Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

– А ведь у вас получилось!

– Что?

– Железный кулак в бархатной перчатке, – произнес он. – Честно говоря, мы с Громовым и Сигуранцевым мечтали, чтобы так, но…

Однако в его серых глазах я уловил глубоко упрятанную тревогу. Он понял, что вижу, кивнул, мол, да, вы правы, боюсь и поверить, я проворчал с гадливостью:

– Думаете, мне это нравится?.. Понимаете, что просто давно назрело. Нарыв никак не вскрывается сам, скоро гной пойдет внутрь, так что надо вот так, скальпелем.

– Понимаю, – сказал он негромко, – но, надеюсь, понимаете и вы, что такое блестящее начало… просто свинство бросить на полдороге?

Я отмахнулся:

– Такое уж и блестящее?

– Я о другом, не увиливайте, господин президент. Я прошу, я просто настаиваю, чтобы в связи с чрезвычайными обстоятельствами очередные выборы президента были перенесены. Да-да, отодвинуты на неопределенный срок!

Я ахнул:

– Да как вы можете? Это же…

– Это спасение для демократии, – сказал он резко. – Вы сами все просрете, если позволите трусливой интеллигентности взять верх.

– Вы о чем?

– Не прикидывайтесь, господин президент. Или вы полагаете, что ваш наследник продолжит укрепление России? На Западе уже вовсю расписывают его качества. Вы должны поступить так, как… надо.

Наши взгляды встретились, он смотрел требовательно, настойчиво, чтобы я пошел не только против мнения интеллигенции, но и против себя, ибо я сам каждого, кто попытался бы остаться на третий срок, прежде всего обвинил бы в желании не отходить от кормушки, от рычага, в брежневизме, в сволочизме, нахапательстве, пиночетизме и прочем личношкурстве.

Я слегка кивнул:

– Увы, понимаю.

Он произнес с глубоким сочувствием:

– На вас все равно собак вешают. Просто за то, что президент. Ну, будет их больше… Зато на вас смотрят с надеждой. Разве это не важнее? И самое главное – вы в самом деле начинаете выводить страну из тьмы.

Он поклонился, ушел. Я походил в раздражении по кабинету, подошел к окну. По ту сторону бронебойного стекла сухо, пыльно, яростное солнце накаляет до мутной боли череп и плечи, а по эту сторону – прохладный чистый воздух. Не только очищенный, но и обеззараженный, проверенный на газы, яды, распылители, вирусы, радиацию и все теоретически возможные опасности. На стене в двух горшочках растения со свисающими вниз зелеными стеблями. Для меня так выглядят дико и неуместно, но Людмила с дизайнерами убедили меня, что так лучше, красивше, стильше, самый писк, а меня в ерунде убедить легко, что мне от этой травы, лишь бы не подохла в обезжиренном воздухе, где один живой микроб на сто парсеков. А то и мегапарсеков.

Я поймал себя на том, что думаю про эти цветы, про жару, о чем угодно, только бы не признаваться, что пытаюсь отмахнуться от одной очень неприятной истины, которую напомнил Забайкалец. Конечно, знал и до Забайкальца, но есть истины, которые настолько неприятны, что их следует игнорировать, не замечать, как, скажем, нельзя за обеденным столом рассказывать, как кто тужится в туалете. Но хотя о туалетах молчим, пусть сами же строим, в то же время некоторые идеологические заморочки повторяем, как попугаи, не понимая их опасность. Только идиотик думает, что идеологические заморочки кончились с властью коммунистов.

Не менее опасна идея демократов, что незаменимых людей нет. Все, дескать, равны, самодостаточны, каждый бомж объявляется целой вселенной, сверхценностью и все такое. И в то же время существуют какие-то неодолимые исторические процессы, которые текут с определенной скоростью и в определенном направлении, а мы все, хоть ценности, хоть говно, – всего лишь плывем, вернее, нас несет по течению.

На эту тему написано немало, проще всего и на пальцах это объясняли фантасты-демократы: вот захотел некто остановить Вторую мировую войну и истребление евреев, создал машину времени, полетел в Германию 1920 года, застрелил будущего диктатора, возвращается довольный, уверенный, что спас от холокоста, ан нет: и Вторая мировая стряслась точно в те же сроки, Гитлер пришел к власти и евреев по газовым камерам… Ну жаждется демократам верить в Нострадамуса, бермудский треугольник, деревьев-людоедов, барабашек и гороскопы, где «все записано», ну таковы русские интеллигенты, что с этого дипломированного быдла возьмешь!

Увы, брехня все это. Действительность куда страшнее. Не было бы Гитлера, не было бы и Второй мировой с ее последствиями. Не было бы национал-социалистической рабочей партии Гитлера, она уникальна, ничего подобного не было раньше, ничего подобного не создавалось потом ни в одной стране. Так же ни один человек не смог бы прийти к власти, как пришел Наполеон, и не смог бы натворить того, что совершил он. Не приди к власти по праву наследования Петр Первый или Иван Грозный – история России пошла бы иначе. Совсем-совсем иначе. Вполне возможно, что ее уже не было бы вовсе.

И вот сейчас с ужасом понимаю, что я не просто избранный на крупный чиновничий пост человек, кто должен следить за исполнением законов, быть им гарантом и все такое рутинное. Я действительно тот, от которого зависит, по какой дороге Россия пойдет. И холод бежит по спине, по нервам, забирается в плоть, ледяными пальцами стискивает теплое трусливое сердце.

– Господи, – прошептал я похолодевшим сердцем, – я не знал, на что шел, прости…

Мозг разогрелся, перебирал варианты, а перед глазами замелькали морды моих коллег по правительству, чаще всего – толстая рожа премьера, умного и беспощадного, он не уступает мне, во многом, признаю, превосходит. Но он еще не вышел из стаза, когда самец завоевывает место в стаде, для него важнее всего возглавить всех-всех, его кипучая энергия направлена только на захват власти. Сможет ли, захватив ее, удержать Россию на краю падения?

На матовой панели возникла тень, я постарался утихомирить взбесившееся сердце, что гонит кровь, как по нефтепроводу, сказал сварливо:

– Всеволод Лагунович, не подкрадывайся так неслышно.

– Простите, господин президент!

– А то шарахну с перепугу, – предупредил я раздраженно. – Что у тебя?

– Универу, – сказал он бесцветным голосом, – исполнилась очередная круглая дата. Хорошо бы показаться народу, тем более что вы оттуда. Вами гордятся, помнят, хвастаются. Да и самое время осторожненько обнародовать поворот в сторону реализма, так называем изменения в политике.

В груди лед медленно начал оттаивать, универ – моя слабость, все лучшее у меня связано с ним.

– А дыра в расписании отыщется?

– Зачем дыра? – сказал он вежливо. – У меня давно запланировано на завтра. Все уже готово. Ректор предупрежден, спецслужбы уже проверяют здание, расставляют снайперов. Но если вы захотите отменить…