Юрий Никитин - Творцы миров

Ему в ответ, что они насдавали уже на сто тысяч доспехов, а он пока что не сделал ни одного, в чем дело, куда дел? И почему нет высококлассного оружия? И тут кланлидер догадывается, что надо записывать, кто что сдает и сколько. Велит отныне самим не складывать в общий сундук, а только ему в руки. А в сундук положит он, пересчитав и записав, ибо капитализм – это учет. Игрокам, даже честно складывающим, это дополнительная трудность: ищи, вылавливай его, когда сундук вот он, в любом варехаусе! Еще больше недовольны те, кто в сундук ничего не бросал, но рассказывал, что сдает горы лута. Начинаются обвинения: ты нам не доверяешь, это оскорбительно, как ты можешь, что за атмосфера в клане… а еще: уже наворовал, а теперь будешь учет вести, знаем-знаем таких…

Начинаются уходы из клана. Разносится весть, что в таком-то клане глава – разводила и хапуга. КЛ, весь в дерьме по самые уши, оправдывается, оправдывается, оправдывается, и наконец появляется мысль: а на фига мне все это надо? Да ну его, это кланлидерство, пусть другие хлебнут этого… меда, как они думают, а на самом дело с медом общее – только цвет.

Секира остановил пробегающего мимо Аллодиса:

– Эй-эй, ты снова в туалет?.. Ты, ты должен целый лес посадить!.. Слушай, тут одна проблема, а без тебя не решить…

Аллодис сказал, морщась:

– Потом, ладно?

– А вдруг забуду? – спросил Секира обвиняюще. – Ты как-то наплевательски относишься к идеям коллектива! Мы ведь все на идеях живем, не так ли?.. ну чё танцуешь, слушай. Надо исключить в Реальном Мире возможность паровозов. Не запретить, не бороться, а именно просмотреть все скалы, все здания и все руины на тему: а нельзя ли где-то устроиться на выступе и бить бессильно ярящихся внизу монстров?..

Аллодис ответил быстро:

– Это не чит и даже не баг, а умелое использование местности! Чего тебе?

– А то, – сказал Секира и придержал его за рукав, – что самые хитроумные игроки слишком быстро получают преимущество над теми, кто бьется с мобами «честно», постоянно рискуя своей жизнью.

– Я подумаю, – вскрикнул Аллодис и, вырвав рукав из недостаточно цепкой длани Секиры, бегом унесся к двери туалета. Секира посмотрел вслед с сочувствием. – Аденома давит… наверное. Это все от сидячей жизни! Сперва вот так будет спешить, а потом и прямо на рабочем месте… Ну что у нас за жизнь? Ворпедище, у тебя есть идеи насчет паровозов?

Ворпед фыркнул:

– Я не сторонник запретительных мер.

– А как иначе? У нас же там правовое государство? Или как?

– Упаси боже от «правового», – ответил Ворпед с отвращением. – Лучше «или как». А ты, милитарист, подумай, почему тебе не поступить хоть раз иначе?

– Как? – спросили Секира и Кулиев в один голос.

– Не запретительными мерами, даже не профилактическими, а… наступательными?

– Ну скажи, скажи, умник!

– Среди тех мобов, которых приведут, обязательно должны найтись такие, которые сами смогут стрелять снизу. Даже если это какие-нибудь тупые коровы. Ну, коров у нас нет, но толпа орков в этой ситуации должна отбросить топоры и достать из загашников луки. И тогда тому умнику, который устроился на скале, мало не покажется… Скоф, сможешь?

Скоффин прислушивался, на лице интерес, а услышав предложение Ворпеда, весело засмеялся.

– Дай мне пару дней, я впишу дополнительную прогу.

– Пару дней? – удивился Ворпед. – А тебя считали таким крутым программером…

– Ну хоть день, – сказал Скоффин с надеждой.

– Даю полдня, – решил Ворпед. – Но сделай четко, чтоб без глюков и багов.

– Сделаю, – пообещал Скоффин бодро. По его лицу я понял, что работы вообще-то на пять минут, а оставшееся время можно потратить на что-то более интересное, чем писать проги. К примеру, пойти в Реальный Мир и возглавить штурм замка.

Секира люто сражается с мобами, умело руководит командой из восьми человек, а на соседнем дисплее Скоффин напряженно всматривался в таблицу статистики, где в режиме реального времени бегут цифры входящих и выходящих, повысивших лэвелы, отыскавших ценные вещи, сумевших приручить диких животных, что указывает на повышение класса, а также появляются названия создаваемых кланов и гильдий.

Мы слышали, как он ругнулся, упомянул умников, что из говна ухитряются делать деньги. К нему подсел Николай, спросил, заинтересованно, как это из говна, может, и мы сумеем, а если отказываемся, то он попробует в одиночку, сейчас же рынок, а деньги не пахнут, Скоффин начал с раздражением рассказывать, что одни в байме за бафы берут деньги, хотя большинство бафит бесплатно, другие пытаются что-то заработать, продавая рекомендации, а тот самый Торквемада из клана Анисима умело развел с десяток нубов, только что вошедших в игру, на полученные деньги арендовал небольшое здание в Гвиране, устроил там частный публичный дом, где на пару с дружком ДжастВарриором начали прием клиентов.

– Ух ты, – сказал Николай с почтительным удивлением. – Хозяин борделя? Надо будет заскочить…

Скоффин сказал злорадно:

– До хозяина пока не дорос. Клиентов принимает пока сам.

– В каком смысле?

– В самом прямом.

– Это как?

– А ты не знаешь? Сам принимает, сам и обслуживает. Завел себе твинка, женщину, но не скрывает, что сам он мужского полу.

Николай присвистнул.

– Ни фига себе… Я почему-то думал… Хотя почему нет? Байма – лишь зеркало.

– Вот-вот, – сказал Скоффин с отвращением. – Оно самое.

– И что, народ заходит?

– Клиентов сперва было, – сказал Скоффин, – хоть отбавляй. Любопытно же потрахать «мужиков».

Со скрипом развернулся в кресле Аллодис. Брови сдвинулись, глаза метнули молнию.

– А мне, – сказал он ворчливо, – что Торквемада – гомосек, то бишь представитель сексуального меньшинства, как-то до лампочки. Лишь бы за абонемент платил! Имя его не ндравится…

Николай удивился:

– А что в имени? Не Даун, не Олигофрен, не Сволочь, каких полно… Вон, смотри-смотри, Придурок с Отморозком побежали!

Аллодис взглянул на него с укором:

– Еще один, не помнящий родства. Торквемада вошел в историю как самый лютый инквизитор, который лично сжег десять тысяч двести двадцать человек. Правда, все они были евреями, гм… И еще он создал прообраз газовых камер: чтобы не жечь евреев поодиночке, загонял по двадцать человек в специально выстраиваемые для этой цели сарайчики и сжигал их там. Гитлеровцы всего лишь дрова заменили газом.

Николай вытаращил глаза:

– В самом деле? Вот гад! Дрова экономил! Да на такое дело…

– Правда, – повторил Аллодис безжалостно, – это были всего лишь евреи, тебе ж все равно?.. Ты ж татарин вроде? Или хохол? Никак не запомню… Ну вот. Так что человек, который выкапывает в истории имя, которое подвергнуто остракизму, и гордо его носит… либо больной, либо шибко идейный. А я стараюсь избегать тех и других. У моего деда трое друзей постарше с именами Адольф, а среди наших одногодков есть Адольфы? То-то. А у него потому, что родились еще до Второй мировой. А с того времени уже никто не называл своих детей Адольфами. А у кого фамилии были Гитлер или Шиккльгрубер – срочно меняли.