Юрий Никитин - Имаго

– Как?

Я сказал нахально:

– А показать зажравшемуся человечку, что можно будет жрать еще больше, трахаться вообще до бесконечности, а фигуры делать себе любые… и вообще-вообще! Человек сейчас захапал себе столько всего, что корчится от одной только мысли, что это когда-то кончится… А оно кончится. Не потому, что не хватит крылатых ракет защищаться от остального голодного мира, а потому что все – смертны.

– Ну?

Я пожал плечами, сказал как можно спокойнее, а то слишком быстро завожусь:

– Вы книжки читаете?

– Бывает, – ответил он равнодушно.

– Когда-то меня бесили многочисленные произведения, ну просто стадами перли одно время, просто косяки, бараньи отары – на тему, как некто попадает в автокатастрофу… или авиа, на производстве, и прочее-прочее, его спасают, но жизни осталось несколько минут, начнутся необратимые изменения, после чего он помрет окончательно. И вот является некий ученый и предлагает эликсир или что-то там такое с бессмертием. Наш пациент, которому осталось пять минут, а он молод и был здоров, колеблется… заметьте, обязательно колеблется! – но все-таки решается стать бессмертным.

Лютовой сказал заинтересованно:

– Ну-ну, не тяните! Что у вас за привычка то закуривать в это время, то чесаться, то задумчиво смотреть в окно?.. Вам принести пива? Только мигните.

– Да нет, – ответил я уже спокойнее, – пока ничего не надо. Так вот, вернемся к нашему барану. Будучи бессмертным, да еще молодым и здоровым, он начинает жить полноценной жизнью, но…

– Что «но», что «но»?

– Но тут во всех рассказах, повестях и романах он вдруг начинает ощущать, что бессмертие ему не нужно. Начинаются какие-то мутные рассуждения о том, что быть бессмертным нехорошо…

– Какие?

– Я же говорю, мутные. Ничего вразумительного. Все по-разному, но авторскую позицию я понял: лакомую гроздь винограда не достать, значит – надо охаять. Мол, зелен, на фиг мне такой. Лучше помереть от старческих болезней, когда уже полуидиотом лежишь и гадишь под себя, чем стать молодым и бессмертным… Впрочем, молодые тоже мрут еще как!

Лютовой хохотнул:

– Эти, которые такое писали, первыми ухватились бы за бессмертие!.. Они, по крайней мере, знают, что это такое. Но я все-таки не понял… вы предлагаете… что?

– Еще Гете сказал: «Развитие науки сильно задерживается из-за того, что занимаются вещами, не представляющими научной ценности…» Могу добавить, что если бы крупнейшие ученые мира занимались не проблемой создания особо влажной губной помады и прочих атрибутов общечеловеческих ценностей, а… хотя бы тем же бессмертием, то, самое малое, мы бы жили по паре сотен лет. А это важно, ибо сейчас человек пятьдесят лет только учится, а потом… потом помирает, едва успев приступить к настоящей работе. Я думаю о том, как бы не идти против течения, а… весь этот мощный поток повернуть, чуть-чуть повернуть, самую малость, но все же повернуть от тех равнин с бесплодными смоковницами и направить весь этот водопад на лопасти турбины!

Мы пожали друг другу руки, ибо со стороны веранды послышались приближающиеся голоса, а нам обоим не хотелось, чтобы застали нас вот так, будто заговорщиков.

Уже заводя будильник, я поглядывал одним глазом на экран телевизора. Очередной юсовский боевик о Древнем Риме, о его славе и доблести, о том, как Рим противостоял грязным диким варварам. Как усиленно Юса старается доказать всему миру, что именно она и есть преемница великого Рима, что правил миром! Это уже стало какой-то навязчивой манией.

Впрочем, пусть. Мы в тот раз покончили с тем гнездом дряни, той всемирной помойкой, покончим и с нынешней. Надо только поменьше увязать в привычных спорах и рассуждениях о выходе из кризиса, об особом пути России, о разных моделях развития. Да, я все разрабатываю свою идею, небывалую и грандиозную, дикую и безумную… но когда смотрю на мир, то еще и думаю, а достаточно ли безумная, чтобы соответствовать безумности мира? Никому и никогда эта идея не приходила в голову, как и мне, но теперь она кажется настолько очевидной, что я не понимаю, как это о ней не кричат на каждом шагу как об идее, что спасет человечество?

Перед сном отправил открытку по емэйлу, выбрав из пяти миллионов самую подходящую, с ангелочком, похожим на нее. Таня ответила тут же, словно ее комп включен, или же получает на мобильник. Восхитившись, я полазил по сайтам еще, выбрал с музыкалкой, малость одизайнил в Web-мастере, скинул по мылу снова. Таня на другом конце Москвы, берет жуть, ведь мог ее не встретить. Тут люди живут в одном доме всю жизнь и не видят друг друга, полно историй, как парень и девушка познакомились по Интернету, год переписывались, потом решили встретиться в реале, и оказалось, что живут не только в одном доме, но даже в одном подъезде!

Так мы обменивались емэйлами, смешными рисунками и фото два целых дня, после чего я взвыл и отстучал короткое послание: «Помру, если не увижу сегодня же…», на что пришел короткий ответ: «Я думала, ты никогда этого не скажешь! Жду возле моего дома. Через час».

Я взглянул на часы, но только, чтобы засечь время, перед глазами замелькало. Я обнаружил, что уже бегу по коридору, врываюсь в лифт, жму на кнопки, сердце колотится, наконец лифт остановился, дальше пробежка вдоль тротуара, мой «Форд»… ах, черт, я же отогнал его в гараж, это еще десять минут!

По пандусу я съехал, сдерживаясь изо всех сил, но в глазах охранника заметил удивление: чересчур быстро, но не автогонщик же, чтобы так лихачить. Шлагбаум поднялся, я выметнулся на шоссе, подрезав голубой «Рено», пошел по крайней левой полосе, в висках стучит мысль: только бы не задержали, только бы не снова эта канитель с проверками!

За полчаса езды до ее микрорайона сказал громко:

– Таня!

В мобильнике, укрепленном на подставке, пошло легкое потрескивание. Номер ее телефона набирался особенно музыкально, только чересчур медленно, затем два гудка, щелчок, следом прозвучал ее чистый божественный голос:

– Алло?

– Таня, – выкрикнул я, – я уже на Варшавке!.. Буду возле твоего дома через полчаса!.. Даже через двадцать пять минут. Выйдешь?

– Да, – послышался ее голос, – да, конечно…

Мне показалось, что звучат еще голоса. Кажется один из них – мужской, но впереди на трассе маячат то и дело вооруженные патрули, всматриваются во всех и каждого, мимо них положено проезжать на пониженной скорости, если потянусь за мобильником, тут же остановят, криминал, штрафом не отделаешься. Я стиснул зубы и ехал, поглядывая на спидометр, нельзя гнать, бывали случаи, что чересчур подозрительные патрульные открывали огонь по колесам.

Показалось или почудился ее вскрик и звук, похожий на пощечину?

В глазах красный туман, дома покачиваются, а светящиеся шары фонарей перестали сливаться в огненную полосу, раздробились и застыли. Я остановил машину возле бровки, сердце колотится, на лбу испарина, вывалился, как мешок, поспешно двинулся к ее дому.