницей держался вежливо и предупредительно. Это, видимо, было случайное пароходное знакомство. Девушка, наверное, тоже выпила немного вина: она была возбуждена, теребила за рукав кавалера и говорила: