Юрий Никитин - Трансчеловек

– Зоофил, – сказал я с отвращением.

Он захохотал.

– Сейчас это уже не ругательство. И постарались вы, продвинутые. Мол, все равно это только тело, какая на хрен разница, то да се, а мы – чистые души, нас никакая грязь не касается, ибо мы – это не мы…

Я подумал, сдвинул плечами.

– Вообще-то верно, тела – это одежды, которые можно ремонтировать, а то и вовсе менять. Но я, честно говоря, даже одежду не хочу пачкать без крайней необходимости.

– Ригорист, – сказал он с отвращением. – Наслаждаться жизнью не умеешь. Или вообще не пробовал?

– У меня все впереди, – ответил я скромно.

Он посмотрел с сомнением.

– Ну, выглядишь ты получше меня, признаю. Но старуха с косой приходит за всеми. Так что надо успеть нагрешить, чтобы потом было что вспомнить. Кстати, как тебе сок?

Я прислушался к ощущениям в желудке.

– Так что же, и сок виртуальный?

– А ты как думаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

Я еще раз прислушался, сдвинул плечами.

– Да с ходу так и не скажешь…

– А вот сок натуральный, – заявил он победно. – Эх, специалист, ничего-то не угадал!

– Я второе зрение отключил, – ответил я, защищаясь.

– Все равно! Мы, «простые», не пользуемся дополнительным зрением. И даже не устанавливаем. Потому для нас это все… реально.

Все же чуть запнулся на последнем слове.

Среди одинаковых гор я сперва не приметил одну, по форме почти такая же, только странный металлический блеск привлек внимание. Я всмотрелся, ахнул. Здание-город, полностью имитирующее гору, даже с массивными угловатыми выступами, навесами, продольными трещинами, подножие тонет в тумане, а когда я переключил зрение, туман исчез, я увидел нечто еще удивительнее: исполинский город-гора стоит всего на трех столбах, достаточно высоких, чтобы под ними могли летать самолеты.

Кондрашов грустно ухмыльнулся.

– Совсем ошалели от высоких технологий, что мы им дали… Еще бы пещер настроили!

– Да, – согласился я, – помню течения, когда старались быть поближе к природе. Только почему-то, выезжая на эту самую природу, не забывали взять плееры, мобильники, смартфоны, диктофоны, фото– и кинокамеры. Кто там живет?

– Не знаю, – ответил он честно, – мы стараемся дать им все… во всяком случае, побольше, но сами сторонимся, чтобы не забросали камнями.

Я покачал головой.

– И здесь к вам относятся не совсем хорошо?

Он отмахнулся.

– Хорошо, пока еще не идут громить наши лаборатории!

– Сплюнь, – посоветовал я серьезно. – У нас это очень живучее: сам не гам и другому не дам. Пусть занимаются любой херней, только бы к нам не лезли. Все им дадим, пусть не чувствуют необходимости в революциях.

Сегодня торжественный день, я собрал все средства, вбухал в составление генетической карты. Стоимость этой непростой процедуры упала настолько, что двух годовых бюджетов инженера уже хватает, чтобы теперь у него дома на сенсорных стенах или на сетчатке глаза по первому слову появлялась шикарная трехмерная генетическая модель.

Операция на генах, правда, по карману только мульмимиллионерам, так что эта модель для абсолютного большинства всего лишь красивый и несколько абстрактный автопортрет художника-скульптора по имени Природа. Однако найдутся немногие, я один из таких, кто начнет упорно изучать все звенья цепочки, отыскивать сильные и слабые места, а там уж попытается воздействовать сам, как воздействовали на мышцы и связки, будучи бодибилдерами.

Конечно, это не модификация самих генов, но, зная себя уже вот так полностью, в самом деле полностью, можно самому не только прикинуть, где силен, а где слаб, но и попробовать расширить узкие места кустарными способами, не дожидаясь, пока специалисты в клиниках проведут многолетние испытания и дадут «добро».

Понятно, когда-то генетическую карту будут составлять по первому же запросу, а стоить это будет не больше, чем проезд из одного конца города в другой. Когда-то и операции на генах будут стоить меньше, чем строительство простого самолета, но кто страшится рисковать и ждет завершения клинических испытаний с заверениями в абсолютной безопасности метода, те проживают свою жизнь до конца и умирают, не дождавшись, а кто рискует, тот либо мрет сразу и быстро, либо…

Сенсацией прозвучало сообщение медиков, что создано дешевое и абсолютно надежное средство лечения диабета. Во всем мире диабетики, испробовав препарат, вздохнули с облегчением. Диабет не просто отступил, а уничтожен, как в прошлом чума или оспа.

А у нас на ежегодном слете разработчиков высоких технологий доктор наук Герц Дягилев заявил прямо во вступительном слове:

– Давайте продумаем очень опасную ситуацию. Диабет излечен, а это грозит катастрофой. Когда диабетики умирали, это было, простите, благо для человеческого вида. Сейчас же диабетики будут спокойно воспроизводить на свет таких же диабетиков. До этого природа хоть как-то вела борьбу с генетическими диабетиками, а теперь эти уродливые гены появятся у всего человечества.

Профессор Уваров из-за стола президиума проворчал:

– Только ли диабет?

– Не только, – огрызнулся Дягилев. – Просто это последняя капля. Человечество засорено настолько, что начинает вымирать. Мы думали, что СПИД – это был последний удар, но эти крэнг, уммара, гертак, шинигами – посыпались, как из прорвавшегося мешка! Аналитики предсказывают, что лавина будет нарастать. Мы должны срочно предпринимать контрмеры. Срочно!

– Предлагаете расконсервировать генетические программы?

– Да, – ответил Дягилев громко в зал. – Понимаю, что это нам не по плечу, но и наши голоса что-то да значат, если их будет много! И, кстати, наши голоса не такие уж и тихие. Мы – разрабатываем технологии, которые стремительно меняют мир. И каждый наш голос стоит тысячи голосов не только «простых», но и политиков или артистов, которые всего лишь исполнители.

Позвонила, используя старую линию связи, Светлана, предложила встретиться вечером, есть ко мне вопросы. Я подумал, предложил в ресторане «Барбус», по ее лицу видел, что предпочла бы что-то более реальное, но лишь мило улыбнулась, ее лицо исчезло, по экрану побежали сводки о новых наноматериалах.

Таймер о свидании напомнил звонком, стена напротив исчезла, появился роскошный ресторан, обставленный в старинном стиле, на стенах топоры и мечи, по углам металлические статуи, десяток столов, три уже оккупированы довольно приличными и тихими компаниями.

Я прошел к дальнему, чтобы сесть спиной к стене и лицом ко входу, как пес в конуре, так велит наш древний инстинкт, неслышно приблизился официант, тоже в старинном стиле, хотя, на мой взгляд, кое-что уже начали забывать, а в поисковых серверах пошарить влом. Во всяком случае, хотя фрак и хромовые сапоги из одного времени, но вместе их, как мне кажется, не надевали.